Безнадежно влип (СИ) - Юнина Наталья. Страница 8
– Что случилась жопонька. Все, звоню.
Не успел положить трубку, как передо мной появилась та самая собака. Удивительно, но сейчас она и не думает на меня нападать. Ни оскала, ни волчьего взгляда. Не будь того эпизода, я бы вообще сказал, что она ко мне настроена дружелюбно. Собака вильнула хвостом и побежала вправо. Остановилась через несколько шагов и обернулась, громко залаяв. Я не спец по животным, но чувство такое, что она зовет меня за собой.
Пробежав метров сто, собака остановилась возле на половину заснеженной ямы. Не такая уж четвероногая и тупая, в отличие от некоторых. Добегалась, дуреха. Но определенно жива. Нехотя достаю вибрирующий мобильник.
– Да.
– Маша не берет трубку.
– Я вижу. В смысле потом позвоню. Я ее нашел.
Судя по Машиному растерянному взгляду, очухалась она совсем недавно. Спускаюсь в яму. Радость от того, что эта бестолочь жива, сменилась раздражением, когда я осознал, что она даже не дрожит, а значит примерзла уже прилично.
– А отозваться или просто крикнуть слабо? А, Машенька?
– Я, наверное, чем-то ударилась. Не помню, как тут и… сколько нахожусь. Я не чувствую ступней. И руки... не могу достать телефон из рюкзака. Они меня не слушаются. А нос? Что с ним?
– Он не черный, значит ампутировать не будут. Останешься красивой, но, возможно, без ног и рук. Их могут чикнуть.
Плохи дела, раз на откровенную издевку Маша никак не реагирует. Кое-как вытащил ее из ямы и опустил на снег, выбрался сам и поднял Машу на руки. Она тут же уткнулась ледяным носом мне в шею.
Благо от дома мы находимся недалеко. Несмотря на снегопад, уже через минут десять я усадил Берсеньеву на диван и принялся расстегивать ее куртку.
– Не трогай меня, – рявкнула Маша, как только я схватился за молнию на ее куртке.
– Тебе надо избавиться от всей этой одежды, – зачем-то как дурак поясняю я, смотря ей прямо в глаза. Возможно, это паранойя, но у меня стойкое ощущение, что смотрит она на меня презрительно. Я сотни раз представлял нашу встречу, но ни в одной из представленных картинок, Маша не смотрела на меня вот так. Что это еще за херня?
– Я сама. Не надо меня трогать. Ты уже позвонил папе?
– Нет.
– Поклянись.
– Тебе уши прочистить от снега? Я сказал, что не звонил ему.
– Не звони, пожалуйста, – наконец-то. Впервые за последние минуты Машин голос звучит привычно. Как раньше.
– Я и не собирался.
– Так же как не собирался в прошлый раз сдавать меня папе?
– Я больше повторять не буду. Снимай одежду или я сделаю это за тебя, – зло бросаю в ответ.
Достаю из шкафа старинное шерстяное одеяло и кидаю его на батарею. Иду на кухню и ставлю чайник. В голове полная неразбериха. Как давно Маша здесь живет? К чему эти дурацкие побеги? Да что за херня здесь происходит?
Завариваю первый попавшийся чай и возвращаюсь к Маше. Разделась твою мать. Единственное, с чем она справилась, так это с курткой. Ну откуда столько упрямства в этой девчонке? Руки не слушаются, судя по лицу, ей явно больно, но все равно пытается поддеть пуговицу на джинсах.
Ставлю чашку на полку рядом с ней и присаживаюсь на корточки. Тянусь к пуговице на ее джинсах.
– Не трогай меня, я же сказала, что сама.
– Не время проявлять характер. Я тебя сейчас отвезу в приемное отделение первой попавшейся больнички, тебя там быстро разденет какой-нибудь санитар, а потом знаешь, что будет?
– Ты будешь звонить папе? – кажется, еще никогда я так не был близок к тому, чтобы хорошенько вдарить женщине.
– А потом тебе будут измерять температуру. Ректально. Хочешь?
То ли подыграла мне, то ли реально испугалась, но уже в следующий момент убрала руки. Сама приподнялась с дивана и дала стянуть с себя джинсы. Немедля уселась обратно, наблюдая за тем, как я снимаю с нее носки.
– Зачем ты убежала, когда меня увидела?
– Чтобы не попасть к папе. Это же очевидно, что ты меня сдашь.
– Маш, ты совсем на голову отбитая? С чего ты вообще это решила?
