Служу Советскому Союзу 2 (СИ) - Высоцкий Василий. Страница 35

— А самолет?

— Новый, всего пять месяцев. В прошлом году передали «Аэрофлоту».

— В прошлый раз был проводник, а в этот раз что? — спросил я.

— Вот, — Зинчуков вытащил из бардачка бумагу и передал мне.

Там машинописным текстом было отпечатано:

Авиалайнер следовал точно на глиссаде, когда в районе ближнеприводного радиомаяка Либоц он опустил нос и под углом 4,62° по отношению к глиссаде начал быстро снижаться. Ничего не понимая, пилоты увеличили режим двигателей и стали тянуть штурвалы «на себя», пытаясь таким образом поднять нос и вывести самолёт из снижения, но эти меры не оказали существенного влияния. Рейс SU-141 успел перелететь скоростное шоссе, после чего примерно в 60 метрах за ним и в 467 метрах от торца взлётной полосы № 25 с небольшим правым креном врезался носовой, а затем и правой стойкой основного шасси в замёрзшую землю. Касание было очень жёстким и от удара шасси разрушились, после чего на удалении 320 метров от торца ВПП лайнер врезался в землю уже носовой частью фюзеляжа и правой плоскостью крыла, которые также начали разрушаться. На удалении 257 метров от торца полосы правая плоскость оторвалась; одновременно с этим вытекший из разорванных топливных баков авиакеросин воспламенился, вызвав пожар, который начал сразу разгораться. Тем временем мчащийся по земле фюзеляж стал вращаться вправо, переворачиваясь «на спину», при этом оторвало правый двигатель, а затем и хвостовое оперение. Наконец в 50 метрах от торца ВПП № 25 и в 75 метрах правее продолжения её оси перевёрнутый рейс 141 с уцелевшей левой плоскостью крыла остановился, после чего быстро распространяющийся огонь полностью уничтожил авиалайнер.

— Ого, как всё четко просчитано, — покачал я головой.

— Информация скомпонована из многих источников, — сказал Зинчуков. — И ещё странно то, что Командир лётного отряда Картерьев и исполняющий обязанности командира авиационной эскадрильи Чанов заменили перед полётом штурмана и бортинженера, хотя для этого не было оснований. Они заменили без спроса и уведомлений, самовольно…

— А почему вы решили, что это как-то с нами связано? Опять кто-то важный летел? — спросил я.

— Один из важных. Говорят, что Муслим Магомаев отказался от полета в последнюю минуту, но я в это как-то не особо верю. А вот протоиерей Павел Соколовский был важной фигурой. И много неприятностей он доставил тем, кто был против веры.

— В Советском Союзе? Важный? — я искренне удивился.

— Да, важный. И важный как раз в Советском Союзе. Знаешь, что он говорил? Что церковь в Европе со времени Средних веков слишком тесно связала себя с высшим классом. Что освобождение от Константиновской эры в Европе важно не только для православных. И вот это как раз встало острой костью в горле тех, кто мнит себя элитой. Его слова были для них хуже вечной изжоги.

— Всё-таки мне как-то не верится в то, что целый самолет угробили ради него, — покачал я головой.

— Вот скоро приедем и тогда поговорим. У тебя увольнение до какого часа?

— До десяти.

— Что же, мы успеем. За нами никого нет, так что это уже хорошо. Значит, тебя не считают крупной фигурой, Борис… А это не может не радовать! — Зинчуков покрутил руль, заезжая во двор какого-то дома. — Всё, сейчас вылезешь и на кортах в дом. Тебя не должны видеть соседи. Давай!

Глава 30

Небольшой, аккуратно обставленный домик чем-то напомнил мне такие же дома в России. То есть вроде бы и германцы тут жили, но всё равно... Какой-то есть у этих домиков особое своеобразное родство. Может одинаково пахнут пирогами с картошкой, а может половицы скрипят также?

Или дело в цветастых занавесочках поверх тюлевой паутинки?

Похоже, что Зинчуков тут не первый день жил, поэтому слегка обустроился. Неужели и пирогов напёк?

Кашеварить я и сам умел, но вот пироги мне редко удавались, поэтому я с ними и не экспериментировал.

Возле стены приткнулась узкая кровать, накрытая цветастым покрывалом. В больших окнах виднелась уличная оттепель. Камин темнел зевом чуть поодаль от кровати. Возле настенного зеркала стоял черный резной стол с креслом. Небогато, но всё чистенько и вымыто. Деревянные балки на потолке не хвастались пылью, а были оттерты и начищены. Даже сверкали лаком в свете настольной лампы.

— Падай на стул. Чай будешь? — спросил Зинчуков, когда я осмотрел небольшое жилое помещение. — Хотя, чего я спрашиваю — солдат всегда голоден до тех пор, пока на погонах не засияют генеральские звезды.

Я усмехнулся в ответ. Уж чего-чего, а с голодом научился бороться.

— Плох тот солдат, что не надеется стать генералом, — хмыкнул я, усаживаясь на скрипнувший стул.

Зинчуков кивнул, поставил чайник на газовую плиту и выставил на стол тарелку, накрытую полотенцем, две кружки и пачку с чаем. Сахарница встала на стол незадолго до того, как чайник свистом уведомил нас о закипании воды.

— Значит, тебя завербовали? — сказал Зинчуков, когда ароматный парок начал виться над чашками.

— Завербовали, — вздохнул я настолько тяжко, насколько получилось.

— Как же так-то? Родину предал, нацистам продался... — Зинчуков хитро взглянул на меня.

— Выбора не было. Либо предавать, либо умирать. Получается, что шкуру свою спасал. И почему нацистам?

— Ну а кому же ещё, Боря? Нацистам, брат, самым что ни на есть фашистам. Эти твари никуда не делись. Они затаились до поры до времени, но сами всё также скалят зубы и воюют исподтишка. Нас же, русских, никогда не любили. Мы же для просвещённой Европы всегда считались варварами...

— Всегда ли? — я почесал затылок.

— Всегда. Европейцы же не только против мусульман организовывали крестовые походы, но и против северных народов в том числе. Так и назывались — Северные крестовые походы. Захватывали земли, порабощали, а то и вовсе истребляли местное население. Ведь даже Выборг в своё время появился в результате этих походов... Да и по Прибалтике лихо прошлись...

— И всё равно ни с чем остались...

— Ну не скажи, брат Борька. Кое-что всё-таки успели ухватить. Да и потом не раз пытались снова отправиться в подобие крестовых походов. Да что далеко ходить — вот Великая Отечественная Война и есть та самая последняя попытка. В любое европейское государство пальцем ткни — получится, что оно участвовало в нем на стороне фашистов.

— Британия? — я усмехнулся и с удовольствием укусил за пирожковый бок.

Мммм, картофельная начинка оказалась такой, какой я люблю — в меру соленой и с жареным луком.

— Британия? — склонил голову Зинчуков. — Гитлер не хотел всерьёз бить англичан. Фюрер надеялся на мир и даже союз с Британией. Немцы рассчитывали на то, что после развала англо-французского союза в Лондоне придёт к власти та часть британской элиты (включая представителей высшей аристократии и королевского дома), которая пойдёт на сговор с Берлином: в обмен на сохранение Британской колониальной империи и возможность поживиться за счёт французских колоний англичане признают победу Германии в Европе и не будут вмешиваться в войну с нами.

— Но всё равно, она воевала с Германией и была нашим союзником.

— В самом начале войны люфтваффе получили приказ не атаковать корабли британского флота в гаванях. Хотя удары по британским военно-морским базам и флоту были вполне логичным шагом. Немецкий флот был мал, вермахт готовился к высадке в Норвегии. Германии нужно было очистить море от вражеского флота. Но Гитлер запретил бомбить военно-морские базы англичан. Очевидно, не хотел злить английское общество. Удары по портам могли вызвать большие жертвы среди мирного населения. Видимо, фюрер ещё рассчитывал на мир с Британией и ему нужен был флот бывшей владычицы морей. Так что это всё союзничество было мнимым. Ведь Британия активно помогала Германии после Первой Мировой, а германцы этого не забыли.

— Они не хотели воевать на два фронта...

— Не только это, — покачал головой Зинчуков. — Гитлер до последнего надеялся, что кабинет Черчилля рухнет, и к власти придут сторонники примирения с Третьим рейхом. Отсюда и таинственный перелёт в Англию одного из лидеров нацистов, Гесса, в мае сорок первого года. Что интересно, после миссии Гесса Германия спокойно, не опасаясь за тыл, атаковала Россию. Действительно, до сорок третьего года Рейху не мешали воевать с СССР. Все операции англичан были на вспомогательных театрах и направлениях, не угрожавших Германии.