Непокорная (СИ) - Прекрасна Любовь. Страница 25

Зачем он сказал, что любит?

Я не верю ему. Этого просто не может быть. Соколовский не умеет любить. Но почему же так больно? Почему, глядя на него сейчас, мне хочется его обнять? Сказать, что ничего страшного не произошло…

Он побледнел, когда узнал о том, что мне все известно. На его лице проскользнуло сожаление. Раскаяние. Или это тоже игра? Насколько искусно он может притворяться? Как далеко готов зайти, чтобы победить?

— Я хочу, чтобы ты ушел, — тихо, почти шепотом, прошу его.

Не уверена, что готова выдержать хотя бы ещё каплю лжи. Если он сейчас скажет, что это не правда… Что это все ничего не значит…

Я еле сдерживаю себя… Внутри все выворачивает от боли. Хочется кричать… Вырвать из груди сердце, чтобы выжить.

— Выслушай меня… Пожалуйста.

Он больше не делает попыток ко мне подойти, и за одно это я ему благодарна. Но и уходить явно не собирается. Соколовский настроен довести этот разговор до конца. Заставить меня выслушать очередную ложь, в надежде, что я поверю.

Но разве я могу?

С самого начала нашего знакомства все строилось только на лжи. Ему была важна победа, и мне тоже. Ни один из нас не сказал ни единого правдивого слова. И если раньше, казалось все безобидной шуткой, то сейчас все зашло слишком далеко.

Тогда, три дня назад, находясь в его объятиях, поняла, что пропадаю. Мои чувства к этому мужчине вышли за грань разумного. Я больше не контролирую ни свой разум, ни свое тело.

А сегодня он пришел и сказал, что любит.

И мое сердце разрывается на тысячу осколков.

Потому что я знаю правду. Знаю и проклинаю тот день, когда узнала об этом споре. Проклинаю тот час, когда решила ответить на игру. Проклинаю его и себя за то, что сейчас так больно.

— Артем, пожалуйста, уходи. Я очень тебя прошу. Больше не смогу слушать эту ложь.

Резко разворачиваюсь и бегу в свою комнату. Соколовский следует за мной, но я оказываюсь проворнее и успеваю захлопнуть дверь прямо перед его носом.

Раздается сильный удар, отчего вздрагиваю и делаю шаг назад.

— Карина, пожалуйста, дай мне шанс все объяснить. Я не лгу тебе. Да, я врал все это время, потому что идиот. Кусок дерьма, который не думал, когда соглашался на этот чёртов спор. Но сейчас это всё в прошлом, для меня больше не имеет значение ничего. Мне нужна только ты.

Мотаю головой в разные стороны, словно он может это видеть. Слезы бегут по моим щекам не останавливаясь.

— Уходи… — повторяю раз за разом, не в силах больше ничего произнести.

Раздается ещё один удар в дверь. Намного сильнее предыдущего.

— Твою мать, Карин, я ведь люблю тебя. Слышишь? — он переходит на крик. — Слышишь меня? Люблю!

Практически падаю на пол, потому что ноги меня уже не держат. Подгибаю их в коленях и затыкаю уши ладонями. Желаю спрятаться от всего.

Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Артем говорит ещё что-то, но я не слышу. Но каждый раз, когда на мою дверь обрушивается удар его кулака, вздрагиваю и начинаю дрожать ещё сильнее. Впервые в жизни чувствую себя такой беспомощной и разбитой.

Через некоторое время за дверью все затихает. Больше никто не пытается ее сломать. И никто не говорит мне о любви.

Он ушел.

Сдался.

Оставил меня в покое, как я и просила.

Тогда почему от этого мне ещё больнее???

Глава 25

Артём

Я ушел. Мне больше ничего другого не оставалось. Прекрасно понимал, что моя девочка не откроет эту долбанную дверь, что скрывает ее от меня. Конечно, можно было просто ее сломать, и заставить Кареглазку меня выслушать.

Но чего бы добился этим поступком?

Она закрылась от меня. Ушла в себя и не хочет больше видеть. И я, чёрт подери, это заслужил. Сам виноват во всей этой ситуации. Наделал глупостей, решив, что мне все можно. Считал себя непобедимым, играя на чувствах других людей.

Если бы мне сказали, к чему это приведет.

