Бронзовая Жница (СИ) - Орлова Ирина Аркадьевна. Страница 55
Возмущённый рёв был ему ответом.
Эйра застыла, совсем обессиленная своим ужасом. Ей было страшно не за себя; она ощущала лишь некое опустошение при мысли о том, в чём участвует.
Величайшее создание под небесами — дракон — был опозорен при её участии. Он умирал, но Морай не давал ему даже умереть спокойно. А тот из любви своей не давал ему заслуженный отпор.
«Это ужасно», — думала она, даже не осознавая, что дракон повернулся к склону холма и растопырил крылья. — «Мораю достался единственный из драконьего рода, кто столь ласков и снисходителен к нему, и тот отвечает ему вот так. У меня такое чувство, будто я оскверняю святыню».
И тут её резко швырнуло на Морая, вдавило в его грудь. Дракон рванулся в небо. Огромные крылья хлопнули с обеих сторон от неё. На мгновение хищник провалился в кроны тисов; но тут же снова взмыл вверх.
Ветер взревел в ушах. Потоки воздуха с жутким свистом проносились через дыры в драконьих крыльях. Чёрная грива дракона и чёрные волосы Эйры взметнулись в едином порыве, и тисовый лес внизу, в долине, превратился в мшистую поляну далеко под ногами.
Встав на крыло, Скара разинул свою длинную пасть и издал протяжный высокий визг, похожий на птичий крик. Его возглас ощутимо пробежал по всему его нутру, задрожал в раскалённых чешуйках. Леденящий холод небес уступил драконьему жару, и, крепко прижатая к марготу, Эйра не замерзала; если не считать кончиков пальцев.
А сам Морай сиял, как начищенный щит. Улыбка полнейшего счастья озаряла его лицо и делала его прекрасным. Он цеплялся одной рукой за гриву, а второй — держал при себе подругу. И поглаживал её по плечу. То ли эта нежность предназначалась Скаре, то ли это была своеобразная благодарность за соучастие; Эйра в любом случае чувствовала в груди лишь жуткую пустоту.
И одновременно созерцала, не отрываясь. Она смотрела, как вздымаются и подрагивают на ветру полупрозрачные тёмно-серые крылья. Как покачивается рогатая голова Скары. И как чёрный змей вьётся в небе — кажется, пытаясь их сбросить — но делая это столь неохотно, что было очевидно: он не станет всерьёз скидывать Морая.
Всё в ней замирало при каждом снижении и каждом взлёте. Это казалось удивительным сном. Она, куртизанка, всего пару раз в жизни сидевшая даже на лошади, оказалась в небе на спине дракона — подобно великим королям древности. Среди тех и то далеко не каждый удостоился подобной чести.
Она приоткрывала рот и вновь смыкала губы, ни находя слов. Глаза слезились то ли от ветра, то ли от трепета, охватившего её.
«Мы в небе, на такой высоте над землёй, что город отсюда — словно детская поделка», — стучало у неё в ушах. — «Брезар такой маленький, будто через его стены можно перешагнуть, не поднимая подола».
Она судорожно вздохнула и уткнулась носом в плечо маргота. Тот прижал её к себе покрепче и погладил поласковее.
— Не жмурься, — перекрикивая ветер, воскликнул тот ей прямо в ухо. — Проглядишь всё!
Эйра чуть приоткрыла глаза. Но увидела, как проносятся рядом обрывки облаков, и сомкнула веки вновь.
Осознание происходящего было выше её сил. Она жила всю жизнь на земле, схаалиткой и шлюхой. Более земными созданиями, чем она, были разве что черви. Она не могла взаправду поверить в то, что мчится по небу на спине наивысшего хищника.
— Эйра, ну перестань! — громко сказал маргот. Он боднул её лбом, отстраняя её голову от своего плеча. А затем носом поддел её подбородок, чтобы она распрямилась.
Эйра открыла глаза. Она смотрела отчаянно и растерянно.
Тогда он прижал её плечи к себе покрепче. И пробудил её поцелуем — коротким, сухим, пронизанным тонкими иглами ветра. А затем лукаво заулыбался.
Мысль о том, что маргот романтически поцеловал шлюху, которых не целовали даже самые пропащие клиенты, ошеломила Эйру едва ли не сильнее дракона. Безусловно, у неё был Лионай — но так он всегда слыл не слишком высоких принципов — однако с Мораем это было для неё впервые.
