Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 20

Муссолини заявил, что фашисты поддерживают идею Лиги Наций, выступают за «свободу воли» и против любой цензуры. Но разве это не было лозунгами любой тогдашней левоцентристской или даже социал-демократической партии? Разве так должна была звучать первая поступь «стальных легионов фашизма»? Но тогда политические тезисы «союза» отражали требования текущего момента – надо было выбить стул под монархией, которую Муссолини откровенно презирал, и под левыми с их популистскими призывами к социальной справедливости и переделу собственности в деревне.

К тому же Муссолини был не так уж и прост. Объективно, такие меры, как отмена избирательного ценза (не говоря уже о борьбе за право женщин голосовать) и парламентская реформа, с созданием однопалатного законодательного органа, должны были привести к тому, что министерская и правительственная чехарда, и без того свойственная Италии, стала бы хроническим явлением. Иначе говоря, Муссолини стремился ослабить исполнительную власть, набросив на нее демократическую узду – ровно до тех пор, пока презиравшие чисто «парламентские методы» фашисты не окажутся достаточно сильными, чтобы взять все в свои руки.

Пусть на первых порах политические лозунги фашизма и сформулировали левые интеллектуалы, но реальной силой в «Итальянском союзе борьбы» стали не они, а не склонные к теоретизированию ветераны Мировой войны, такие как arditi («отважные») – итальянский вариант немецких штурмовых частей, так называемых штурмовиков. В своих рубашках и свитерах черного цвета они угрожающе размахивали армейскими кинжалами, обещая посчитаться с «врагами нации»: так появились известные всему миру «чернорубашечники» – боевая сила фашистской партии. Любопытно, что примерно таким же случайным образом определился в свое время и партийный цвет германских национал-социалистов. Им удалось почти даром заполучить армейскую форму, предназначенную для солдат кайзера, воевавших в Сирии, Палестине и других ближневосточных странах – и хотя Гитлер находил коричневый цвет отвратительным, из соображений экономии менять ничего не стал.

Муссолини быстро оценил, какие возможности открывали перед ним готовые к решительным действиям отряды чернорубашечников. Спустя всего две недели после основания «Союза борьбы» фашисты ворвались в миланскую редакцию Avanti! и рупор «Итальянской социалистической партии» был безжалостно разгромлен. Сам Муссолини в нападении на газету, которой он когда-то так успешно руководил, не участвовал, однако выводы из этого успеха сделал – ранние лозунги фашистского движения вскоре были благополучно забыты, но ряды чернорубашечников с тех пор множились день ото дня.

В чем первые фашисты были практически единодушны, так это в отрицании института монархии. Они ненавидели короля, презирали Савойскую династию и в целом отвергали королевство в качестве государственного устройства для Италии. Их целью была республика, но к ней фашистский режим сумел прийти лишь четверть века спустя. Тем не менее заявленный при рождении фашизма антагонизм между «движением» и монархией всегда отравлял отношения дуче и Виктора Эммануила III. И не случайно – несмотря на последующее примирение, было очевидно, что чернорубашечники не остановятся в ограничении прерогатив короля вплоть до полного упразднения монархии. Однако все эти противоречия не помешали Муссолини отдать своих чернорубашечников под командование мрачного и решительного Чезаре де Векки, стоявшего рядом с будущим дуче во время первого собрания «Союза борьбы». Де Векки был убежденным монархистом, что для тогдашних фашистов было весьма редким явлением. В будущем Муссолини постарается отдалить от себя (и от власти) одного из первых соратников, но тогда он был ему необходим.

Новая политическая сила поначалу развивалась не слишком успешно. Открыв первое представительство в Милане (с тех пор этот город будет считаться «цитаделью партии»), Муссолини попытался быстро распространить «союз» на всю Италию, но потерпел неудачу. Несмотря на бурную активность фашистов – в течение нескольких месяцев создавших отделения в каждом крупном городе, – заручиться достаточным количеством сторонников им не удалось. Осенью того же года, собравшись на первом съезде во Флоренции, «союзники» вынуждены были признать собственный провал: в «движение» вступило не более тысячи итальянцев. Большую часть представительств на юге и в центре Италии пришлось закрыть – «Союз борьбы» все еще оставался преимущественно североитальянской организацией.

