Драконья ночь (СИ) - Пульс Юлия Александровна. Страница 3

Я осталась в комнате наедине со своими страхами. В сотый раз посмотрела на карту и дала волю чувствам. Горячие слезы покатились по щекам. Головой я все еще не осознавала, что это происходит со мной на самом деле. Разве может судьба совершить такой резкий разворот на пятках? Вдруг Гримма ошиблась и я вовсе не бастард почившего императора Галадона? Может, у меня все еще есть шанс вернуться в цитадель под защиту высших сил? Но в памяти всплыло лицо пожилой женщины с холодными серыми глазами, которая явно дала понять, что мне больше нет места в коммуне. Так настоятельница отвела беду от приюта, и я не вправе ее за это винить. Сама бы ушла, узнав, что детям грозит опасность.

Смахнув со щек слезы, тяжело вздохнула и аккуратно свернула карту. Опустила в сумку и тут же выудила из нее несколько монет. Нужна лодка, которая понесет меня по течению реки Нерей и приведет прямо к Плавучему лесу. А там… Я не представляла, как выглядит легендарный лес, и чего мне будет стоить его пересечь в одиночку.

Спустившись в харчевню таверны, я подошла к барной стойке и купила в дорогу немного непортящейся еды и фляжку с травяным чаем. О воде настоятельница позаботилась и заранее положила в сумку наполненную бутыль. Я уже собралась уходить, когда в помещение завалилась компания эсперов в строгой одежде с имперскими нашивками в виде перевернутого герба Галадона. Один принялся делать щедрый заказ, а остальные громко разговаривали между собой.

– Не та это девчонка, говорю тебе. Зря ты ее придушил.

У меня горло вмиг пересохло от страха. Где это видано, чтобы слуги народа так открыто говорили о страшном преступлении? Я иногда на рынке слышала недовольства жителей столицы правлением Ауста, но точно могу сказать, что при нем законы соблюдались, а за убийства сажали в темницу. Что же теперь?

– Да какая разница? – заржал раненой кобылой ищейка. – По приметам подошла и ладно, зато есть повод во дворец явиться. Попируем, ребята!

Приросшая к полу, я сдвинулась в тот миг, когда эсперы обратили на меня внимание. Сильнее натянув капюшон, я поспешила покинуть таверну. Вырвалась наружу и едва не задохнулась от ударившего в лицо потока ветра. Благо успела удержать ткань, что прикрывала мою голову. Быстро спустилась по ступеням и помчалась по дорожке к распахнутым воротам.

Снаружи, привязанные к столбу, шипели королевские амфисеры. Крылатых змей вживую я увидела впервые, и от ужаса по спине пробежал холодок. Отшатнулась в страхе, вдруг набросятся? Говорят, их укус смертелен. Признают они только хозяина, а к чужакам беспощадны. Религия Матери богов не приемлет общение с опасными тварями, поэтому в цитадели разводили только лошадей. А зря! Сейчас могла бы верхом на змее перелететь через реку, и не так страшно было бы продираться через лес.

– Простите, – прошептала змеям, извиняясь за то, что потревожила.

С противным тревожным чувством побрела по каменистой дороге в сторону причала. Боялась, что эсперы выбегут из таверны и придушат меня как ту несчетную, которую посчитали бастардом. Страх придал сил и заставил ускориться. Недолго думая, подошла к первой попавшейся женщине, что торговала узкими деревянными лодками с острыми носами и одним веслом.

– Благословен рассвет, – поприветствовала продавщицу, что нахмурилась и скривилась в ответ. Я совсем забыла, что в миру не принято разговаривать подобным образом. Резко осеклась и поспешила исправиться. – Доброе утро, почем лодки?

– Четыре золотых! Ниже цен не найдешь! Бери это каноэ. Прямо на тебя смотрит. В подарок подпишу любым именем, каким прикажешь. Бери, красавица! Самая надежная лодка! До края света домчит! – заплясала вокруг меня женщина, схватив со столика кисть с белой краской.

Я взглянула на мимо проплывающую лодку по имени Калуулу и поняла, чтобы не выделяться, надо и мне свою подписать.

– Давайте эту, – указала я на ту, что была пришвартована ближе других. – Нарвия будет, – на ум пришло имя лошадки, за которой я с удовольствием ухаживала в приюте. Навеяло приятное воспоминание, как вплетала в белоснежную гриву красные ленты и гладила кобылку по мягкой шерстке. Увижу ли когда-нибудь ее теперь?

