Отец моего лучшего друга (СИ) - Антипова Маруся. Страница 14

Мимо проходит голый Ник и скрывается в гардеробной. Провожаю его взглядом. Возвращается почти сразу в одних спортивных штанах.

— Хочу жрать, пошли на кухню, — Ник открывает дверь и пропускает меня вперед.

Это похоже на день сурка.

Спускаемся на первый этаж.

Они почкованием размножаются? Теперь здесь сидит не только Руслан Александрович, но и его друзья.

— Доброе утро! — обмениваемся вежливыми приветствиями.

Вытаскиваю телефон из кармана и кидаю на кухонную стойку рядом с телефоном Ника.

— Что будем есть?

— Без разницы.

Ник вздыхает и открывает холодильник.

На экране его телефона высвечивается сообщение. Пододвигаю телефон к себе поближе и нажимаю открыть:

«Никита, нам нужно снова встретиться. Только без этой ебанутой суки, прошу».

— Кто пишет?

— Стефаня.

Ник тяжело вздыхает:

— Что ей опять надо?

— Просит встретиться.

— И что ты ей набираешь в ответ?

— Что это сообщение читает та самая ебанутая сука, и пусть молится, чтобы я не приехала вместе с тобой.

— А ты поедешь? — сколько же надежды в его голосе.

— Нет, мне что делать больше нечего, кроме как на твою бывшую смотреть?

— А как же моральная поддержка?

Отрываю взгляд от телефона и смотрю Нику в глаза.

— Каюсь, сам виноват. Но она выглядела нормальной…

Продолжаю смотреть, слова излишни, он сам поймёт, о чем я думаю в данный момент.

— Я помню, что ты меня предупреждала…

Не отвожу взгляда. И финальное…

— Ты была права, признаю!

— Бинго! Я знаю, это было сложно признать, но ты справился.

— А теперь ты согласна со мной поехать?

— Нет. Я тебе говорила, не связывайся со Стефаней, у нее же на лбу написано, что она больная. Что ты мне тогда сказал?

— Что я влюбился… но я правда влюбился!

— Ник, ты мне хотя бы не ври! У тебя вода пытается сбежать… Ты после встреч со Стефаней шел в клуб. А что ты в клубе делал?

— Пил.

— Других девок трахал, — поправляю Ника. — Ты там любовь, кажется, упоминал. Или мне показалось?

— Показалось, — соглашается Ник.

— Слишком быстро соглашаешься, значит еще надеешься, что я с тобой поеду.

— Ты очень проницательна, моя радость.

— Ник, только не говори, что эта шалава читает мои сообщения?! — зачитываю очередное послание Стефани. И смотрю на Ника.

— Я не поняла, это меня повысили или наоборот разжаловали?

Раздается знакомая мелодия звонка, бросаю взгляд на экран своего телефон:

— Блядь!

— Блядь! — В одном время со мной выдыхает Ник.

— Ник, сбегай зайкой за моим планшетом.

И он молча выходит из кухни. Делаю глубокий вдох и отвечаю:

— С Новым Годом, Константин Юрьевич!

— С Новым Годом, Дашенька! У нас беда…

Конечно беда, у нас всегда беда, когда надо переделывать все с нуля.

— Рассказывайте, Константин Юрьевич.

Ник быстро возвращается с моим планшетом и стилусом, сам вводит пароль, и кладет передо мной.

Показываю жестом «спасибо».

Молча встает за спиной, одной рукой обнимает меня за талию, второй аккуратно перехватывает мой телефон. Чувствую острый подбородок Ника на своей макушке. Тоже будет слушать.

Теперь обе мои руки свободны. Снова показываю «спасибо» и открываю проект.

— Надо будет менять все: материалы и цвета стен с полом, колоны, размер помещения, все цифры в письме. Прошел Новый Год, и заказчика озарило, что он хочет что-то другое. Совершенно новое…

Константин Юрьевич перечисляет пожелания заказчика, параллельно делаю пометки, черкая в уже имеющемся плане.

Понимаю, что придется создавать все заново. Показываю Нику жестом «поможешь?».

В ответ получаю «хорошо».

Ник перехватывает у меня стилус и делает уже свои пометки. Оставляет несколько комментариев и уточнений. Тыкаю пальцем в один из комментариев и показываю «уверен?». В ответ получаю — «да». Показываю «хорошо».

Слушаю пламенную речь о том, как я выручу их в эти сложные времена. Ведь на дворе новогодние праздники, а тут такая беда.

— У меня в запасе есть время?

— До двадцатого января, Дашенька, не позже.

— Хорошо, я успею. Приложу все усилия, — заверяю Константина Юрьевича. И я их на самом деле приложу, и Ника подключу.

