Люби меня (СИ) - Тодорова Елена. Страница 58

Оттягиваю шторку ее лифчика и впиваюсь ртом в сосок. Она заводится моментально. Не возражает, когда утаскиваю в море, чтобы сдернув остатки одежды, усадить на свой распухший член. Долго елозиться не приходится. Пару Сониных стонов, дрожь ее экстаза, и меня уносит.

Еще какое-то время просто целуемся. А когда жар идет на спад, выбираемся из воды. Идем в дом, чтобы переодеться и присоединиться ко всем за ужином.

– Так странно сейчас Бойку встречать! – тарахтит Вика, привлекая внимание всех присутствующих за столом. – Был первым агрессором в городе! Быковал, скольких прессовал, даже девчонок не щадил… Ну, реально казался психом! И тут – бац! Отец семейства! Кто бы подумал?! – трещит на эмоциях все громче. – Он когда с этой розовощекой пухлой малыхой появляется, у меня от умиления сердечко щемит.

– О, да! – поддакивает одна из подружек Шатохина. – То же самое! Как вижу их, лужицей растекаюсь!

– А сколько им с Варей? – подключается к обсуждению Соня. – Двадцать? Двадцать один?

– Где-то так, ага, – кривит губы Тоха.

Полгода как Бойка женат, но мы реально до сих пор не можем определиться, как к этому относиться. Я по сути ничего ужасного в браке не вижу. Но у меня свои триггеры. Любые упоминания о семье заставляют вспоминать тот гребаный разговор, в котором отец впервые мне задвинул про Машталеров. Хотя, вполне вероятно, от него все-таки был толк. Ведь не разозли меня тогда отец, я бы, скорее всего, продолжил делать вид, что Соня в моей жизни не существует.

– Видно, что они с Варей повернуты исключительно друг на друге, – решаюсь все же выдать свои мысли. – Так что… Как говорится, совет да любовь, – передергиваю плечами, якобы морщась от какой-то невъебенной брезгливости, сам же скрываю истинную дрожь волнения.

В целом отдых на даче у Чары проходит достаточно круто. Да, уединяться часто не получается. Но мы с Соней проводим все время вместе. Можно сказать, друг от друга не отлипаем. Целуемся чаще, чем дышим. И постоянно в обнимку – сидим, стоим, лежим, купаемся.

Но к концу третьего дня я, блядь, физически накален уже настолько, что от меня в воздух искры летят.

– Дотронься неосторожно – взорвусь, – с хрипом предупреждаю Соню после ужина.

– Вижу. Поэтому я сегодня особенно нежна с тобой, – заявляет она со своей обыкновенной слепящей улыбкой.

Стопорю дыхание, когда скользит ладонью мне по рубашке и останавливается на ремне. Шумно выталкиваю воздух и припираю к увитой каким-то пахуче-едким растением стене.

– Есть идея, – выдаю без подготовки, едва цепляюсь взглядом за покидающую двор тачку Фильфиневича. – У нас минус один. Осталось попросить Чару перебраться на ночь к Лизе. Твоя сестра не будет против?

Соня от удивления прыскает. И тут же затыкает рот ладонью. Смотрит на меня во все глаза. Ждет, наверное, когда скажу, что пошутил. Когда этого не происходит, выдает очевидное:

– С ума сошел?!

– Давно. Помнишь же, – притискивая крепче, кусаю за подбородок.

И сразу целую. Влажно и глубоко. Насколько хватает дыхалки. Буквально насилую ее рот. И в остальных местах – грудь, задница, промежность – нагло трогаю.

– Соня, я сдохну, – объявляю, когда кислород заканчивается. Хватаю свежие порции, но дышу так, будто реально нуждаюсь в экстренной медицинской помощи. – Все. Терпелка закончилась. Либо делаем пертурбацию, либо возвращаемся в город.

– Да Боже… Саш… – нервничает как никогда. Задыхается так же, как и я. Ловлю эти рваные вздохи. – Я переживаю за Лизу. Мне кажется, она его еще любит, – почти стонет, голос ведь дрожит.

– Он ее тоже.

– Думаешь? – еще сильнее оживляется Соня. Только теперь в другую степь эмоции свои направляет. – Мне тоже показалось, но я могу быть предвзята.

– Ну, я-то точно далек от того, чтобы додумывать то, чего нет. По факту говорю. Я Чару всю жизнь знаю.

– Че-е-е-рт…

– Помнишь, как он мне тебя подсунул?

