Люби меня (СИ) - Тодорова Елена. Страница 81

Отпустив его запястья, скрещиваю руки на груди.

– Более чем, – нерешительно улыбаюсь. – Как скажешь.

Сашка моментально плывет. Кто бы мог подумать? Но именно моя покорность лучше всего топит эту глыбу. И вот он уже толкает меня к высокому мраморному столу и блокирует с обеих сторон руками. Сам еще рубашку не застегнул. Грудь, твердая и горяченная, плавит тонкую ткань моей комбинации.

– Ты обновила контрацепцию, да? – прилетает вибрирующее в ухо. – Все работает? Можно кончать в тебя?

Меня уже не удивляет, что он помнит о сроках. Не раз доказывал, какой внимательный.

– Да… Конечно… Я сделала новый укол две недели назад… Но, Саш, – вынуждена его оттолкнуть. – Мы же опоздаем, если сейчас… Да и у меня макияж и прическа… Боже, Саша… – стону, когда его пальцы скользят мне под стринги.

И, конечно же, больше я его не останавливаю. Все происходит бурно и громко. Хорошо, что стол закреплен. Правда, это не спасает от падения флаконов с моей косметикой и несколько декоративных фигурок, которые я в прошлом месяце натаскала в Сашкину квартиру.

Каждый его толчок размашистый, резкий и мощный. На надрывном шумном выдохе. С отчетливым замиранием внутри меня. С последующим свистящим вдохом. С дрожью. С градом неистовых поцелуев. С рваным потоком жарких слов любви и страсти. Не фраз, а именно слов. Слишком сильные нас бьют конвульсии удовольствия. Пока, наконец, в один нежно-грубый крик не сливаемся. От сочетания последнего меня еще после пика дрожью накрывает.

– Так сексуально… – выдыхаю пару секунд спустя. – Когда твой голос с моим сплетается – это так сексуально…

– Согласен.

После нам приходится капитально спешить. Когда часы показывают начало торжества, я только чулки натягиваю.

– Блядь… Нахуя так красиво? Как прикажешь мне терпеть, зная, что у тебя под платьем это блядское белье?

Я со смехом качаю головой.

– Нагуливай аппетит.

– У меня с ним все и так заебись. С тобой я постоянно голоден, – снова скрутить меня пытается. Сжимает, конечно. – Я болен тобой, – горячо бомбит в шею.

– И все же… Придется потерпеть, чтобы получить потом большую порцию.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Притормаживаем в прихожей, когда уже в одинаковых унисекс-пальто стоим. А точнее, притормаживаю я. Саня за мной наблюдает, когда вдруг застываю.

– Что-то забыла?

– Да… Я… Я все не решалась тебя поздравить… Стеснялась… Боюсь, мой подарок тебя не впечатлит… Но я должна вручить тебе его сейчас, – от волнения с трудом говорю.

– Не впечатлит? Что ты выдумываешь, Сонь?

Его глаза наполняются эмоциями. Я не сразу могу понять, что они выражают. Он будто бы тоже взбудоражен. Только не так, как я… Если я реально в страхе, то Сашка в предвкушении.

Черт… Чего он ждет? Я явно не дотягиваю. И начинаю волноваться еще сильнее.

– Так получилось, что ты мне уже много всего дарил… Красивых и очень дорогих вещей… А я тебе еще ничего… И я… Я же вижу, что у тебя есть определенный вкус и стиль… Мм-м… Это не приобрести. С этим, Санечка, можно только родиться. Хочу сказать, что я тобой восхищаюсь. Вот без всякой лести. Даже если бы ты не был моим любимым, чисто как человек – ты потрясающий.

– Что значит «если бы не был моим любимым?» – хрипло повторяет он.

Кажется, что только на этом и фокусируется.

Черт… Черт…

– Любимый, конечно, – заверяю поспешно. – Имею в виду, что ты сам по себе очень крутой… Самый крутой!

– Спасибо, – тихо отзывается Саша. – Давай уже свой подарок, – требует вдруг, сбивая меня с толку. Сжимая мою талию, надвигается. У меня дух перехватывает – такой он в своем смокинге красивый. Никак не привыкну. – Соня?

– А-а-а… Что?.. – окончательно теряюсь.

Забыла, что говорила и что хотела сделать.

– Где мой подарок? Хочу его…

Нервно вздыхаю, решительно открываю клатч и достаю из него кожаный плетеный браслет.