– Интуиция подсказала.
– Херовая у тебя интуиция.
– Какая есть. Что ты… зачем ты снимаешь с меня кофту?!
– Надо все снять. И лифчик тоже.
– Может, еще и трусы? Зачем вообще раздеваться? Не проще ли дать мне какой-нибудь крепкий напиток, как показывают в кино.
– Не проще. Нельзя алкоголь. И растирать кожу нельзя. И трусы тоже хорошо бы снять. Закутаю тебя в теплое одеяло и напою чаем, – накидываю на нее одеяло и тянусь к застежке лифчика, на что Маша дергается.
– Я же сказала не трогать меня!
– А ты сама его расстегнёшь? – молчит, гневно уставившись на меня. – Ну так не выводи меня из себя.
С горем пополам расстегнул долбаный лифчик и отвернулся от греха подальше. Сказать, что меня выводит из себя ее «не трогай меня» – ничего не сказать. Если еще пару минут назад моей целью было раздеть ее и переодеть в теплую одежду, то теперь планы совершенно другие. Достал еще одно одеяло, носки и подушки.
– Не выбросил, – привычным голосом произносит Маша. Поворачиваюсь к ней и впервые за сегодня вижу на ее лице улыбку. – Спасибо, – только спустя несколько секунд до меня доходит, что она говорит о кошке.
Надеваю на нее носки подношу чашку чая ко рту.
– Пей, – на удивление, Маша не пререкается. Сначала пьет из моей руки, но как только чай немного остывает берет чашку сама.
– Спасибо.
– Как давно ты здесь живешь?
– Как ушла из твоей квартиры, так и живу.
– Ничего не понимаю. А свадьба?
– Какая свадьба?
– Я звонил твоему отцу, он сказал, что ты вышла замуж.
– Я не видела папу с момента, как встретила тебя. Не знаю, кто там вышел замуж, но точно не я.
– Бред какой-то. Ну хорошо… а зачем ты тогда сбежала? Что за припиздон?
– Решила, что надо быть самостоятельной, а не принимать помощь от постороннего мужика.
– А-а-а, то есть жить в доме этого самого постороннего мужика – это самостоятельность? – выдаю я, не скрывая усмешки в голосе.
– Если без этого самого мужика, то да. Открой, пожалуйста, первый ящик в комоде. Отсчитай там сто тысяч рублей. Открывай, открывай.
– На хрена это делать сейчас?
– Надо мужику одному отдать, я давно ему задолжала. Он сейчас должен прийти.
– Какой еще мужик?
– Какая тебе разница? Деньги сложно отсчитать?
Охренеть. В моем доме эта соплячка еще будет мною руководить. А я тоже дебил, на хрена ведусь на это?
– Отсчитал?
– Ну и? – поворачиваюсь к улегшейся на диване Маше. Пока я тут считал деньги, она уже успела не только лечь, но и взять второе одеяло.
– А теперь клади их себе в карман. Они твои. И более не смею тебя задерживать.
– Это что, завуалированное иди в жопу?
– Я такого не говорила. Всего лишь вежливо попросила покинуть дом.
– Деточка, а ты не охренела ли? Это мой дом, на минуточку.
– Я сюда заехала пятого декабря. Итого, месяц съема жилья закончится пятого января. Если не собираешься, как сказал, сдавать мое местоположение папе, будь добр, покинуть дом. Средняя стоимость съема дачи на месяц в этих местах – тридцать пять тысяч рублей. Месяц жизни у тебя в более комфортных условиях в квартире на пятьдесят тысяч. Ну и оставшиеся пятнадцать тысяч за купленные вещи в гипермаркете. Итого сто тысяч. Тебе есть где жить. Так что я снова вежливо попрошу тебя покинуть дом. Ну и в качестве презента, за ранее оказанную помощь, возьми из холодильника селедку под шубой.
Сказать, что я охерел – ничего не сказать. Это точно Маша? Видимо, кому-то определенно стало лучше. Ну сейчас я быстро спущу тебя с небес на землю.
– Ты так херово готовишь, что я не рискну брать такой презент. Есть куда более приятная оплата за ранее оказанные услуги.
Ну кто бы мне сказал, что я буду наслаждаться, смотря на то, как меняется выражение Машиного лица, когда я стянул с себя футболку. А уж когда в ход пошли джинсы, испытал самый настоящий кайф.
– Что ты делаешь?! – нервно произносит Маша привычным голосом, прикрыв ладонями лицо.