Будь моей ошибкой (СИ) - Фирсова Мария. Страница 17

Напряжение царило в воздухе. Мне казалось, что он наэлектризован до такой степени, что один вдох и полетят искры. Я прижимала Тимку к себе, с горечью понимая, что в свои пять он остался один. Да, есть мать, но где она сейчас. Почему не с ним, не рядом?!

Чайник закипел на плите, заставив пошевелиться. Тимофей поднялся с табурета, встал на носочки и достал две чашки. Хотелось верить, что чай поможет немного расслабиться и привести мысли в порядок, но, на самом деле, это все была мишура. Яркая, возможно, шуршащая, но совершенно бестолковая. Много лишних движений, только бы не думать о произошедшем.

— С папой все будет хорошо, — глядя пристально на мальчика, заявила я.

— Поедем завтра к нему?

— Конечно, поедем. Даже поговорим с ним, — улыбнулась я, стараясь, чтобы Тимофей тоже верил в отца.

— Вы уйдете сегодня и оставите меня одного? — опустив взгляд в чашку, произнёс он тихо, на миг вздрогнув.

— Нет, Тим, я буду с тобой. Сколько потребуется буду рядом. Пока папа в больнице.

— А Вас ждет кто-нибудь дома?

Я только криво усмехнулась про себя. Наверное, ждет. Только какое теперь это имело значение. Да, Олег будет в ярости. Начнет рвать и метать, беситься, но ничего уже не изменить. Я нужна этому ребенку больше, чем своему агрессивному мужу. Позвонить, конечно, необходимо, только страх снова пробежал по венам, заставляя руки дрожать. Я боялась момента, когда услышу голос Андреева, его взгляда из-под нахмуренных бровей, оскала и кулаков. Сейчас мне казалось, что все там, в той квартире — это не со мной. Там живет какая-то иная Оля, а я — настоящая здесь, вот именно на этой маленькой кухоньке сидит та девушка, которая мне очень близка.

— Муж, — пожала я плечами, заметив, что Тим замер, дожидаясь моего ответа. — Но он большой и сильный, а ты еще маленький, потому я с тобой.

Тимоху, видимо, удовлетворила такая подача информации, и он принялся размешивать ложкой сахар в чае. Я следила за его монотонными действиями и снова уносилась мыслями в утро. Господи, как же мне его не хватало. Я бы многое отдала, чтобы вот он сидел в этот момент рядом с нами. Улыбался, смотря своими лучистыми глазами, дарил ощущение теплоты. Так хотелось прижаться к его груди, как сегодня, там, в беседке. Прильнуть, закрыв глаза. На секунду почувствовать себя по-настоящему кому-то нужной.

Черт с ним с Андреевым, пусть орет, проклинает и угрожает, лишь бы Кузьмин выжил. Ничего мне больше не надо было в этот вечер, только бы Артем жил.

Стук в дверь заставил нас переглянуться с Тимофеем. Сердце екнуло где-то под ребрами. Я поднялась с табурета и прошла в коридор. Побоялась открывать сразу, но, решив, что это кто-то из соседей, все-таки щелкнула замком. К счастью, на лестничной площадке топталась Тамара, переминаясь с ноги на ногу.

Распахнув дверь, я поздоровалась, даже подумала на мгновение, что домой удастся вернуться.

— Ольга Петровна, — вцепилась она пальцами в мои плечи, — как хорошо, что Вы здесь. Где Тимка? — оглянулась она по сторонам.

Я кивнула в сторону кухни и Тамара, заглянув туда, махнула сыну рукой.

— Мне соседка позвонила, все рассказала. Допился козел, — сплюнула она, — а я его предупреждала, что без меня жизни ему не будет, — принялась Тома зубоскалить.

Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этот бред. Почему-то было больно от ее слов. Я ощутила какую-то несправедливость, на миг показалось, что Тамара была б не против, если б Кузьмин сгинул с этого света. Честно, не знаю, как хватило сил не залепить ей пощечину.

— Папа не пил, — выбежал в коридор Тимка, размазывая по щекам слезы.

Я понимала его реакцию и самое противное, что ничего не смогла поделать. Оставалось лишь ухватить мальчика за тоненькие ручки и прижать к своему животу, погладив по голове.

— Ой, много ли ты знаешь, — фыркнула Тамара, покосившись на родного сына. — Удивительно, что он еще так долго продержался, я-то думала Кузьмин раньше… — ткнула она пальцем в потолок, — а он — гад живучий.

Я сцепила зубы, чтобы не завизжать, слезы застыли в глазах от ужаса и цинизма, с которым все это было произнесено. А ведь Тамара, вероятно, любила когда-то Артема. Ведь была его женой, стала матерью. Почему же сейчас так?! Ведь даже я не желала подобного никому, разве только… Но, может, того мужчину Бог и без меня наказал.

Грусть разлилась воском в душе. Но показывать свои слабости было не лучшее время.

— Тамара, — сглотнув ком, попыталась я поговорить спокойно с бывшей женой Кузьмина, — Вы приехали за Тимофеем? Заберете на время, пока Артем Леонидович в больнице?

Тома замешкалась, сцепила пальцы в замок, стараясь не смотреть на нас, а потом, цокнув языком, немного приблизилась ко мне.

— Ольга Петровна, тут дело такое. Ну, не могу я его взять. Куда нам Тимку, когда дочка маленькая. Я с ума с ними сойду. С одной еле справляюсь. А ведь его в сад надо водить. Я с соседкой договорилась, она готова взять Тимоху на пару дней, пока этот мерзавец будет валяться, прохлаждаясь на больничной койке. Уверена, что ничего страшного с ним не случилось. Симулянт проклятый, — выпалила она язвительно.

Хотела что-то еще добавить, но я не сдержалась.

— Уходите, — ткнув пальцем в направлении двери, прорычала я.

— Что? — брови Томы поползли вверх, такого она явно не ожидала, но у меня не было больше ни сил, ни желания слушать эту ересь.

Я видела, как детские слезы текут по щекам, и не могла поверить, что можно быть такой бесчувственной дрянью. Не могла слышать и видеть отношение матери к своему родному сыну. Он был для нее пустым местом, балластом, который она с радостью спихнула на бывшего мужа.

— Дверь там, — сквозь зубы процедила я, сделав шаг вперед.

Едва не уперлась грудью в Тамару, но было мне уже плевать. Внутри просыпался вулкан, он готов был выжечь все вокруг, уничтожить, сравнять с землей.

— Да прекрати ты реветь, — взмахнула она рукой, переключая свое внимание на ребенка, не зная, каковы были ее намерения, но я, повинуясь инстинктам, перехватила ее запястье.

Она смотрела на меня взглядом полным ненависти, хотела испепелить, стереть с лица земли, не понимая до конца моей реакции.

— Еще одна попытка и я вызываю участкового, Тамара!

— Да и пошли вы все к черту, — хмыкнула она, забрасывая сумку себе на плечо. — Живите, как хотите, кататься еще сюда, в этот гадюшник много чести.

Тимофей прижимался ко мне, вздрагивая на каждом вздохе. А я молила лишь об одном — пережить эту ночь. В голове царил хаос из непонимания, отвращения к матери Тимофея, боли и слез, которые так и не сорвались с ресниц.

Устроившись на диване, я долго не могла заснуть. Таращилась в потолок, крутилась. Потом, прижав колени к груди, как-то заснула. Но сон выдался нервным, темным и… проснулась оттого, что чьи-то руки крепко обнимали меня за шею. Приоткрыла глаза и в темноте сумела разглядеть детский силуэт. Тимка прижимался ко мне всем тельцем, уткнувшись носом в плечо. Забавно сопел и казался таким маленьким, что я невольно улыбнулась. Странное дело, жизнь — вот так, через необъяснимую призму давала мне скупой шанс почувствовать себя мамой. И пусть ребенок рядом был не родным и не младенцем, но в своем сердце ощущала только нежность, хотелось заботиться, опекать. Я обняла Тимофея, подоткнув одеяло, и, кажется, смогла немного раствориться в своих мыслях. На душе стало спокойнее, страх медленно отступал.

А утром мы, не сговариваясь, быстро позавтракали. Правда, спасибо старенькой соседке Кузьминых, она заботливо в начале восьмого принесла нам яйца и молоко, объяснив, что на все это заработал Артем. Он частенько помогал ей мыть пол и выносить мусор. Я только покачала головой, лишний раз отмечая, что все слова Тамары были пшиком.

Мы с Тимохой не говорили больше об отце, только ждали момента, когда сможем его увидеть. Каждый думал о чем-то своем, сканируя взглядом дверь палаты. Я старалась держать себя в руках, но то и дело прикусывала губу, впиваясь ногтями в ладони. И когда позволили войти — застыла на месте. Мне было страшно, я до дрожи в коленях хотела убедиться, что с Артемом все в порядке и в то же время боялась взглянуть в его глаза.