Клара (СИ) - Тауров Илья. Страница 53

— Ну что, пошли Клара, — подлетела с искренней улыбкой к ней напарница.

— Не, я не пойду, — так же улыбаясь вежливо ответила Клара.

— Чего это? Я нас уже отпросила у этого, — Алёна кивнула головой куда-то в бок.

— Пытаюсь бросить, я говорила, — скромная улыбка не сходила с Клариных уст.

— Ой, да ладно, тебе, пошли один раз сходишь, ничего страшного.

— Я уже четвёртый день терплю, не надо.

— Видишь, так что разок можно и терпи дальше, — теперь Алёнина улыбка преобразилась в ухмылку.

— Я не пойду короче, — ответила Клара глазами выискивая чем же заняться.

— Как хочешь, — сквозь смешок выпалила Алёна и ушла куда собиралась.

Клара несколько мгновений поборолась с чувством вины, но решив, что всё-таки собственное здоровье важнее, чем обида коллеги принялась за порядок внутри стола, который снова был первоначальном хаосе, но сейчас это Клару не злит, а только радует, что есть чем заняться.

Второй рабочий день проходил помимо всегда присутствующего с понедельника по пятницу Ивана, с Олей, она не курила, поэтому соблазнять на плохие поступки Клару никто не пытался, чему та была рада и немного удивлена, но не сказать, что с положительной точки зрения, ведь в глубине души рассчитывала, что все заметят её борьбу, поддержат, похвалят. Вот только никто в упор не видит, что она перестала ходить на перекуры, возможно конечно все решили, что она не ходит только временно, пока её пробирает болезненный кашель, от которого высокая девушка время от времени сгибается пополам, прячась где-то в закутках стеллажей.

Если вчера Клара уходила пораньше, то сегодня уже она закрывала магазин, потому что работала до десяти. Выйдя на улицу сразу попала в толпу курящих работников гипермаркета из других магазинов, кого-то она знала, с ними кивком головы и еле заметным поднятием уголков губ поздоровалась, с большинством знакома не была. На секунду она почувствовала зависть к этим людям, ведь ей больше так нельзя, но стоило дойти до остановки как все плохие мысли растворились так же легко, как растворялся дым, который та толпа выдыхала из своих лёгких.

Клара села в автобус, он был будто из прошлого века, какой-то слишком старый, шумный и выцветший, внутри у каждого пассажира при себе страшная маска. «Что-то рано», — подумала она, прикинув, что сама пила ещё совсем недавно и наоборот все должны быть красивыми, не прошло по большому счёту и недели с последней пьянки. Не сильно углубляясь в раздумья, она пошла на одинкостоящее сиденье в самом начале автобуса. С этого места можно никого не видеть и смотреть в лобовое стекло. Когда садилась, мельком глянула в водительское зеркало, из него в ответ посмотрел озлобленный звериный взгляд, всё лицо в отражение не помещалось, но было очевидно, что оно тоже изуродовано, как и у каждого пассажира этого транспортного средства. «Это всё иллюзия» — пытаясь обуздать свою тревогу и страх напомнила себе Клара и поехала свои двадцать минут до дома.

Сойдя на остановке, она обратила внимание, что свет фонарей настолько тусклый и неестественно белый, что цвета растений и реклам на билбордах словно исчезли, всё напоминало фильм из середины двадцатого века. Опять захотелось залезть в карман, достать оттуда пачку и выдохнуть дым в прохладный воздух, но получилось удержаться. Подойдя к дому Клара глянула в окно своей квартиры, как делала уже тысячи раз, в нём неяркими вспышками мелькал телевизор, это не вызвало никаких эмоций. Дверь была закрыта на замок, так что после того как она вошла внутрь вернула, всё как было, для этого заперла квартиру.

Из комнаты родителей на пол коридора лился слабый серый свет. Клара зачем-то стояла в дверном проёме, а не шла к себе в комнату как обычно. Оба родителя не обращали на неё никакого внимания и были полностью увлечены телевизором, их диван стоял не у самой стены, а зачем-то был немного отодвинут, где-то на метр, это пространство заполнила чернота, которой там быть не должно, так как на улице хоть и в пол силы, но горит фонарь, от него иногда даже шторами закрываются. Кларе, к её недоумению, захотелось посидеть вместе с родителями, она обошла мать глядя на её и рассматривая новый вариант уродства на её лице, села между родителями на диван и глянула на отца, который был со своим лицом, но смотрел на неё совершенно равнодушно, Клара чуть улыбнулась ему в ответ, но сказать что-либо была не в силах.