– Я подумала… Если не можешь придумать, что купить, лучше сделать подарок своими руками. Мы с сестрами всегда так поступали, – лепечу, не в силах поднять на Сашку взгляд. Вместе с ним рассматриваю свою работу, когда она оказывается в его больших руках. – От и до – все вручную мной сделано… Мм-м… – кажется, мое сердце сейчас разорвется. – Это настоящая качественная кожа. Я сама плела косы… Основная – из восьми тоненьких жестких полосок. Мелкие – обычные, – пальцы себе чуть не вывернула, чтобы получилось плотно и ровно. – Все остальные детали – колечки, пластины, амулет и замок на магните – это серебро. И видишь, какое совпадение – знак бесконечности, – прохожусь пальчиком по металлической восьмерке, вплетенной на мелких косичках поверх основной косы. – Я о цифрах, конечно, не думала… Просто ты всегда говоришь, что мы вместе на всю жизнь… Вот поэтому, Саш. А там еще гравировка… Пришлось найти ювелира, который предоставит мне свое оборудование и покажет мне, как это делается, – он проворачивает браслет, чтобы заглянуть вовнутрь. И я читаю: – Я люблю тебя. До смерти. Ты – мой настоящий.

Сашка шумно и как-то затрудненно вздыхает. Я вскидываю голову. Встречаемся взглядами. Мне нравится, как счастливо сияют его глаза. И я, наконец, улыбаюсь.

– С днем рождения, Саша Георгиев!

В благодарность он смотрит, грея мне душу своей безграничной страстной любовью. А потом целует.

– Стой… – торможу его чуточку позже. – Ты не обязан браслет прямо сейчас надевать. Он совершенно не подходит к смокингу. Свои же будничные украшения ты перед такими мероприятиями снимаешь… – голос обрывается, когда Саша защелкивает браслет.

– Подходит или не подходит – похрен, – твердо заявляет он. – Я теперь его никогда не сниму.

Я тиражирую свое счастье фейерверками. Расплываюсь в безумнейшей улыбке. А потом и вовсе самозабвенно хохочу.

И… Как вы уже, должно быть, понимаете: на торжество мы опаздываем скандально. Счет по цифрам, на которые так заточен мой Георгиев, идет больше чем в девяносто минут.

Меня трясет с порога ресторанного комплекса. Возникают тревожная тошнота и сумасшедшее головокружение.

«Это все из-за потолка… Он так далеко, что будто бы и нет совсем…», – говорю себе я.

Боже… Похоже, у меня психопатическая боязнь больших пространств. Иначе свои ощущения квалифицировать не могу. Едва сдаем верхнюю одежду, вцепляюсь в Сашку не только той рукой, которой под локоть держу, но и второй, которая, по сути, должна быть свободной.

– Ты охуенная, – вдруг шепчет он, склоняясь ко мне.

Я улыбаюсь и, опуская взгляд, машинально оглядываю свое красное платье в пол. На нем нет никаких особых дизайнерских украшений. Широкие бретели, соблазнительное декольте, плотный корсет и свободная юбка – чистая классика. Весь шик наряда в насыщенном ярком цвете. Ну и в имени, которое красуется на внутренних бирках.

Очевидно, что у организаторов расписана какая-то специальная программа. Едва мы входим в зал, музыка резко сменяется с монотонной на какие-то более заводные фанфары, и все взгляды устремляются к дверям.

– Пиздец, – тихо выдыхает мой Георгиев.

Людмила Владимировна смотрит на него… Негодует.

Людмила Владимировна смотрит на меня… В бешенстве.

Нет, на лице этой железной леди ничего лишнего не прочитать. Но ее глаза – подобно Саниным – документальный фильм по психологии. Она шагает к нам с распростертыми объятиями и идеальной улыбкой.

Отступаю ровно на шаг, давая ей возможность поприветствовать и обнять сына. Столько любви между ними чувствуется, в одном этом сдержанном контакте. Сильной, но не по силе чувств, а по силе двух стальных личностей. Я даже успеваю залюбоваться ими. Да, они завораживают. Завораживают до дрожи.

– Пойдем. Поднимемся на сцену, – увлекает Сашу мать, не глядя на меня.

– Зачем?

– Таков регламент торжества, – отвечает она. – Прошу тебя, – вот только на просьбу это не похоже. Она даже не поздравила его. – Мы и так выбились по времени. Не заставляй меня еще больше краснеть.

И все. Они уходят.

Я остаюсь совершенно одна. Но мне хватает достоинства спокойно это пережить. Не хватает никакого достоинства, чтобы вынести то, что на сцене рядом с Георгиевыми появляется шикарная, как королева красоты, блондинка. Она смеется, говорит что-то на идеальном светском поздравительном и обнимает моего Сашку.