К счастью для Муссолини и его соратников, той же осенью 1919 года им удалось связать себя с громкой внешнеполитической акцией, предпринятой известным писателем и поэтом Габриэле д`Аннунцио, тогдашним кумиром итальянцев. Не слишком умный и крайне тщеславный д`Аннунцио пришел к фашистам из националистических движений, недовольных «ущемлением прав Италии», в частности тем, что спорный город Фиуме, принадлежавший ранее Австро-Венгрии и обещанный союзникам Италии, был передан Югославии – новому балканскому государству со столицей в Белграде.

Желая «эпатировать публику», д`Аннунцио воскресил гарибальдийскую легенду – во главе с отрядами добровольцев (в число которых входили и фашисты) он захватил Фиуме. Почти на полтора года в нем установилось нечто вроде фашистско-футуристской республики. И все это без Муссолини, который остался руководить движением из Милана, но на самом деле попросту не желал теряться на фоне блестящего поэта и его сподвижников, предпринявших смелый политический шаг по собственному почину, без каких-либо совещаний с ним, дуче фашизма. Время показало, что Муссолини сделал правильный выбор.

Поэт укреплялся в захваченном городе – именно оттуда, из Фиуме, выйдет многое из хорошо известной нам фашистской атрибутики, включая «римское приветствие» – вскинутую вперед выпрямленную правую руку, или окончательное закрепление за черными рубашками статуса партийной формы. Д`Аннунцио тоже называл себя вождем – дуче, но на самом деле политика (в смысле «крысиной борьбы за пост партийного лидера») была ему неинтересна, – поэту хотелось быть на виду, на слуху, увлекать, производить фурор – но и только. Он устраивал на улицах парады бойцов и тем тешил оскорбленное национальное чувство, а Муссолини в это время организовывал свое «движение», назначал руководителей и, отчаянно маневрируя, сводил фашистские потоки в единую реку – то есть занимался реальным делом. Фактически же, то, что наиболее романтично настроенные фашисты и националисты в это время держали оборону в Фиуме, сработало на руку Муссолини – к тому моменту, когда давление Антанты заставило итальянцев убраться из захваченного города, «настоящий дуче» уже располагал собственными кадрами и достаточно надежной политической машиной.

Но в 1919 году ему пришлось пережить и немало трудных дней. Д`Аннунцио присылал ему оскорбительные письма, открыто называя Муссолини трусом, – приходилось терпеть это, скрывая от общественности разногласия с идолом футуристов. Муссолини просил д`Аннунцио дать ему немного времени для «организации победы», обещая сделать его президентом будущей Итальянской Республики. Этот нехитрый прием сработал, и первый внутренний кризис фашизма благополучно разрешился.

Между тем итальянские левые шли от успеха к успеху. Чем сильнее падал внешний престиж королевского правительства, чем слабее была лира, чем быстрее нищал итальянский средний класс и росла безработица, тем сильнее становились социалисты и коммунисты. Если фашистов к концу первого года «движения» по всей стране все еще насчитывалось всего несколько тысяч, то социалисты победно вывешивали свои флаги по всей Северной и Центральной Италии, насчитывая в своих рядах более миллиона человек.

Даже в Милане красный флаг развевался на городской ратуше – социалисты, что называется, были «на волне». Их энтузиазм подогревался видимым бессилием власти, которая даже разучилась стрелять по толпе, как это делалось в «старые добрые» довоенные времена, а также победным шествием мировой революции. На большей части Российской империи в 1919 году победили большевики, левые радикалы захватили власть в Венгрии, а их немецкие «товарищи», казалось, грозили опрокинуть германское социал-демократическое правительство. Какая страна будет следующей – быть может, Италия? В Москве Ленин прямо указывал на хорошие перспективы «большевизации» Апеннин. Со временем внешняя угроза начнет отступать вместе с падением «советской Венгрии» и разгромом Красной Армии под Варшавой, но внутреннее положение королевства продолжало оставаться стабильно тяжелым.