– Какая прелесть! Лучшее имя для лучшей лодки! – торгашку было уже не остановить. Нахваливая товар, она наносила белые буквы на гладкое дерево, а я звенела монетами, отсчитывая нужную сумму. Постоянно оглядывалась, вздрагивая каждый раз, когда за спиной раздавались громкие голоса. Успокаивала себя тем, что среди оживленной толпы легче затеряться, чем в пустых переулках. Здесь на меня никто не обращал внимания. Каждый шел по своим делам. И хорошо, что настоятельница приказала мне переодеться. В небесной рясе я была бы здесь как белая ворона. На рынке на нас часто смотрели с подозрением и непониманием. Все же религию Матери богов правительство не признавало. Может, и правильно делало, может, и выдумки это все безумных фанатиков, коими нас в миру и считали. Но вопреки этим мыслям, я продолжала мысленно молиться о спасении и просить Матерь защитить меня в пути.

– Готово, красавица, принимай работу! – гордая собой представила мне товар лицом женщина и заставила улыбнуться. Получилось и правда очень мило. И все бы хорошо, но я совершенно не умела управлять лодкой и даже не знала, с какой стороны к ней подойти.

Торгашка выхватила у меня монеты и вручила конец веревки.

– Удачи! – бросила она на прощание и потащила я свою покупку вдоль берега к самому надежному на первый взгляд пирсу, с которого намеревалась попробовать забраться в каноэ.

Села на корточки у края и свесила руку, погрузила ладонь в воду и убедилась, что она довольно холодная. Купание в Нерее вначале сезона дождей – не самое приятное занятие, а лодка доверия не внушала. Слишком резво раскачивалась на волнах из стороны в сторону.

Я так долго не решалась начать путешествие, что успела проголодаться. На желудке сказывалось отсутствие привычного приютского завтрака. Выудив из сумки кусочек сахарной булочки, с удовольствием вгрызлась в сдобу и вдруг услышала протяжный детский плач. С болью проглотила большой кусок и обернулась.

Девчушка лет одиннадцати стояла у пирса и горько плакала, закрывая личико руками. Одета очень бедно, обувка сношена до дыр, а на голове косынка в грязных пятнах. Сердце у меня от жалости защемило. Вспомнила своих послушниц. Многие голодающие сиротки прибивались к коммуне, чтобы выжить в этом жестоком мире. Я заботилась о каждой, всегда жалела и тайком подкармливала, когда получалось договориться с поварихой и забрать остатки с ужина игуменьи. Вот и сейчас просто пройти мимо рыдающего дитя не смогла.

– Что случилось, девочка? Ты потерялась? Где твои родители? – подошла к ней и вытащила из сумки вторую еще не тронутую булочку. Протянула ребенку.

Девочка затряслась и вцепилась в выпечку, как изголодавшийся зверек. Эти большие влажные глазенки сразу запали мне в душу. От жалости я сама чуть не расплакалась.

– Как тебя зовут?

– Асни я, – ответила она с полным ртом. Быстро прожевала последний кусок и шумно сглотнула. – Нет родителей. Сироты мы. Живем с братом в лачуге у тракта Синяя нить. Это на другом берегу от Плавучего леса. Я тут работу искала, но не берут. Маленькая говорят. А братика кормить надо, совсем малыш. Голодом сидит.

Я погладила сиротку по голове и кивнула в сторону лодки.

– Какое совпадение! – улыбнулась ребенку. – Я как раз к Плавучему лесу путь держу. А вот с лодкой справиться никак не могу, – виновато пожала плечами. – Может, ты знаешь, как в нее сесть и не перевернуться?

– Да я на таких с детства плаваю! – загорелись азартом синие глазенки.

– Как мне повезло! А давай поплывем вместе? Я тебя к тракту подвезу и заплачу за помощь. Идет? Согласна поработать? – протянула я руку для пожатия.

Асни радостно встрепенулась и вложила маленькую ладошку в мою. Так две сиротки и подошли к многострадальной лодке под именем Нарвия, держась за руки. Девочка ловко запрыгнула, расправила весло и помогла мне аккуратно забраться в раскачивающееся судно. Было тесно, но мы поместились, сели напротив друг друга. Асни откинула веревочную петлю с острого носа лодки, свернула ее и уложила на дно.