Что влюблюсь в эту непокорную красавицу и поплачусь за это ее слезами. Бл#дь, какой же я мудак. Никогда не хотел бы видеть ее слез. Она этого не заслужила.

Грудь сдавливает от боли. Иду вперёд, не разбирая дороги. Хочу вернуться и вновь молить ее о прощении, но что это даст? Она не простит. Точно не сейчас. Ей нужно время, и я обязан ей его дать.

Дохожу до своей машины и останавливаюсь. Разворачиваюсь и поднимаю голову, выискивая ее окно. Она там сейчас совсем одна, и плачет. Я до сих пор слышу ее горькие всхлипы, что доносились из-за двери.

Идиот.

Конченый мудак.

Делаю резкий поворот и со всей дури бью по машине. Стекло на двери дрожит и разлетается на мелкие осколки. Наблюдаю за тем, как на руке появляются капли крови. Это ничуть меня не успокаивает. Повторяю удар снова, затем ещё раз и ещё. Бью до тех пор, пока не перестаю чувствовать боль в руке. Она вся красная, нет живого места, но мне пох#й, я это заслужил.

В последний раз оглядываюсь назад в надежде, что увижу ее силуэт в окне. Но там никого нет. И чтобы не поддаться искушению вернуться, быстро сажусь в машину, прямо на осколки стекла, что валялись на сиденье, завожу мотор и срываюсь с места.

Я не знаю, куда еду. Просто вперёд. С каждой секундой все увеличивая скорость. Совсем не замечаю, как выскочил на встречку, но меня это не останавливает. Мчусь вперёд, лавируя между машинами.

Перед глазами раз за разом появляется ее лицо. Взгляд полный боли и отчаяния. Губы, что шепчут мне уйти. Дорога впереди начинает расплываться, а по щекам начинают течь слезы.

Впервые в своей жизни плачу, но сейчас мне на это насрать. Я не в силах это остановить. Да и не собираюсь. Резко торможу и падаю лбом на руль.

Какой же я дебил.

От самопоедания меня отвлекает чей-то звонок. Не глядя на экран, поднимаю трубку.

— Сокол, ты где? — на том конце провода раздается голос Антохи.

— Без понятий. Что хотел?

— В смысле? Мы вообще-то ждём тебя "У Сэма", ты же сам просил всех собраться там.

Мозг начинает быстро работать, и уже через несколько секунд я вспоминаю, зачем мне это было нужно. Сегодня хотел поставить точку в споре, отменить все договоренности. Только опоздал, моя девочка все узнала.

И теперь мне очень интересно, кто ее просветил.

— Скоро буду. Не расходитесь.

Бросаю трубку и вновь завожу мотор, и уже через минут двадцать оказываюсь на месте. Первым делом иду к бару и заказываю двойной виски. От моего внешнего вида все приходят в шок, и бармен не сразу реагирует на мой заказ. Рука продолжает кровить, а вся одежда давно уже потеряла товарный вид, покрытая красными пятнами. Со стороны, наверно, похоже, что я кого-то убил.

— Ты чё, оглох? — со всей дури ударяю по барной стойке, да так сильно, что все вокруг разом подпрыгивают. — Я сказал, виски мне, и побыстрей.

В два счёта передо мной возникает стакан, наполненный янтарной жидкостью. Залпом опустошаю его и требую ещё. Залив в себя несколько порций, кидаю бабки на стол и двигаюсь в сторону випки, где меня ждут парни. Меня слегка заносит, и перед глазами немного плывет.

Кажется, я нажрался.

Что дальше происходило, помню смутно. Кажется, пытался выяснить, кто из этих четверых, с кем спорил, слил все Кареглазке, кому-то надрал задницу. Или, возможно, её надрали мне. Если судить по огромному фонарю у меня под глазом. А несколько ссадин в области рёбер явно появились не просто так.

Но, когда утром проснулся, обнаружил себя в своей постели. Рука была аккуратно перебинтована, а остальные пострадавшие части тела обработаны. На тумбочке возле кровати стояла бутылка минералки, а рядом таблетка от головы. Закинув ее в рот, и утолив жажду, поднялся с кровати.

С кухни доносились вкусные запахи, и туда отправился первым делом. Возле плиты крутилась моя сестра, и судя по всему, готовила завтрак.

— Привет, — прохожу вперёд и сажусь за стол.

Крис вздрагивает, похоже я ее напугал, и затем резко оборачивается.