По телевизору показывали новости, но как сегодня вечером всё — были чёрно-белыми, или казались они такими только лишь Кларе, склонялась девушка ко второму варианту. После тирады ведущей, в которую не получилось вслушаться, потому что не получилось уловить смысл её слов, начался сюжет.

А в сюжете зима, но видимо температура плюсовая, между проплешинами грязного снега виднеется чёрная почва. Журналист шёл по кладбищу, Клара глянула за окно убедившись, что на деревьях ещё полно листвы и вернула своё внимание к телевизору. Молодой мужчина в, мягко говоря, немодной одежде проходил между могил рассказывая, что наркоторговцы уже не брезгуют ничем и в последнее время стали делать свои тёмные дела прямо здесь, потому что такие места находятся в отдалении от города не очень людные, да и с координатами можно не мучиться, в сообщении о закладке надо лишь написать фамилию и имя вместо сложных и не очень точных координат, и наркоман поймёт, что искать нужно именно там. Далее смысл вновь стал ускользать от Клары, хотя журналист говорил напористо, при этом в кадр попал могильный памятник какой-то женщины, на экране телевизора он всё увеличивался и увеличивался до тех пор, пока в изображение не стало помещаться лишь имя с датой жизни и смерти, а также лицо выгравированные на чёрном камне, и чем больше черноты было в телевизоре, тем больше её становилось в комнате. Кларе уже хотелось оторваться, но она не могла. Взгляд женщины умершей около сорока лет назад приковал её к дивану, и не давал даже посмотреть куда-то ещё кроме своих глаз, не то что уйти. Лицо с могильного камня будто дёрнулось, а губы растянулись в улыбке, в прямом смысле до ушей. Клара убеждала себя, что ей кажется, но скованная страхом смотрела, смотрела на то как со второй попытки глаза у могильного изображения забегали из стороны в сторону, а рот стал приоткрываться, челюсти делали подобные круговым движения, во рту болтался черный блестящий язык. Клара осознала, что ей что-то говорят, но слышать и слушать она этого совсем не хотела, она попыталась встать, однако руки, упёртые в диван были тяжелыми и будто чужими, так же и ноги не слушались её. Голос женщины был всё отчётливее и всё сильнее Клара слышала своё дыхание, потому что только это сейчас и получалось делать, портрет женщины расположился по центру экрана повторяя голосом больше похожим на какой-то духовой инструмент на низких нотах: «нельзя …», «нельзя …», тональность голоса перетекала в более высокую.

Сердце в груди у Клары готово было разорваться, она хотела кричать, но не могла, только мычала, не думая о боли в горле. Голос окончательно стал надорванным высоким криком, повторявшим одно и тоже слово: «НЕЛЬЗЯ» — высветилось на черно-белом экране, одновременно с этим пронзив виски Клары острой болью, после чего всё погасло, изображение стало просто чёрным, а Клара смогла вертеть шеей. В слабом свете комнаты повернулась к маме, но вместо её лица, к ней обращались всё та же женщина из телевизора, разве, что вместо рта и глаз были чёрные дыры, тогда машинально Клара повернулась к отцу, но и его лицо замена «она», кажется даже мычать уже было невозможно потому что горло окончательно село, но вдруг рот открылся и Клара заорала, но стало только хуже из неё рвался, мужской голос, и как бы громок не был её рёв, она слышала обращение того, что сидело на месте отца:

— Верни-и-ись, — протяжно орало «это», придавая чёрной дыре вместо рта форму улыбки, развёрнутой вниз.

Ледяной температуры рукой с длинными пальцами он взял её за шею, но не душил, только словно давал почувствовать холод, исходящий от него, придавил к дивану, на ноге же Клара почувствовала второе касание это была «мать», её рука скользила от ляжки к животу, пуговица на джинсах ловко расстегнулась, а мокрые, шершавые и холодные пальцы устремились в трусы. Клара, не понимая, что происходит и что она вообще делает, изо всех сил просто дёрнулась, испытав при этом чудовищную боль в каждой точке своего тела, что-то похожее на удар локтем об угол, но только везде и сразу. После вспышки боли она обнаружила себя уже стоящей на полу. «Надо выходить», — было первой её мыслью, но двери не оказалось на месте, а окно стало каким-то маленьким, через него даже голова не пролезет, зато два женских лица с чернотой вместо глаз и ртов возвышались над Кларой, а потом стали приближаться к ней протягивая руки заполняя воздух незнакомой до этого момента вонью, подобный запах Клара слышала от червей в банке, когда дед брал её на рыбалку. Она всё сильнее вжималась в стену, то что было отцом стало пытаться рвать на ней одежду, а «мать» упала на пол и схватила Клару за ноги резко куда-то потянув. Испуг, удар головой. Всё закончилось.