Егерь: Назад в СССР 3 (СИ) - Рудин Алекс. Страница 18

— Ну, вот и поговорили, — улыбнулся я. — А знаешь, что?

— Что? — недоуменно спросила Лида.

— Давай дружить!

Она рассмеялась от неожиданности.

— Прямо, как в детстве. Или домами?

— Почему нет?

Улыбаясь, я пожал плечами.

Лида тоже улыбнулась.

— Посмотрим. Если твоя Катя не будет против.

Вот и всё. Словно и не было никакого напряжения, никаких раздумий и ощущения сидящей под кожей занозы. Стало легко и спокойно.

— У тебя есть вино? — спросил я.

— Красное, крымское.

— Давай! Ещё баночку шпрот и хлеб, если остался.

Когда Лида наклонилась, протягивая мне покупки, я дотянулся и поцеловал её в нос.

— Спасибо!

Дома я, не торопясь, приготовил обед — сварил рассольник, а на второе пожарил картошку с грибами. Поставил на стол тарелки, посередине водрузил бутылку вина.

Кати всё не было. Я подавил в себе желание пойти поискать её. Не маленькая, не потеряется.

Оставил еду на плите, чтобы подольше не остывала, и пошёл топить баню.

Катя появилась только часа через три — когда баня уже исходила жаром, а еда, наоборот, совершенно остыла.

Войдя в дом, Катя бросила на меня виноватый взгляд.

— Андрюша, прости! Совсем забыла про время. Знаешь, этот Трифон — он потрясающий! Прирождённый диагност! Ему надо работать в большой больнице, а не у нас в деревне. Но я тоже кое-чему научилась.

Я насмешливо прищурился.

— Хоть я и не медик, но один диагноз могу поставить совершенно точно.

— Какой — удивилась Катя.

— Чрезмерная увлечённость работой. Лечится баней, бокалом вина и свободным вечером.

— Я согласна! — обрадовалась Катя. — А ты уже и обед приготовил? Какой ты молодец!

— Ты очень голодна? Если нет — то предлагаю начать с бани, а уже потом, не торопясь, пообедать.

— Я согласна, — улыбнулась Катя. Кончики ушей у неё снова порозовели.

Весь остаток дня мы провели вдвоём. На подоконнике тихо бормотал радиоприёмник, во дворе на верёвке сушилось выстиранное бельё.

А мы с Катей, сидя друг напротив друга, маленькими глоточками пили вино и разговаривали. Нам было хорошо-хорошо.

Утром Павел посмотрел на наши сонные лица, улыбнулся, но ничего не сказал. Молча запрыгнул в машину и устроился на заднем сиденье, просматривая документы в папке, которую вёз с собой.

Честно говоря, мы с Катей чуть не проспали. По-другому и не бывает, если от души стараешься втиснуть медовый месяц в короткий обрывок выходного дня.

Конечно, медовый месяц — это после свадьбы, но... короче, мы с вами все взрослые люди.

Я широко зевнул, стараясь не отрывать взгляд от дороги. По телу прошла приятная судорога.

Машина вильнула вправо.

— Андрюха! Не спи за рулём! — крикнул Павел, хватаясь за спинку моего сиденья.

Я выправил машину и оглянулся на Катю. Она дремала, ничего не замечая.

— Ну, вы даёте, молодёжь! — фыркнул Павел. — Ладно, сами угробитесь от счастья. А меня-то за что?

Он очень правдоподобно изобразил возмущение.

— Милицию надо беречь! — наставительно сказал он. — И кормить! Андрюха, давай зайдём в буфет на вокзале? Я поесть не успел.

— Обязательно, — кивнул я. — Мы тоже не позавтракали. А Кате ещё три часа ехать не в самой приятной компании.

Я не сомневался, что Кирилл с дружком поедут именно на этой электричке. Кирилл совсем не выглядел дураком. Думаю, вечером они поджидали Катю на вокзале и поняли, что она поедет утром.

Ну, если так — то ребятки напросились сами. Не нужно нагло приставать к чужой девушке, уповая на папино положение.

Честно говоря, я даже надеялся, что мажор окажется упорным и прямолинейным, и попадётся в мои руки прямо сегодня. Это обойдётся ему дешевле.

Потому что иначе придётся обращаться к Георгию Петровичу и приводить в действие план «Б».

