Безнадежно влип (СИ) - Юнина Наталья. Страница 36

– Нет. Благодарю.

Не так уж и много надо человеку для счастья. Главное, что все это счастье привезли до папиного приезда. И, кажется, только сейчас я осознала: если бы не Архангельский, мне бы никто и ни за что не отдал ни одной купленной вещи. Даже банальный лоток для кошки. Заезженные фразы охраны «не положено», кажется, намертво отложились в моей подкорке. Вячеслав не только отвоевал заказанные мною вещи, но еще и занес в мою спальню принадлежности для Сони и роз.

– Могла бы как-то поскромнее сделать заказ, чтобы не привлекать внимание. На хера тебе сразу десять килограмм картошки и столько варенки?

– Потому что мне нравится жареный картофель и вареная колбаса. Ты уедешь, и папа не даст ничего мне заказать. Он вообще мне ничего не даст. И вообще, я тут подумала: я согласна.

– На что?

– Выйти за тебя замуж. Ты не такой, каким я тебя представляла. Можно сказать, даже хороший. Я вот не просила, а ты взял и сам дважды поднял мне в комнату вещи, а сейчас кошачий домик ставишь. И тоже без моей просьбы. Не такой уж и плохой муж. Поэтому я согласна.

– Не для тебя мать кокосы растила.

– Если это то, о чем я думаю, то мне не нужны ни твои кокосы, ни твоя сарделька или сосиска. Я про фиктивный брак.

– Умолкни. Сегодня-завтра в твоей спальне будут камеры. Исключением будет только толчок.

– Спасибо, что напомнил. А ты не подскажешь, когда я увижусь с Мишей?

– Когда захочешь. Ты кажется, расчленила его. Ну так и наслаждайся.

– А если серьезно? – хватаю его за руку, как только Архангельский порывается уйти.

– А если серьезно, – наклоняется к моему лицу. – Не беси меня.

– Кстати, я пошутила про замужество.

– Кстати, твой отец приехал, шутница.

Стоило только прислушаться к звукам, как я осознала, что он не шутит. Доли секунд и я остаюсь в спальне одна. Сердце колотится как сумасшедшее. Я совершенно не знаю, как себя вести с папой.

Опираюсь о комод, сцепив пальцы рук. Я еще его не вижу, но уже понимаю, что мы абсолютно чужие люди. Как так получилось? Я ведь люблю его.

За своими раздумиями не заметила, когда папа зашел в комнату. За два с половиной месяца он ни капли не изменился. Все-такой же красивый, статный мужчина, которому ни за что не дашь пятьдесят пять.

Ощущение, что я нахожусь в замедленной съемке. Я не знаю, чего я ожидала от этой встречи, но точно не того, что папа меня обнимет. Делаю то же самое в ответ. Ощущения странные. Когда он так делал? Ну, разве что, в детстве.

– Никогда больше так не делай, – еще как сделаю. Отпускает меня, пристально смотря мне в глаза. – Даже ничего не скажешь?

– Я не выйду замуж за Архангельского. А даже если ты сделаешь это насильно, все равно из этого ничего не получится. Он, в отличие от тебя, нормальный, не собирается держать меня взаперти. Так что уйду из дома, только уже из его, – видимо, у меня совсем поехала крыша. Я сказала ровно то, что мне категорически запретил Архангельский. А с другой стороны, почему я должна снова быть послушной, бесхребетной овцой.

– Это все, что ты хочешь мне сказать? Ты совсем не скучала?

– Я наслаждалась свободой и тем, чего у меня не было. Поэтому, нет, прости, не скучала. Скучают по-хорошему. А ты – источник того, кто меня этого лишал, –остановись, Маша! – Извини. Я не хотела тебя обидеть, – так, стоп! По его приказу Мишу избили. – Просто так, как делал ты – делать нельзя. Ни со мной, ни с другими. Меня Миша колбасой накормил с первой нашей встречи и знаешь, я от нее не умерла. Она вкусная, папа. И другая обычная еда тоже вкусная, от нее не умирают. Меня клопы покусали, я от этого тоже не умерла. И по магазинам я ходила без сопровождения, меня никто не убил. Ни человек, ни вирус. Меня до смерти напугал актер в лабиринте страха, но даже тогда я не умерла. И вишенка на торте, папа, недавно я каталась с обычной картонки с большой горки. И представляешь, я до сих пор жива. Продолжать список, сделанных мною вещей? – вот теперь уже папа молчит, не отрывая от меня хмурого взгляда. – Я не выйду из этой комнаты до тех пор, пока ты в корне не поменяешь своего отношения ко мне и не дашь мне жить так, как я хочу. Понятно? А если не дашь – я возьму и снова спрыгну с окна.

