Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 46

Но когда я все-таки добралась, то поняла, что совершила ошибку. Я зажала рот, чтобы не издать крик, подобный тому, что нарушил блаженную дрему дворца – меня здесь быть не должно.

Кричала горничная – ее бездыханное тело лежало у моих ног, касаясь ступни рукой, холодной как лед. Бледное лицо с потухшими глазами, обращенное в потолок, казалось мне страшнее, чем брызги крови, которые спелыми ягодами усеивали ее накрахмаленный фартук.

Но кровь… она была везде. От обилия ярких пятен и металлического пряного аромата закружилась голова. Ею были забрызганы белые с золотом стены, отчего складывалось впечатление, что они осквернены. Родовой цвет драконьей знати, здесь он казался пожаром, пламенем, в котором сгорал дворец. И Лоркан вместе с ним.

Он стоял посреди коридора, в пяти шагах от меня, сгорбившись и тяжело дыша. Ладонью он зажимал глубокую рану, которая прочертила путь от ключицы до нижнего ребра. Белая сорочка была разорвана, и по ладони катились крупные алые капли. Стоя в пол-оборота, князь не смотрел мне в глаза, а при моем приближении отвернулся.

– Лоркан… – я сделала неуверенный шаг вперед, ощущая, как босые ступни скользят по мрамору в темных, маслянистых брызгах.

– Уходите, леди Ималия, – глухо проговорил Лоркан, возвращаясь к официальному, сухому тону, но каждое слово давалось ему с трудом. Он цедил их сквозь стиснутые зубы, не поворачиваясь. Коса растрепалась, и волосы, измазанные кровью, свешивались с плеча. Что здесь произошло?!

За спиной уже слышался тяжелый топот сапогов гвардейцев, которые устремились на помощь по тревоге. А я не могла найти в себе силы перебороть страх и подойти к князю ближе, развернуть его лицом. Кто знает, как отреагирует пламя Лоркана, быть может, смерть служанки и раны – его рук дело? Но рана не походила на ожог, которых на теле князя было без счета. Возможно ли, что произошло очередное покушение? Опасности рядом я не видела, но то, что Лоркан отказывался двигаться, вызывало у меня целую гамму чувств: от подозрения до страха.

– Какая же вы упрямая! Уходите! Немедленно! – рыкнул князь, теряя остатки терпения. Я вздрогнула, уловив знакомые угрожающие нотки. Мраморный пол дрогнул, начиная плавиться под ногами Лоркана.

– Что случилось?! – Снорре влетел в коридор, без сомнений отпихивая меня в сторону. Я едва удержалась на ногах, скользя по мокрому от крови полу, но не смела возразить. Он покинул свою спальню меньше получаса назад! Снорре не боялся испачкаться, прикасаясь к Лоркану, и его белый мундир слишком быстро пропитался свежей кровью. Все, до чего дотрагивался Лоркан, выглядело испорченным, оскверненным, а посреди всеобщего хаоса его фигура была смотрелась хрупкой и беззащитной. Конечно, если на минуту забыть, как мощь заключена в этом теле. Рубиновое пламя полыхало внутри.

– Она ушла? – до меня донесся тихий шелест слов, и капитан Снорре в панике обернулся. Его просящий взгляд выражал больше, чем мог выразить голос.

– Скажи ей, чтобы она ушла, – беспомощно прошептал Лоркан прежде, чем обессиленно осесть на пол. Снорре едва успел подхватить его под локоть..

Я попятилась, чувствуя себя лишней и чужой. Гвардейцы перекрикивались, передавая приказы Снорре, которые тот отдавал вполголоса, чтобы не потревожить Лоркана. Меня сковал страх, вынуждая двигаться все быстрее и быстрее с каждым шагом. Уйти, забыть, выкинуть из головы! И не замечать, как на белых, до зеркального блеска начищенных плитах пола, остаются размазанные кровавые следы от босых ног.

Служанка, которую прислали ко мне позже, была молчалива, тиха и украдкой вытирала слезы, когда думала, что я не вижу. Можно было бы разговорить ее, выведать все до мельчайших деталей, главное – желание, но горькая тоска, которая сквозила в ее взгляде, вынуждала меня держать рот на замке.

