Гришка против Пустынного демона (СИ) - Золотарев Егор. Страница 8

От такого напора Ур на время потерял дар речи, но через пару секунд совладал с эмоциями и пролепетал:

— Песни. Гриша хорошо поет.

Толстяк поджал губы, пристально разглядывая каждого, и кивнул:

— Ну хорошо. Присоединяйтесь. Только на еду даже не надейтесь, на вас я не рассчитывал.

— Нам нужна вода, — твердо сказала Назифа.

— Воду получите. Все! Поехали! Нам нельзя опаздывать!

Стража разошлась вдоль каравана, а троица зашагала рядом с навьюченными верблюдами, связанными друг с другом веревкой.

— Что они везут? — спросил Гриша и пощупал огромный мешок, висящий между горбами верблюда.

— Эй-эй-эй!!! — закричал стражник, взмахнул плеткой и ударил его по руке.

Гриша охнул и схватился за правое предплечье. Рубашка порвалась и из длинной раны лопнувшей кожи потекла кровь. Назифа яростно взревела, выхватила кинжал и метким броском вогнала стражнику между глаз. Тот беззвучно рухнул на спину, уставившись безжизненными глазами на солнце.

Остальные стражники, оголив ятаганы, вмиг окружили их. Из-под густых насупленных бровей на троицу глядели одиннадцать пар гневных глаз. Смерть одного из них, не могла остаться безнаказанной, но они были на службе, поэтому ждали приказа каравана-баши.

— Э, вы что сделали?! — крикнул толстяк, когда его верблюда подвели к убитому стражнику. — Я задаток ему уже дал, а отрабатывать кто будет?

Назифа подошла к мертвецу, наклонилась и вытащила кинжал из его головы. Темно-красная кровь хлынула, покрывая его лицо, и закапала на песок. Девушка брезгливо поморщилась, рассматривая кинжал, и вытерла кровь о его одежду. Все, молча, наблюдали за ее действиями, пока Гриша не вышел вперед. Он шумно выдохнул и громко сказал:

— Меня ударил твой человек. Назифа всего лишь защитила меня. Что ты хочешь за своего стражника?

— Да что ты можешь, цыпленок? — надменно сказал он. — У тебя нет ни денег, ни здоровья. А вот с девушкой можно что-то порешать.

Он бесстыдно вытянул свои жирные губы и послал ей воздушный поцелуй. Гриша увидел, как сжались кулаки Назифы и поспешил ответить:

— У нас есть три золотых!

— Ха, три золотых. На эти деньги даже корову не купить, не то, что бойца. Взять их! — последнюю фразу он выкрикнул и махнул стражникам.

Те пошли в наступление. Гриша вынул саблю и понял, насколько он бесполезен, ведь правая рука была ранена, а левой он сражаться не умел. Назифа вытащила кистень и завертела им, хищно глядя на мужчин.

Вдруг сзади заверещал Ур. Один из стражников подошел к нему сзади и приставил нож к горлу.

— Сдавайтесь или я его зарежу, — зашипел стражник и воткнул острие ножа в челюсть Ура. Тот испугано вскрикнул и по лезвию потекла капля крови.

Гриша с Назифой переглянулись. Сдаваться без боя не хотелось, но жизнь Ура была дороже, поэтому сабля и кистень полетели на землю.

— Вот и хорошо, — довольный караван-баша почесал огромный живот и велел. — Скрутить им руки и привязать к моему верблюду!

***

— Кто тебя просил трогать мешок? — зло зашипела Назифа и толкнула плечом Гришу. — Какая тебе разница, что там?

Юноша зыркнул на нее из-под насупленных бровей и виновато пробурчал:

— Пословицу знаешь: кабы знал, где упадешь, то соломку бы подстелил. Я, между прочим, больше всех пострадал.

Он кивнул на руку с запекшейся кровью. Ур уговорил каравана-баши разрешить посыпать рану лечебным порошком, чтобы не началась горячка. Толстяк хоть и был зол, но разрешил. Рана тут же покрылась коркой и перестала пульсировать болью.

Троицу стражники привязали к верблюду каравана-баши и теперь они плелись за вонючим животным, которое испражнялось прямо им под ноги.

— Мне показалось, что он пошевелился, — зашептал Гриша.

— Кто? — непоняла Назифа.

— Кто-кто, мешок.

— Пф-ф, перегрелся ты, что ли? — усмехнулась она.