Ожидала ли я того, что папа вот так сразу пойдет мне на встречу? Конечно же, нет. Но выдвигая свои требования, я не имела в виду, что действительно буду куковать все время в своей спальне. А, судя по тому, что папа закрыл меня на ключ, я реально никуда не выйду. Супер!

Еще один «супер» ждал меня, когда телефон Медведева оказался вне зоны доступа. «Скучает» по мне видимо так сильно, что ни разу не поинтересовался, как тут и что. А вот почему-то посторонний мужик мной интересуется.

– Да.

– Ты ебанутая? – ну или не интересуется.

– Конкретизируй вопрос, пожалуйста.

– Сейчас к тебе придут в комнату и установят решетки на окно, а потом обшмонают всю комнату. Ты этого хотела?

– Я хотела быть не здесь! А теперь с какого-то перепуга я должна это терпеть. Забери меня отсюда сейчас же.

– Я тебе, дура, сказал наладить отношения с отцом, а не вываливать на него свои требования с порога. У тебя вообще мозги есть?!

– Хорошо говорить тому, кто на свободе, да? Зачем я вообще послушалась тебя? Я могла просто сбежать с Мишей, а не вот это все.

– Ты серьезно про сбежать? А он своего сына куда денет? Тоже прихватит в ваши бега?! Как ты себе это представляешь? – это что еще за ерунда?

– Какого сына? – наконец выдавливаю из себя застрявшие слова.

– Мне некогда с тобой говорить. Спрячь телефон туда, где не догадаются его найти. И выруби его пока.

Глава 25

Глава 25

Лучше бы на окна реально поставили решетки, а дверь собственной спальни была закрыта с обратной стороны без возможности выбраться отсюда. Так мне было бы проще возненавидеть папу. А что в итоге? Пятый день по собственной воле сижу взаперти с единственным собеседником в виде кошки. Но выйти из комнаты – значит признаться в том, что мои слова ничего не значат. А я, несмотря ни на что, сильная, значит выдержу.

Правда, сегодня организм уже открыто говорит мне о том, что надо съесть хоть что-нибудь. Физически, от употребления только воды, мне уже плохо. Папа тоже хорош. Понимает же, что я не выхожу из комнаты. Почему не принести мне еду сюда?! Да, я бы к ней не притронулась принципиально, но ведь так даже неинтересно.

Кошусь на сухой корм уже четыре часа подряд. Ну это же совсем клиника – употреблять его в пищу. Хотя, в войну и не такое ели. Но я же не на войне. Хотя, если так подумать, я бы с радостью взяла автомат и расстреляла бы Медведева. Правда, тогда он бы умер. А мне он, несмотря на все, нужен живой.

Когда-то я хотела выколоть ему глаз или выбить зуб. Пожалуй, именно это Миша и заслужил. И клянусь, встреться бы он мне пять дней назад, я бы точно двинула ему со всей силы. Сейчас чувство злости немного поутихло, но обида никуда не делась. Стала все чаще представлять какой у него сын, сколько ему лет, такие же у него красивые глаза или, может быть, он пошел в маму.

И вот эта мама, несмотря на слабость в организме, вызывает во мне прилив энергии, в виде злости. Он, наверное, видится с матерью своего ребенка постоянно. Медведев ответственный, он никогда бы не бросил сына, разойдись он со своей женой. И все его вылазки были точно к сыну. Он его навещает. Ходит, надеюсь, к бывшей, но все же когда-то жене. Жена! Черт возьми, чувство ревности тупо сжирает изнутри. Какая-то девушка жила с ним, возможно любила его, родила ему сына. У них связь навсегда.

А я что? А я никто. Никто, которое узнает от кого угодно, что у него есть сестра и сын. Сколько бы ни пыталась оправдать Медведева, но с сыном, так и не смогла. За все время, проведенное бок о бок, он не удосужился мне сказать о такой важной вещи. Просто сказать! Ненавижу!