Во тьме его желаний (СИ) - Худова Алена "Эра Фогель". Страница 27

— Вы не понимаете, что ей плохо?! — не на шутку рассердился Армин, а затем обратился ко мне. — Афина, ты можешь отойти от двери? Как можно дальше. Я выбью ее.

— Да, — всхлипнула я, и поспешила отойти подальше.

— Скажи, когда отойдешь! — потребовал он.

— Я отошла! — выкрикнула я, зажав в руках найденного на кровати плюшевого медведя.

Я не услышала грохота двери об стену. Очевидно, Армин знал секретные техники выбивания двери. Но был слышен только резкий толчок и щелчок замка.

— Афина! — Армин потянул меня за руки с кровати. — Что болит? Глазки?

— Да! — всхлипывала я. — Очень сильно!

— Идем я тебя умою, — Армин подхватил меня на руки, а я крепко обняла его за шею.

— Пожалуйста, — тихо прошептала я, хотя понимала, что мама все равно может услышать. — Не бросайте меня, Доктор Армин!

— Не бойся, я с тобой, — ответил он достаточно громко, чтобы и мама могла это услышать.

И хоть я сейчас была в руках моего любимого Доктора, но я понимала, что с мамой на этом разговор не окончен. И я все еще боялась, что Армин разозлится из-за ее натиска и все-таки бросит меня.

Я не могу его потерять. Я не готова!

Глава 20

Армин открыл кран и дернулся, так как полилась очень горячая вода. Он пробормотал ругательство на незнакомом мне языке — кажется, на латыни, а мне это показалось таким завораживающим. Мой врач ругается на латыни — как средневековый алхимик.

Наконец отрегулировав воду, мужчина бережно умыл мне лицо, стирая все остатки моего горя. Я же вцепилась пальчиками в воротник его рубашки, чтобы ни за что не упустить моего любимого Доктора Армина.

— Валентина Павловна, — обратился он к моей маме, — Вы хоть капли для Афины взяли?

Мама молчала, очевидно признавая этим свою вину.

— Давайте поступим вот как, — спокойным тоном продолжал мой врач. — Я отвезу вас обеих в клинику. Афине необходимо провести все процедуры. Если Вы не знаете, то без этого ей очень больно. У меня сегодня операции расписаны до шести вечера. Хотя теперь уже до семи, так как мне пришлось бросить своего пациента, чтобы приехать к Вам. Это было крайне непрофессионально с моей стороны.

Мама снова тяжело вздохнула.

Вы можете пробыть у Афины в палате столько, сколько посчитаете нужным, — продолжал он, — но при условии, что Вы дадите ей поспать как минимум один час. Так же нельзя допускать, чтобы Афина плакала и нервничала. Когда же я закончу с операциями, я охотно поговорю с Вами и отвечу на все Ваши вопросы и претензии. Согласны ли Вы на такие условия?

— Нет, — решительно ответила мама. — Я куплю Афине все капли, которые нужны. Но к Вам в больницу ее больше не пущу!

— И Вы знаете, что нужно купить? — холодно спросил Армин, а я крепче вцепилась в его рубашку.

— А Вы мне что, не скажете? — с долей агрессии произнесла мама.

Армин раздраженно вздохнул, а затем словно невзначай принялся постукивать пальцем о стиральную машинку через равные промежутки времени. Он сделал вид, что задумался, но я понимала, что сейчас мой врач попытается заколдовать мою маму, и мне очень хотелось услышать как это произойдет.

— Могу я попросить Вас присесть рядом? — заговорил Армин медленнее обычного, делая четкие паузы между словами, когда он постукивал пальцем. — Я все объясню.

Судя по звукам, мама подошла ближе и села на табурет.

— Вы ведь не хотите навредить своей дочери? — тихим мягким голосом спросил он, продолжая постукивать пальцем о машинку. — Я могу написать Вам список всех капель, которые нужны Афине. Но также очень важно проверить срок годность капель, страну и фирму производителя. А еще для обработки глаз нужна полная стерильность. Вы готовы взять на себя ответственность за слепоту Вашей дочери в случае, если хоть какой-то пункт будет не соблюден и у Афины начнется воспаление?

Мама ничего не отвечала, а мне так хотелось увидеть ее лицо. Что оно выражает? Испуг? Злость? Поражение? А может она просто находится в трансе? Как же мне хотелось это увидеть!

— Принесите для Афины обувь и одеяло, — так же спокойно приказал Армин. — Вы вытащили ее в одной сорочке. В марте месяце. В момент, когда любая инфекция — даже простуда, может привести девочку к полной потере зрения.

— Я хотела спасти от Вас! — дрожащим голосом сообщила мама.

— Принесите обувь и одеяло, — жестче повторил Армин. — Ей больно, поэтому нужно немедленно отвезти ее в клинику.

Мама вышла из ванной за всем необходимым, а я прижалась лбом к лицу мужчины.

— Доктор Армин… — горячим шепотом прошептала я, намереваясь опять попросить его не отпускать меня.

Я чувствовала свою вину за маму. Мне было очень неловко, что моему Доктору достаются такие несправедливые обвинения. А еще я волновалась за пациента, которого Армин был вынужден оставить ради меня.

— Ты со мной, — прервал он мою просьбу. — Я не отпущу тебя. Успокойся. Я могу решить конфликт уже сейчас, но у меня нет времени.

— Простите мою маму, — попросила я. — Она очень пострадала в свое время из-за мужчины. Она боится за меня и Гаю.

— Не волнуйся, пожалуйста, — он обнял меня за талию. — Все хорошо.

Наконец мама вернулась, после чего Армин помог мне обуться, завернул меня в одеяло, и как мама ни злилась и ни сопела позади нас, но мой Доктор снова подхватил меня на руки и поцеловал в висок.

В машине Армин усадил меня на переднее сиденье, тем самым отстранив от лишних разговор с мамой. А еще через двадцать минут, я уже лежала под одеялом в своей палате. Мои глаза больше не болели, а инъекция успокоительного быстро действовала и меня уже клонило в сон.

Больше всего мне сейчас хотелось проспать до семи вечера, чтобы не скучать по Армину. Я не обижалась на маму, но говорить с ней без моего Доктора мне теперь совсем не хотелось. Она все равно не станет меня слушать. Поэтому нужно проспать как можно дольше.

Только бы не проснуться! Иначе как я проживу без моего Доктора до вечера? Не представляю…

— Мам, что случилось? — Гая обеспокоенная и растревоженная вошла в палату, но, увидев, что ее сестренка спит, перешла на шепот. — Афине хуже?

— Нет, — женщина качнула головой и увела дочь в другой конец палаты, чтобы не разбудить Афину. — Скажи мне Гая: ты знала, что Афина встречается с этим доктором Никелем?

Гая напряженно сглотнула и все-таки призналась:

— Да.

— И ты ничего мне не сказала! — нахмурилась Валентина Павловна.

— Мам, я все понимаю, — винилась Гая. — Я сама была очень удивлена, что Афина выбрала себе такого мужчину. Я говорила с ней. Пыталась объяснить, что доктор Никель намного старше ее и опытнее, и что…

— И что?! — женщина нетерпеливо перебила дочь. — Почему же ты ее не убедила?

Гая замялась, но все же ответила:

— Доктор Никель поговорил с Декартом. Он сказал, что не обидит Афину. Декарт бы не допустил их отношения, если б хоть на секунду усомнился в порядочности господина Никеля…

— Декарт, да?! — продолжала злиться Валентина Павловна. — А скажи-ка мне с каких это пор твой муж имеет право распоряжаться жизнью нашей Афины?! В том числе толкает ее в постель практически незнакомого ей человека? Или это что, плата за медуслуги?

— Мам! — Гая сжала челюсть. — Что ты такое говоришь?! Декарт заботиться о нас! И Афина ему не чужая! Он также беспокоится о ней, как и все мы!

— Тогда почему ты была против отношений Афины, но он все равно убедил тебя в обратном? — не унималась она. — Какие у него были аргументы?

— Он поговорил с доктором Никелем и понял, что тот не причинит Афине вреда, — уже сквозь зубы отвечала Гая.

Ее до ужаса сердило, когда кто-то нападал на ее любимого мужа. В ней тут же закипала кровь, и она готова была загрызть обидчика и расцарапать ему лицо. Конечно, со своей мамой она бы так не поступила, но в спорных ситуациях она все же всегда становилась на сторону мужа, а не матери, как бы это ни было жестоко.