— Не хочешь – не верь, — надулся он. — Только внутри там что-то твердое и одновременно мягкое. И это что-то еле слышно ойкнуло.

Ур, который прислушивался к их разговору, тронул Назифу за руку. Та, повернулась и кивнула. Гриша понял, что они знают, что в мешке.

— И что там? Говорите, я видел, как вы переглянулись, — возмутился он.

Но тут затрубил рог и караван остановился. Погонщик, который вел верблюда толстяка, прикрикнул и хлестнул животное плетью по ногам. Верблюд повиновался и опустился. Вслед за ним легли остальные верблюды.

— Наконец-то, — караван-баши сполз с паланкина и потянулся. — Как же мне все это надоело. Все! Больше не пойду. Вот продадим груз в Самуранде и сразу домой.

На время отдыха троицу отвязали от верблюда, и они сели подальше от дурно пахнущих животных и злобно глядящих стражников. Назифа достала их скромный провиант и разложила на еще одном куске материи от балахона Ура, укоротив тем самым одеяние до колен.

Три погонщика и стражники расстелили на земле покрывала и выложили на большие блюда еду: фрукты, лепешки, вяленое мясо, сладости и воду. Гриша заметил, как один из погонщиков – сгорбленный старичок, насыпал в подол сушенные сливы и груши. Затем, опасаясь, как бы его не заметили, подошел к верблюдам и стал накладывать горстями сухофрукты в мешки.

— Эй, Ур, — тихо позвал Гриша. — Что же там в мешках?

— Лирры. Они продают лирров, — Ур оглянулся, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает и продолжил. — На них запрещено охотиться, ловить и продавать. Но такие нечестивцы, как этот баши, не боятся возмездия, поэтому творят, что хотят.

— Это животное?

— Не совсем. Они, в отличие от обычных животных, умеют говорить и строят себе дома из глины, смешанной с прочной прибрежной травой.

— Многие животные строят себе гнезда, норы или плотины. И все разговаривают, только на своем языке: кто-то щебечет, кто-то мычит или квакает, — отмахнулся Гриша и с трудом откусил кусок от зачерствевшей лепешки.

В разговор вмешалась Назифа.

— Неправильно ты объясняешь, — она налила из бурдюка остатки воды в глиняную кружку и протянула Грише. — Лирры говорят на нашем языке и умеют колдовать.

— Пф-ф! — прыснул юноша. — Ага, так я и поверил! Говорящие хорьки-колдуны.

Но Ур без тени улыбки подтвердил слова Назифы.

— И что же они колдуют? — недоверчиво спросил Гриша.

— Насколько я знаю, большинство из них умеют предвидеть будущее, — прошептал Ур, оглянувшись на загоготавших стражников. — Некоторые указывают, где находится золото. Ради золота их обычно и крадут. Только мало кто знает, что если с ними плохо обращаться, то вместо золота получишь беду. Старые люди говорили: «обиженный лирр в доме – начало всех бед». Караван-баши знает об этом, поэтому просто крадет и продает, а не ищет золото сам.

Назифа встала, взяла бурдюк и пошла к развалившемуся на подушках толстяку.

— У нас закончилась вода, — твердо сказала она и встряхнула пустым кожаным мешком. — Ты обещал дать.

Толстяк приоткрыл один глаз и ухмыльнулся, обнажив гнилые пеньки зубов.

— Это было до того, как вы напали на моего бойца. С тех пор договоренность немного изменилась.

— Да? — она удивленно приподняла бровь, будто забыла об инциденте. — И что же ты хочешь за воду? Монеты?

Толстяк с кряхтеньем сел, почесал заросшую щеку и выпалил:

— Тебя! Будешь моей – получишь воду.

Назифа смерила его презрительным взглядом. Гриша, напряженно вслушивающийся в их разговор, вскочил на ноги и подбежал к девушке. Однако та жестом остановила его и кивнула.

— Хорошо. Ночью. А сейчас вели налить нам полный бурдюк воды и дать еще один про запас.

Караван-баши махнул рукой и к ним подошел один из погонщиков.

— Дай им воды.

Пока пожилой погонщик наливал в бурдюки воду из глиняных кувшинов, висящих на верблюде, Гриша шепотом спросил Назифу:

— Ты хочешь провести с ним ночь?

— А что делать, если ты не обращаешь на меня внимания? — обижено надув губы, пробубнила она. — Мне же хочется тепла, нежности, ласки.