Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 12

Много воды утекло, Великая Пустыня уже не казалась такой внушительной, да и жар солнца поутих. А приветствие осталось.

– В письме ты сказал, что есть новости? – я позволила Перияну взять себя под локоть и теперь расточала сотню любезных улыбок, которые предназначались гостям. Удивительно, но кроме дели Перияна, здесь не было ни одного цурионца. И вряд ли это было совпадением, что ни один земляк не смог выделить время и посетить посольство. Сегодня их просто не пригласили.

– Чуть позже, Ималь, – мурлыкнул Периян мне на ухо, словно поддразнивая, – ты за столько лет так и не научилась терпению.

И легким движением руки дели я оказалась в самом сердце вечеринки. Почти с каждым гостем я уже была знакома, хотя бы шапочно, а оставшиеся горели желанием со мной познакомиться. Я столько раз приседала и подавала руку для вежливого поцелуя, что ко второму часу валилась с ног от усталости. Слуга с полным подносом напитков вынырнул из толпы очень вовремя, и я схватилась за вычурный бокал на тонкой ножке как за последний шанс к спасению.

Периян ни на шаг не отходил, с утомленным, но дружелюбным видом выслушивал комплименты по поводу своего наряда и улыбался гостям так широко, что я беспокоилась: не разойдется ли рот дели по швам от усилий? Но одеяние, и правда, было выше всех похвал.

– Оно традиционное, – с очень серьезным видом вещал Периян, показывая восхищенным гостям, как именно три разных отреза ткани оборачиваются вокруг его статной фигуры и образуют единый ансамбль. Я предпочла промолчать: Периян лукавил. Подобные одеяния вошли в моду лишь два десятка лет назад, после подписания соглашения о прекращении войны. Но собравшиеся вокруг гости принимали слова посла за чистую монету. Ставлю что угодно, через неделю первые модники столицы будут выходить в свет в туалетах, по крою похожих на цурионские платья.

Восторженная трескотня гостей действовала мне на нервы, я начинала терять терпение.

– Уважаемый дели, я бы хотела побеседовать с вами наедине, – проворковала я, аккуратно цепляя Перияна под локоток. Моя реплика вызвала у него широкую довольную улыбку. Он еще раз свысока оглядел толпу, ну точь-в-точь богатый землевладелец осматривает свои земельные угодья. Усмехнулся в черную, пышную бороду.

– Прошу нас простить, леди Ималия желает побеседовать с глазу на глаз, – со значением проговорил Периян, заглядывая в глаза ближайшей из собеседниц. Та мгновенно залилась краской от глубокого декольте до лба, отводя взгляд.

Пока гости шептались, мы ускользнули.

– С этикетом ты справляешься лучше, чем в последний раз, когда мы встречались.

– Развлекать аристократов – не мой конек, но я ищу компромиссы, – фыркнув, ответила я, – предпочитаю на них работать.

Периян вел меня вдоль округлой стены зала, прямиком к своему кабинету. Я уже поймала тройку любопытствующих взглядов и всеми порами ощущала, как в воздухе зреет новая, ароматная сплетня.

– Ты хоть представляешь, какие слухи пойдут, если мы закроемся в кабинете без свидетелей? – процедила я сквозь сжатые зубы, не убирая улыбки с лица. Тесный воротник сжимался вокруг шеи, не позволяя вдохнуть, и я отчаянно хотела вырваться из душной залы на свежий воздух. И отдала бы что угодно, лишь бы оказаться дома. Еще пару часов назад идея встретиться с Перияном казалась мне замечательной, а сейчас… Я уже была не так уверена.

Периян зубасто усмехнулся, поглаживая усы:

– Здравое замечание.

В качестве алиби была призвана пара старинных слуг дели – семейная чета. К сожалению, мужчина был нем, а его жена – безнадежно глуха. Как они общались – загадка, но они были ближайшими поверенными дели, знали все его секреты и никому не могли их рассказать.

На половине пути до кабинета я замерла, разглядывая фреску. Ослепительно прекрасная женщина протягивала к зрителю ласковые руки, а на ее лице не было ничего, кроме сострадания и всепоглощающей любви. Селофиссар. На ее ладонях серебряной и золотой краской неизвестный художник изобразил солнце и луну.

Периян остановился за моей спиной, выдерживая паузу.