Наблюдая, как она методично меняет постельное белье, собирает с пола раскиданную одежду, я не могла сдержать нервной дрожи. Дворец лихорадило, из-за неплотно прикрытой двери слышались громкие, по-военному четкие выкрики – Снорре раздавал приказы: разбудить Одхана, собрать всех, не допустить повторения трагедии. И пускай я приняла ванну трижды, отделаться от мерзкого ощущения, что измазана в крови, у меня не получилось. Но я смогла удержаться и не приказать согреть воды еще раз.

– Плохо, очень плохо, – бормотала горничная, заправляя постель и горестно качая головой, – смерть идет по пятам. Смерть никогда не приходит дважды.

Она разговаривала сама с собой, но что-то заставило меня обратить внимание на ее слова.

– Что? – я поднялась из кресла, ведомая предчувствием, которое никогда меня не подводило. Оно заставляло меня рыть носом землю, чтобы докопаться до истины. – Что ты сказала?

Служанка замерла, как застигнутый врасплох вор. Покрасневшие, заплаканные глаза широко распахнулась, и на самом их дне застыл страх.

– Госпожа, я … – взгляд заметался по стенам в поисках оправдания. Никто не любит, когда прислуга открывает рот, если ее о том не просят. – Вам показалось! Я молчала!

Поняв, что ее неумелую ложь раскусили, она издала сдавленный всхлип, который в тишине спальни прозвучал жалко и нелепо. Она была ровесницей Лиди, если не младше, и вызывала у меня смутные сестринские чувства – пожалеть, успокоить. Я с трудом прогоняла позыв погладить ее по пушистым, светлым волосам.

– Не думаю, что у меня проблемы со слухом, – я внимательно изучала лицо девочки. Слишком юная, чтобы лгать с легким сердцем. Она не верила мне, боялась, что за вольность последует наказание. Сильные мира сегодня редко бывают снисходительными к обслуге.

– Как тебя зовут?

– Матте, – она до крови прикусила губу. Ей было страшно, очень страшно. Как и мне, как и всем во дворце. Страх пропитал стены, проник в сердца обитателям дворца, заставляя их с колотящимся сердцем прислушиваться к звукам в коридорах. И эта атмосфера всеобщего ужаса погрузила дворец в глубокую спячку. Кроме голосов гвардейцев и Снорре не было ничего слышно, и это пугало больше всего.

– Матте, что ты говорила про то, что смерть никогда не приходит дважды?

Сглотнув, девчонка лихорадочно облизала потрескавшиеся губы. Я видела, как она размышляет – быть ли ей откровенной с незнакомкой, которую она лишь пару раз видела рядом с князем или же держать рот на замке? Наконец, желание выговориться победило.

– У моей семьи существует поверье, – трагическим шепотом поведала мне Матте, приближая свое бледное лицо почти вплотную к моему, – что смерть никогда не приходит дважды.

– Что это значит?

Девчонка невесело усмехнулась, слегка обрадованная тем, что знатная дама в каких-то вещах оказалась менее подкованной, чем она:

– Она забирает либо одного, либо троих. Этой ночью она пришла дважды.

Окончательно запутавшись, я положила ей руки на плечи, легонько встряхивая:

– Как дважды? Только горничная…

Матте резко сбросила мои руки, оскорбленно сверкая глазами:

– Она была моей подругой! Не говорите о ней так безлико! “Горничная” – для вас мы все на одно лицо, так ведь?! Замени одну другую, вы и не заметите! Она не хотела, чтобы… вот так…

Я молчала, признавая за ней право на истину. Многие из обитателей дворца не обращали внимания на девчонок в серых платьях, которые всегда рядом и готовы помочь. Та девочка, чья жизнь так трагически оборвалась в дальнем коридоре, тоже имела какие-то планы и мечты, к чему-то стремилась, но сейчас уже ничего не изменить.

– Она всего лишь пыталась защитить князя, – Матте плакала, уже не скрываясь. Крупные, прозрачные слезы, катились по юному лицу, нанося моему сердцу все новые и новые раны. Да, Ималия, насколько же ты размякла, если чужие слезы могут причинить тебе столько сожаления?

– Ты сказала, что смерть приходила дважды?

Матте вытерла покрасневшие глаза и звонко шмыгнула носом:

– Гость-чужестранец был найден мертвым поутру.

Я застыла, ощущая, как в животе скручивается тугая спираль предчувствия: