Анархист (СИ) - Ежов Сергей. Страница 49

Антон устроился удобнее и решил подремать: чем ещё заниматься в дюралевой клетке?

Пробегавший техник его отвлёк словами:

— Через сорок минут я приготовлю чай. Вам подать?

— Да, конечно.

Китовая туша самолета, поднимаясь вверх, пронзила тонкую плёнку облаков и пошла ещё выше, туда, где небо даже в солнечный день не голубое, а чёрное. Впрочем, на максимальную высоту самолёт поднимется над Балтийским морем, но пока можно даже не надевать кислородную маску.

Там внизу, на огромном фронте от Балтийского до Чёрного морей шла ожесточённая борьба наших войск с европейскими полчищами.

Антон пил чай и вспоминал.

Уже в конце сорок первого года, после того как мы разгромили финскую армию и оккупировали Финляндию, остался небольшой фронт у Норвежского моря в районе Тромсё. Там держала оборону наша горнострелковая дивизия с артиллерийским и танковым усилением. В сущности, об этом фронте все забыли, поскольку событий там было крайне мало: стабильный сухопутный фронт и активная война на море, где наши подводные силы и эсминцы боролись с гитлеровскими транспортными конвоями, везущими в Германию железорудный концентрат.

А здесь, на фронте от Балтики до Чёрного моря, борьба шла с нарастающим ожесточением: немцы сделали хитрый идеологический финт, признав поляков условными арийцами, и благодарные панове толпами бросились записываться в Польский легион СС. А тех, кто не записался добровольно, мобилизовали в линейные части Вермахта, где поляки воевали ничуть не хуже чистокровных немцев. По этой причине затея с созданием Войска Польского в СССР была признана неверной, и поляков вернули туда, где им самое место — в лагеря. Но просто пролеживать лагерные нары неправильно, поэтому поляков отправили строить Трансполярную магистраль. Кстати, туда же отправили всех пленных финских солдат и всех бывших и действующих шюцкоровцев: убийство и пытки красноармейцев в минувшую войну, резню восемнадцатого года, когда финны перебили не только своих идейных врагов, но и почти всё русское население Финляндии, им никто не простил. Полякам припомнили зверства во время Польско-Советской войны двадцатого года и бесчинства на границе — с момента провозглашения «независимости» до ликвидации дурацкого образования по имени Польша.

Финляндию удалось выбить из войны довольно быстро: после прорыва блокады Ленинграда, взятия Новгорода и Кингисеппа, высвободившиеся войска перебросили в так и не оставленный Ханко и Выборг, взятый дерзким ночным десантом. Высадившиеся войска двинулись на север и отсекли почти все наличные финско-немецкие войска, образовав приличного размера котёл, который стали непрерывно утюжить артиллерией и авиацией. Наступления наши войска почти не вели, только отбивали окруженцев, пытающихся вырваться из такого неуютного котла. В первую очередь мы уничтожили вражеские склады с вооружением, боеприпасами, топливом и продовольствием, а потом стали методично уничтожать живую силу.

Ранняя зима, морозы и сырой ветер то с Ладоги, то с Финского залива, то от Белого моря. Люди пытаются строить укрытия от холода, греются у костров и самодельных печек. Но в небе по своим участкам ответственности ходят десятки артиллерийских разведчиков, вызывающих огонь на печной и костровой дым. Круглые сутки окруженцев терроризируют кукурузники У-2, ставшие бомбардировщиками, и с чудовищной точностью роняют небольшие бомбы на любую крышу, любой дымок, машину, скопление людей.

И всё это в полном молчании: русские больше не взывают к классовой солидарности, не уговаривают сдаться в плен. Более того: выходящих из лесов тут же помещают в фильтрационный лагерь, и дотошно проводят сортировку: всех, замаранных в убийствах и мучительстве русских помещают в отдельные лагеря — у них пожизненный срок. Честные солдаты и офицеры попадают в другие лагеря: после войны они вернутся домой.

Антон в эти три недели в любое время суток висел в воздухе, наводил огонь на штабы, склады, мосты и колонны снабжения. Взаимодействие с авиацией и артиллерией было налажено отлично, и все без исключения его вылеты были крайне результативны.

Пока шло неспешное уничтожение окруженной группировки, другая часть наших войск неожиданным и стремительным ударом вышла к Хельсинки. Правительство Финляндии пыталось удрать на двух самолётах, но совершенно неожиданно, на глазах сотен свидетелей, самолёты были сбиты истребителями Фиат со шведскими опознавательными знаками. Истребители после атаки тут же ушли в сторону моря, перехватить их не сумели.

Кто организовал эту акцию, так и осталось непонятным. Может быть, это действительно были шведы, заметавшие следы своей военной помощи Финляндии против СССР. Может быть, постарались сами финны, преследуя собственные цели, а может, и немцы так решили отомстить чухне за позорно слитую войну. ВВС Швеции имели на вооружении Фиаты, впрочем, эти самолёты были на вооружении многих стран, а нанести опознавательные знаки совсем нетрудно.

Антон лишь был уверен, что Советский Союз тут был совершенно не при чём: нам это было совершенно не надо, а вот кому понадобилось? Узнаем лет через тридцать, если сохранится интерес.

В Финляндии была провозглашена Советская власть, а Швеция получила ультиматум: либо она прекращает поставки в Германию военных и стратегических материалов, либо будет оккупирована. Шведы поначалу резко ограничили свои связи с Германией, но фашистская агентура не дремала: в Стокгольме произошел государственный переворот, и к власти пришли откровенные фашисты во главе с Мартином Экстрёмом, взявшим курс на всемерное сближение с Германией и обострение отношений с СССР. Впрочем, объявлять войну Советскому Союзу, или провозглашать прекращение политики нейтралитета Швеции они не спешили. Но две дивизии шведских добровольцев с полным комплектом вооружения, разве что форму предоставила Германия, отправились на Восточный фронт.

Мы сделали вид, что не заметили возобновления поставок из Швеции в Германию и активности шведских фашистов, но выводы для себя сделали: придёт время, и неприятель получит по заслугам.

Появились нехорошие сведения об усилении попыток Германии вовлечь на свою сторону Турцию, но хвала небесам, попытки эти были безуспешны. Впрочем, танкеры с топливом и сухогрузы с продовольствием исправно шли из Малой Азии в Европу. Но главное было то, что правительство Турции помнило уроки истории: и как Германия фактически обманом втянула её в Первую Мировую войну, и как Советская Россия помогла ей сохранить собственную государственность. Поэтому Турция не просто сохраняла нейтралитет, но и твёрдо соблюдала положения конвенции Монтрё[1]. Германия и Италия много раз настаивали на возможности провести свои боевые корабли в Чёрное море, но каждый раз получали решительный отказ.

Нет, турецкое правительство вовсе не перешло в стан травоядных, и не записалось в пацифисты, просто турки прекрасно понимают, что чем бы ни закончилась война, ей придётся отвечать за нарушение договора. К тому же, война пошла по совершенно не тому сценарию, о котором говорили немецкие и итальянские эмиссары. Вместо выхода на линию Архангельск-Астрахань, объединённые европейские войска остановились на линии Ленинград-Мариуполь. Потери в европейской армии достигли совершенно недопустимых значений, и особенно среди генералитета. Дошло до того, что появились многочисленные случаи отказа получения генеральского звания среди полковников. Нет, в тылу здоровый карьеризм процветал, а вот на фронте... Кому надо становиться командиром дивизии, чтобы в один отнюдь не прекрасный момент получить в свою машину снаряд или авиабомбу?

Командовать радиостанциями от дивизионного уровня и выше офицеры не то чтобы прямо отказывались, но всеми путями старались избежать. То же происходило и с узлами связи, радарами и подразделениями технической разведки ПВО и артиллерии: они были первыми жертвами при наступлении русских. Возник и никак не преодолевался дефицит в технике дистанционной разведки.

Короче говоря, не только высоколобым аналитикам, но и всем офицерам становилось понятно, как божий день, что война проиграна, разве что случится какое-то невероятное чудо...