— Спасибо огромное, Дашенька, ты меня выручишь. Не то что мой сынок, будь он неладен, никакой помощи от него.

Ник слегка пихает меня в бок и показывает пальцем на одного из сидящих поодаль мужчин, что не сводят с нас взгляда. Прям смотрят бесплатное шоу.

Сын Константина Юрьевича. Как же тесен мир!

— Конечно, я Вас не брошу. Сделаю все в срок.

— Ты чудо, Дашенька. Еще раз «С Новым Годом!» и до свидания.

— С Новым Годом, Константин Юрьевич! До свидания! — отключаюсь.

— Это пиздец, — произносим вместе.

— Там, кажется, уже почти вся вода выкипела, — показываю на кастрюлю.

— Похуй.

— Поедим в городе?

— Да, пошли собираться, ты там хотела себе ботинки купить.

— У меня сейчас стресс, куплю еще и платье. И маникюр сделаю. Подождёшь?

— Подожду, моя радость!

— Ненавижу взрослую жизнь. Еще за квартиру заплатить надо, и коммуналку за родительскую.

— Там никто не живет? Я думал, ты ее сдаешь. — Ник выключает плиту и кидает кастрюлю в мойку.

— Не хочу, чтобы чужие копались в маминых вещах, — пожимаю плечами, параллельно делая пометки в плане. — Просто попросила тетю Веру и дядю Борю иногда проверять квартиру. А так стоит, как призрак прошлого. Я туда больше не заходила после убийства. Кровь отмыли насколько смогли, паркет сняли в гостиной, где ее тело лежало, застелили новый, по крайней мере мне так рассказывали. Выкинули стенку, там был след от топора, она сопротивлялась же, бегала от него, еще что-то было сломано, кажется тумбочка в родительской спальне. И комод в моей комнате. Сняли турник, где он… закончил. Вещи его сожгли. Самой даже стремно, как я спокойно об этом рассказываю сейчас.

— А если продать квартиру?

— Рука не поднимается избавиться. Сентиментальная хуйня. Она как тот крест с венком на краю дороги. Не хочу там жить, но и продавать не хочу. Пусть сгниет вместе с домом.

Ник ставит передо мной чашку кофе.

— Спасибо.

— А если вернёшься, то где жить будешь?

— Для этого у меня есть вторая квартира, — пожимаю плечами и делаю глоток.

— Вторая?

— Ха-ха, Ник, что с лицом. Четырехкомнатная элитка в центре города, ее мне родители купили. Мои вещи сейчас там. А родительская вообще двухэтажная. Но о ней я стараюсь не вспоминать. Это просто могила.

Да, Ник, мне не приходилось сдавать бутылки, чтобы купить пирожок. На данный момент у меня есть большая квартира и работа. Не все так грустно, не все так плохо. Правда немного жаль отдавать деньги в никуда.

И пообещай мне, Ник, что больше не будешь связываться с такими больными, как Стефания. В прошлый раз, она столкнула меня с лестницы, подумав, что ты изменяешь ей со мной. Я еще легко отделалась, но… можно закончить, как моя мать. Мой ублюдочный папаша зарубил ее топором, Ник. Ее хоронили в закрытом гробу. А мне чертовски повезло, что мелкий брат моей подружки, облил меня с головы до ног соком. Я тогда задержалась у нее, пришлось мыться, сушить волосы. Лишь это меня спасло. Подумай, Ник. Хорошенько подумай.

— Ты почти ничего мне не рассказывала.

— Рассказать? Восемнадцатилетний мажор подкатил в клубе к такой же восемнадцатилетней девчонке, они переспали, она забеременела, он начал открещиваться, но его родители заставили жениться. Родилась я. Семья как-то держалась, пока не умерли его родители. Проходит полгода, отцу исполняется тридцать пять лет, и у него окончательно срывает крышу, он едет в магазин, покупает топор, возвращается в квартиру и нападает на мою мать. Убивает ее. Пишет записку, что дочери повезло, что дома не оказалась. А потом накидывает веревку на турник… и конец. Он сидел и ждал меня, а я все не возвращалась. Мой отец сидел рядом с трупом собственный жены, Ник, и ждал, когда вернётся его шестнадцатилетняя дочь домой, чтобы зарубить и ее. Он выкурил целую пачку сигарет, одну за одной, ожидая меня. А самое обидное, знаешь в чем, того малыша, братика подруги наказали, я и сама на него злилась, что он испортил мое новое платье, хотела залепить ему оплеуху, но вовремя остановилась. Я с такой злостью мылась в их ванной… а это спасло меня, понимаешь? Этот маленький ребенок своим поступком меня спас!