Исключительно твой - Резник Юлия. Страница 9

– Нормальная! Нормальная любовь, понимаешь? Здоровая! Такая, какой она должна быть. Мальчик, девочка, лето…

Да-да, идеальная картинка из детства. Не на это ли я повелась? Может, дело вообще не в Марате? А в том, что просто все так совпало? Мое детское, так и нереализованное желание банально влюбиться? И все одно к одному. Место, где мне было хорошо, воспоминания, чувства, переливающиеся в новом свете, как чешуя зеркального карпа, которого я здесь же когда-то давно и поймала на удочку?..

Наверное.

– Сергеевна, не трави душу, ну что ты? – шепчу беспомощно. – Ничего бы у нас не вышло.

– Почему? Потому что он для тебя слишком прост?

– Да! И поэтому тоже.

– Не думала я, что тебе только олигархов подавай, Алфеева! Я тебя не так воспитывала.

– Да при чем здесь это? Просто… Ну какие у этого мальчика шансы справиться с Коваленко? Он же ни меня, ни его не оставит в покое, если узнает.

– А ты чего за мужика решаешь? Он сам не может?

– Может! В том-то и дело. Если я все правильно про него поняла… Влезет, впишется за меня, а дальше? Владимир его растопчет, потому что… Ч-черт. – Пальцы дергаются в поисках сигареты. – Потому что разный у них вес. И возможности разные. Это изначально утопия. – Гроза уж улеглась, а воздух как будто все еще наэлектризован. Приглаживаю пятерней волосы. Бросаю очередной беспомощный взгляд на Сергеевну, которая весь мой сбивчивый монолог не сводит с меня глаз.

– И как долго еще это будет продолжаться?

– Что именно?

– Как долго ты будешь позволять этой скотине портить свою жизнь?

– Почему портить? Мы больше не вместе. Знаешь, какое это достижение?

– А толку, если с другим ты не можешь быть?

– Зачем мне другой, Сергеевна? Что, я без мужика не проживу? А потом… Потом не стоит сбрасывать со счетов, что Коваленко рано или поздно найдет, на кого ему переключиться.

– Дурак думкой богатеет, – бурчит Сергеевна. – Так и ты.

– Мы не можем этого исключать, – стою на своем упрямо.

– Как же… Ты хорошо подумала?

– Более чем. Труба зовет. Если на вас опять попытаются наехать – звони. Я на связи. Будем что-то думать, ага?

– Об этом не беспокойся. Девкам-то твоим что говорить? Маратику?

– Правду. Что у меня появились дела. Девочки поймут. Марат… – пожимаю плечами. – Надеюсь, очень скоро меня забудет.

– А ты его?

А я его намеренно буду помнить. Каждую проведенную вместе минуту. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест. Каждую реанимированную и распустившуюся в пустыне моей души эмоцию. Это было так красиво… Так невыносимо красиво. И сладко. Как первая влюблённость. До боли и остановки дыхания, на разрыв чувств. Когда кажется, что это – то самое, и ничего другого уже не будет.

– Неважно. Я на связи, ага?

– Осторожно на дороге!

Я забираюсь в машину, Сергеевна у окна крестит воздух. Вроде мелочь, а меня опять трогает. Я словно без кожи. Наружу нервами. Плавно трогаюсь. Дорога здесь – полный отстой. Сосредотачиваюсь на том, чтобы не угодить колесом в яму, очень удобно. Включаю погромче музыку, пусть лучше радио долбит в виски, чем обуявший меня страх или сомнения, правильно ли я поступаю? Мозгом понимаю, что да. Но сердце аргументов мозга не принимает. В сердце мед и солод. В животе бабочки… Я, оказывается, так быстро подсела на эти странные ощущения. И теперь тоска меня топит.

Марат… Он будто открыл потайные двери в давно утраченный мир, который мне так жадно и в то же время так больно видеть. И я на секунду закрываю глаза. Пространство вокруг взрывается оглушительно громким сигналом. Едва успеваю увернуться от выскочившей откуда ни возьмись фуры. Притормаживаю. Съезжаю к обочине. Руки дрожат, сердце где-то в горле колотится… Как же проще было, когда я ничего не чувствовала. Даже страха.

Дышу глубже, снова трогаюсь. Звонок с незнакомого номера застает меня на подъезде к городу. Коваленко всегда звонит с незнакомых номеров. Потому что, когда он звонит со своего, я просто не беру трубку. Есть искушение не взять и сейчас. Но повода нет. Он вроде как звонит мне по делу. Единственное, что я себе позволяю – не ответить на первый вызов. Перенаберет, если захочет.