Никаких сомнений у меня не было. По опыту прежней жизни я знал, что с решением проблем лучше не затягивать, иначе потом они вылезут в самый неподходящий момент. И решать их нужно кардинально, не обходясь полумерами.

— А что за компания? — с интересом спросил Павел.

— Да так, — улыбнулся я. — Клеится тут к Кате одна сладкая парочка. Сын главврача городской больницы и его дружок.

— Надо помочь?

— Нет, Паша, спасибо. Я уже всё решил. Просто постой рядом, чтобы они нам попрощаться не помешали.

— А я не помешаю? — ухмыльнулся участковый. — Погоди! А что ты там решил? Ничего незаконного?

— Ни в коем случае, — улыбнулся я.

— Подробнее рассказать не хочешь?

— Потом. Сейчас не отвлекай меня от дороги, ладно?

— Ну, как знаешь.

Павел снова уткнулся в свои бумаги, а я, улыбаясь, прокручивал в памяти вчерашний день.

Миновав сонную окраину города, машина вкатилась на пустую привокзальную площадь. Одинокий рейсовый автобус жался к остановке. Возле него стоял скучающий водитель и время от времени поглядывал на большие вокзальные часы.

Катя захлопала глазами и подняла голову.

— Ого! Мы уже почти приехали?

— Доброе утро, — улыбнулся я. — Ты всё помнишь? В электричке будут люди, поэтому ничего не бойся. Как бы ни хотелось выйти раньше — обязательно доезжай до Московского вокзала. Там тебя встретят.

— Поняла, — улыбнулась Катя. — Не беспокойся, всё будет в порядке.

— Позвони мне, пожалуйста, когда сможешь, хорошо?

— Конечно, Андрюша!

В привокзальном буфете мы выпили едва тёплый кофе с чёрствыми пирожками. Продавщица, похоже, была та же самая. Я поздоровался с ней, но она не удостоила меня вниманием.

Кирилл с дружком уже были здесь. Заметив нас, они заулыбались, подхватили свои сумки и устремились навстречу. Но затем увидели рядом с нами Павла в милицейской форме, поскучнели и сделали вид, что интересуются расписанием.

Всё, как я и предполагал.

Ну, что ж, хорошо. Значит, не зря я позвонил Владимиру Вениаминовичу.

— Эти? — спросил меня Павел, внимательно оглядывая парней.

— Ага, — кивнул я.

Кирилл заметил взгляд Павла и отвернулся.

Народ постепенно прибывал — не слишком много, но достаточно для того, чтобы Кат не оказалась в вагоне одна. А дальше на станциях люди будут только подсаживаться.

Лениво подкатила электричка. Длинная и зелёная, с большим фонарём прожектора во лбу, она напоминала змею. Змея зашипела, и двери открылись.

Люди пошли вдоль вагонов, выбирая те, над которыми не поднимался пантограф. В таких вагонах нет моторного отсека, они гораздо меньше шумят и почти не дребезжат. Сонным ранним утром это очень важно.

Мы выбрали вагон, в который погрузилась бригада хмурых мужиков. Оранжевые сигнальные жилеты в пятнах мазута выдавали в них железнодорожных работяг. Кажется, я даже узнал кого-то из них. Если что — эти ребята живо приструнят Кирилла и его дружка.

Я обнял Катю за плечи и улыбнулся:

— Всё будет хорошо. Ты здорово повеселишься.

— Я знаю, — улыбнулась в ответ Катя.

До отправления электрички оставалось три минуты. Катя прошла в вагон и села у окна. Напротив неё на скамейке устроились две решительные женщины предпенсионного возраста. Несмотря на раннее утро, женщины оживлённо разговаривали друг с другом.

Мы с Павлом помахали Кате. Она махнула нам в ответ, а затем поезд тронулся.

Катя сидела, прижавшись носом к холодному стеклу, и смотрела в окно. Мимо неторопливо проплывали деревянные дома Ленинградского тупика. Возле одного дома желтел высоченный стог сена, рядом с ним, припав передком к земле, стояла телега на двух автомобильных колёсах.

Надо же, подумала Катя, кто-то до сих пор ездит на лошади.

Напротив разговаривали две женщины:

— Представляешь? Вчера допоздна засиделась — сводила баланс. Копейки не хватает, и всё тут! Пока нашла — уже девятый час вечера! Еле до дому дошла. А мой, скотина такая, лежит на диване у телевизора, нос воротит недовольно — где ужин? А я ему говорю — встань, да сам приготовь — руки-то не отвалятся! А он...