– Что? Когда просил присмотреть у Фильфиневича? – догадывается, к чему веду.

– Угу.

– Ты зол, что ли? Из-за этого зол?

– Нет. Сейчас точно нет. Но… – ухмыляюсь с непонятным самому себе азартом. – Пора платить по счетам.

– Саша… – то ли ругает, то ли просто кипит в своих переживаниях Сонька. – Мне страшно!

– Ну, не убьют же они друг друга. Максимум – ничего не будет. Совсем ничего.

– Ох… Как я Лизу о таком попрошу?

Если бы я не терся об нее, уверен, что она в волнении заламывала бы руки. Но я не могу отпустить. Обездвиживаю и грею своим телом.

– Прямо. Скажи, что хочешь остаться со мной. Она же твоя сестра. Видно, что ради тебя на многое пойти готова.

– Но стоит ли это того?

– Стоит, – заверяю ее я.

И все получается как надо. Ну, по крайней мере, что Чара, что Лиза, несмотря на полный игнор друг друга, соглашаются переночевать в одной комнате.

Едва мы с Соней остаемся одни, полностью раздеваю ее. Суетимся в полумраке, потому что свет не додумались включить. Как ворвались в спальню, замком щелкнул, и понеслась.

Заваливаю Соню на кровать. Ласкаю, начиная с шеи. Но быстро добираюсь до лобка. Раздвигаю ее ноги. Целую и сосу нежную плоть киски. Местами жадно кусаю. Надрачивая ноющий член, устраиваюсь таким образом, чтобы успеть хорошенько отлизать ей, прежде чем низвергнусь.

– Саша… Саша, подожди… – поднимаясь, Соня цепляется за мои плечи.

Давит на них, побуждая меня лечь на спину.

– Что ты делаешь? – сиплю сдавленно, пока она взбирается верхом и лихорадочно целует мою грудь. – Что?..

Когда ее горячие и влажные губы добираются до моего живота, только хватаю ртом воздух. Яйца поджимаются. Пах прорезает болезненный спазм. Сперма неудержимым потоком устремляется к семенному каналу.

Со стоном стискиваю Сонины плечи и, наваливаясь, опрокидываю ее обратно на спину. Нависаю, впиваюсь терзающим поцелуем в шею.

– Я хочу до конца… Сегодня… – шепчет она вдруг. – Возьми мою девственность сегодня, Саша… Хочу быть твоей безраздельно…

Не то чтобы я не собирался это делать. Блядь, конечно же, собираюсь. Давно готов. Но, наверное, не здесь. Не в тот момент, когда вокруг нас ебутся пачками, превращая долбаный дом в бордель.

Наш первый полноценный секс, вроде как, должен иметь высший смысл. Произойти как-то иначе. По-особенному. Идеально.

Но, если моя Богданова сама просит, кто я такой, чтобы отказываться? Соблазн слишком велик. Неспособен ему противостоять.

Вскидываю голову. Смотрю Соне в глаза. Принимаю решение.

И…

Шокируя и ее, и себя, взволнованным хрипом его озвучиваю:

– Давай поженимся.

Я хочу тебя во всех смыслах…

Соня цепенеет. Насколько это возможно, учитывая то, что она все еще тяжело и учащенно дышит. Ее приоткрытые, распухшие от поцелуев розовые губы дрожат. Грудь с торчащими малиновыми сосками высоко вздымается. Ошеломленный взгляд суматошно бегает по моему лицу.

Наверное, я бы мог выдать какое-то уточнение. И даже усиление.

Но, во-первых, сам только-только принимаю произошедшие внутри себя перемены. А во-вторых, не хочу торопить Соню.

Сипло выдохнув, мягко толкаюсь макушкой ей под подбородок. Прикрываю веки, сжимаю губы и трусь об нее, словно истосковавшийся зверь. Долго без кислорода не выдерживаю. Почти сразу же размыкаю губы и шумно захватываю воздух. Сглатываю и осторожно поднимаюсь выше – взмокшим лбом по Сониному лицу веду, пока не встречаемся взглядами.

Еще минуту назад казалось, что бьющего в окно с улицы света недостаточно, чтобы полноценно видеть, но сейчас я готов поклясться, в карих глазах Богдановой происходит завораживающий эмоциональный всплеск, и в глубинах радужки начинают переливаться все цвета от ярко-красного до абсолютно черного. Синхронно с этим внутри меня сгущаются чувства, которым я не нахожу определения. Они просто поражают меня своим существованием. Потому что все это сейчас больше похоже на колдовство.