– Ты же помнишь о своем предназначении, Ималь? Отрицанием вашей связи ты оскорбляешь Великую Мать. Вы похожи, как две капли воды – в тебе течет ее кровь.

Я дернула плечом и шумно выдохнула:

– Мы вовсе не похожи, Периян. Воплощением я была скверным, Селофиссар давно во мне разочарована. Пойдем.

Портрет Великой Матери остался за спиной, но дышать стало чуть тяжелее. Я давно устала сожалеть.

Дверь захлопнулась, отрезая от шумного многоголосия вечеринки. В кабинете было темно и прохладно.

– Есть новости?

Периян обещал вернуться из Цуриона в конце зимы, а в окна уже стучалось жаркое лето. Я вся извелась в ожидании новостей, и он, зная мою натуру, играл со мной. Бродил по кабинету, прикасаясь то к одной безделушке, то к другой, листал пачку писем, которые накопились в его отсутствие, и не спешил открывать рот.

Намек был понят.

– Садись, – приказала я. Не было смысла играть в хозяина и гостью. Периян покосился на меня и с готовностью плюхнулся на пол. Подушки, раскиданные по кабинету, были расшиты цветами и дикими животными. И, пришлось признаться самой себе, напоминали о доме.

– Я думал, в тебе стало слишком много от драконьего народа. Рад, что ошибался.

– Если тебе так не нравятся аралионцы, почему у тебя их полный дом? – насмешливо спросила я, но меня проигнорировали.

– Новости есть, моя дорогая. Но тебе они не понравятся, – Периян полулежал на ковре, подпирая голову рукой. Глаза в полумраке блестели, словно у затаившегося хищника.

– Даже не представляю, что в Цурионе может случиться такого, чтобы я сказала: “Замечательно!”, – хмыкнула я, наблюдая как слуги усаживаются на коленях у входа. С бесстрастными, холодными лицами, они выглядели застывшими манекенами, а не людьми.

– Когда ты собираешься вернуться? Неужели тебе так нравится страна драконов? – друг поморщился, словно одно упоминание крылатых чудовищ вызывало у него нестерпимую зубную боль.

Я отмахнулась от его слов, отвергая саму мысль о возвращении в родное гнездо:

– Забудь. Отец никогда не примет меня назад.

Периян внимательно следил за моим лицом: не отразится ли на нем раскаяние или печаль, но напрасно.

– Ты уверена? Своими ушами слышал, как он ежедневно вспоминает о тебе.

Я что-то пробурчала себе под нос, опускаясь вслед за Перияном на подушки. Подогнула ноги, позволяя платью лечь вокруг колен волнами. Мягкий шелк отливал зеленью, точь-в-точь спокойная морская гладь.

– Осыпает проклятиями? Отец даже при смерти не станет говорить обо мне, без упоминания гнева Богини, который должен вот-вот на меня обрушиться за тот проступок.

Тяжелый взгляд дели был красноречивее слов. Периян склонил вниз кудрявую голову, вздыхая, как будто какое-то знание причиняло ему физическую боль.

– Он…умирает? – я облизнула пересохшие губы, не в силах сдержать дрожь. Меня затрясло, но хуже было другое: я не чувствовала ни боли, ни грусти. Отец вот-вот покинет этот мир, чтобы встретиться с Селофиссар в ее садах, а мне было все равно. В груди ничего не екнуло, только стылый холод и пустота.

Периян кивнул, не отводя глаз. Он откровенно испытывал меня, и совесть его точно не мучила, так почему же говорливый дели так скуп на слова?

– Что говорят лекари? – я безучастно разглядывала кабинет, слушая Перияна, и старалась отыскать в своей душе хоть какие-нибудь чувства.

– Лекари бессильны, опустили руки. Говорят, что он умирает от тоски, которая высасывает все соки. Еще держится, но долго не протянет, ведь от сердечных ран не бывает лекарств. Мои люди присматривают за ним, но с каждым днем князь Ихтирам теряет силы и разум.

– Печально, – протянула я, понимая, что мне надоел этот разговор. Периян надеялся, что при упоминании о болезни отца я побегу собирать чемоданы и рвану в Цурион? Напрасно.

– Как дела у моей матери?

– Все так же мертва, Ималь. У преданных забвению не бывает хороших дней.