Еще каких-то полчаса, и я дома. Скидываю шлепки, чемодан бросаю посреди коридора. После «того происшествия» я продала свой пентхаус в центре и купила квартиру попроще. Пусть она была мне и не нужна (последние два года я провела в Париже), как любой выросшей в интернате девочке, мне было важно знать, что где-то у меня имеется свой угол. И вот теперь я здесь. Надо бы как-то обжиться, что ли? Веду пальцами по покрытому пылью столику.

В животе урчит. Иду сварить себе кофе. Марата нет, и больше некому позаботиться о моем завтраке. Кошусь на часы. Наверняка он уже проснулся… И?

Зерна смалываются с диким шумом, телефон снова оживает. Владимир перезвонил ровно через час. Очень в его духе. Набираю в легкие побольше воздуха, напоминая себе, что у меня от него есть иммунитет. И пусть он достался мне слишком дорогой ценой, прямо сейчас у него нет на меня никаких рычагов давления.

– Да.

– Привет, Афин. Это я.

– Доброе утро. Я узнала.

Врать, что мне удалось вытравить из памяти его голос – смысла нет. Он вбит в меня, как чернила в кожу.

– Как дела?

Не твоего ума дело.

– Неплохо.

– Хм… А что ты скажешь по поводу моего вчерашнего предложения?

Это так в его духе – интересоваться моим мнением, выкрутив руки. У меня гребаное дежавю.

– Мы могли бы его обсудить.

– Сегодня в шесть я свободен.

– Сегодня у меня не получится. Мы ведь это обсуждали. Как насчет завтра?

На самом деле нет у меня никаких дел. По-хорошему, я вообще должна быть в лагере. Но последнее дело сейчас – идти у Владимира на поводу. Пусть не думает, что мы можем вернуться к старому.

– Хорошо, – соглашается он, проглатывая совсем другие слова, которые, кому как не мне это знать, наверняка у него на языке вертятся. – В Гвидоне…

– Я бы предпочла встречу в конференцзале в формате «я, ты и тот, кто может мне гарантировать соблюдение наших договоренностей».

– А я тебе, значит не гарант?

Ч-черт! Я не хотела его злить. Совсем. Но как-то вот получилось.

– Извини. Но в этом проекте… В обоих проектах, – подчеркиваю. – Ты выступаешь в качестве не самого крупного инвестора. Я же хочу получить гарантии по сделке от того, кто в реале финалит решение. Насколько я знаю, это господин Панаев.

– Вот именно! – рявкает, все-таки не сдержавшись, и я дергаюсь. – Мне его как на завтра организовывать прикажешь?! Он крутой бизнесмен, а не мальчик, которым можно вертеть.

– А как вы планируете закрыть наш вопрос без него? Нет – так нет, Владимир Анатольевич. Не я же вам это все предложила.

– Какой я тебе, мать его, Анатольевич?! Ну, какого хрена, Афин?

Закрываю глаза. Прислушиваюсь к себе. Нет… Не действует. Ничего и нигде не отзывается. Если только горечи взвесь в пустом с утра желудке. Зажимаю двумя пальцами нос. Есть одна причина, по которой я сейчас с ним общаюсь. Коваленко обещал оставить лагерь в покое, если я помогу с открытием люксовых магазинов в новом торговый центре, куда он тоже вложился. Бренды не спешат заходить на незнакомую территорию. И тут я, конечно, неоценимый человек, да… Это и есть моя специализация.

– Мы либо остаемся в рамках делового разговора, либо…

– Я же миллиард раз извинился! Я ж из шкуры лезу, а…

– Либо я кладу трубку. Лагерь мы, дай бог, и так отстоим, да и с Шанелем, глядишь, вам тоже кто-нибудь да поможет.

Похрен. Он уже в тихой ярости. Хуже не будет. Лучше подумать о том, как максимально себя обезопасить. Опять нанять охрану? Да ну. Просто проследить, чтобы в конференцзале с нами было как можно больше народу. Удивительное дело, но вспышки неконтролируемой ярости на людях Коваленко обычно минуют. То ли контроль у него при свидетелях повышается, то ли хрен его знает. Последняя мысль меня страшно злит.

– Моя секретарша перезвонит, если Панаев найдет время на встречу.