Она захлопала глазами. Но больше не сумела поймать его самодовольный взгляд — Морай всем своим существом вновь слился со Скарой, и его пыл и дерзость питали дракона, будто спичка — гаснущий пергамент.
Тогда Эйра завертела головой. Изумление прогнало испуг. Она смотрела на то, как мелькают внизу покрытые лесами горы, как тонкими ручейками проносятся тракты и как бегают, будто муравьи, по этим дорогам торговцы и путники, разбойники и бродяги.
Они с Мораем были словно на вершине мира, как сами боги!
Сердце её забилось. Она тоже заулыбалась. И стала восхищённо изучать глазами Брезу. Она прожила здесь четыре года, меся грязь на злачных улицах, но никогда не поднимала головы от земли.
А теперь видела всё сверху!
Восторженно вздохнув, она перевела взор в небо. И вдруг воскликнула, подняв руку:
— Там звёзды! Их видно! Даже Разгала!
— Ага, — ответил Морай благодушно. — С такой высоты они видны всегда, хоть утром, хоть в полдень!
«Как это удивительно!» — подумала Эйра восторженно. — «И прекрасно!»
Мир ещё никогда не был таким близким, приятным и волнующим. Из поприща вечной боли, давящей несправедливости и смирения со своей участью он превратился в сказочное полотно под драконьими лапами.
Драконы летали высоко. Так высоко, что ни ругань горожан, ни стенания вечно страдающих неупокоенных не долетали досюда.
Здесь не было места ничему людскому; и Эйра упивалась этим, впервые обретя свободу от оков человеческой судьбы.
Она засмеялась от радости и, восторженная, поймала взгляд маргота своими сияющими глазами. На мгновение её посетила одна крамольная мысль; но она тут же испугалась её сама.
Однако Морай прочёл её и влёт угадал эту задумку.
— Не бойся, — уверенно сказал он. — Давай, Эйра.
Она взглянула на него с сомнением. Но сила дракона словно питала и её. Поэтому она сама потянулась к нему и тронула своими губами его бахвалистую улыбку. Мимолётно, будто касание упавшего листа, она вновь соприкоснулась с ним как возлюбленная, а не как куртизанка.
Он не дал ей отстраниться. Рукой, что крепко держал её за плечи, он перехватил её затылок и прижал к себе. Поймал своими губами её; и обнял, локтем поддерживая её в районе лопаток.
Ветер свистел в ушах. Они целовались высоко над Брезой — выше, чем птицы.
Здесь некому было судить.
Их крамольное, ни на что не похожее единение в небесах над Альтарой вдруг прервал клич, что разлетелся под нежно-голубым куполом утреннего неба. Дрожь пробежала по телу Скары. Он исторг ответный зов: соловьиную трель, переходящую в протяжный высокий писк.
Морай и Эйра оторвались друг на друга. Маргот взволнованно уставился на проплывающие мимо горы.
Музыкальный зов повторился. И вскоре показался его источник — с гор к ним летел другой дракон.
Он был побольше Скары. Тяжёлый, весь покрытый шипами, он имел не такую густую гриву, но зато более протяжённые перепонки, что встречались не только за затылком, но и на лапах. Он был дивного зелёно-рубинового цвета. Брюхо и лапы болотной зеленью переходили в багряно-красный чепрак, и краснота была словно рассыпана по нему, делая пёстрыми бока, морду, грудь и даже крылья.
Ещё мгновение назад он был далеко. Но небо свело их за считанные секунды. Эйра охнула, когда второй дракон с рёвом пронёсся над ними. На миг, как ей показалось, она поймала жёлто-зелёный взгляд — и он показался ей изумлённым.
«Даже дракон недоумевает, какой дурак среди сородичей поднимает в небо двоих».
Изумлённый свист чужого дракона перерос в клекочущую трель и слился с гулким гудением Скары. Они вступили в дивный, ни на что не похожий диалог. Их полёты переплелись в небе над горами, подобно мелодии, что связала их разговор.
Морай напряжённо всматривался в дракона. В Рэйке их осталось не так много. Все принадлежали диатрам и, в редких случаях, как в Альтаре, — потомкам Рыжей Моргемоны.
В чешуе этого, зелёной с красным, он видел обломки болтов и стрел. И начинал догадываться.
— Это Мвенай! — наконец узнал он. И дракон ответил ему утвердительным клёкотом. — Мвенай, которого седлала младшая дочь Рыжей Моргемоны, Лисандра, и которого её тупорылые потомки в Маяте хотели изничтожить за страсть к человеческой плоти.