А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы 4 (СИ) - "R. Renton". Страница 40

Заросли, конечно, неплохо задержали толпу. Те, кто всё же смог продраться сквозь них и пройти по головам застрявших друзей по несчастью, шли уже заметно медленнее, постепенно слабея от кровопотери. Но часть безумной оравы смогла обойти кусты по сторонам. И по флангам от адского вида истекающих кровью жор вполне бодро двигались почти не раненые твари. Ведомые своими слепыми проводниками, заражённые подпрыгивали, поспешая за следом из детских выдохов.

В многоголосом, захлёбывающемся кровью хрипе, доносящемся у нас из-за спины, кажется, даже послышались нотки жалости и отчаяния. Иллюзия. Все знают, что жорам плевать на боль и неудачи. Но все точно знаю, на что им совсем не плевать...

— Дуйте вперёд, я догоню!

Закончив с поспешной перевязкой, я достал свои последние козыри. Пару пакетиков ароматных восточных специй. Вроде бы, для плова. И, на ходу надорвав краешки, сбросил с себя всю оставшуюся в рюкзаке поклажу — целый набор блестящих нержавеющих тёрок всех размеров и форм. Хозяйственные отделы магазинов с приспособлениями для готовки еды были почти нетронуты. Готовить-то теперь особо и нечего...

Остро заточенные отверстия разных калибров — от узких щелей для нарезки капусты до маленьких зубастых дырочек для сыра — быстро покрылись тонким налётом очень вкусно пахнущего порошка... Приятного аппетита, несчастные неудачники...

— Ну вы чего там?! — Оглянувшись, улепётывающий Иван быстро сообразил мой замысел. И, судя по сузившимся глазам за газовой маской, хищно улыбнулся почти как Кира. — А-а...

— Заканчивай мне «выкать», ветеран. — Облизывая кончики своих пальцев, на которые попали специи, я покачал головой. — Говорил же уже!

— Да я... Ну хорошо...

— Давай, чуть-чуть осталось. Затылок всё ещё щипет?

— Вроде поменьше...

У меня же под повязками ладони просто горели огнём. Что же у вас за гадость такая на языках, твари поганые...

Как я и ожидал, слепые координаторы толпы жор были не в силах совладать с тем единственным рефлексом, который не только остался в действии. Но и многократно возрос по силе влияния на полусознательное движение истощённых жорских мышц. Запах приправы на тёрках мгновенно заставил их всех позабыть о погоне. И толпа с наслаждением принялась расхватывать кухонные принадлежности, немедленно приступив к непроизвольному натиранию собственных языков и губ.

Прежде чем я со всех ног устремился следом за пацанами, ещё успел заметить, как из отверстий тёрок выходит кровавая соломка. Прежде чем везунчиков, добравшихся до моих ароматных припасов первыми, затоптали менее расторопные сородичи.

— Ещё эти! С языками! — Петров вскинул автомат к плечу, нацелившись на близкий пролом. В темной дыре показалась пара знакомых тощих силуэтов. Перебирая по колотому кирпичу руками, твари явно принюхивались к воздуху словно змеи — с помощью длинных языков.

— Вали аккуратно! — Оценив растущую кучу-малу, унюхавшую чарующие ароматы востока, я успокоил кадета. — Время есть.

И пока кадет точными одиночными выстрелами отправил новых мозгоедов обратно в темноту реакторного цеха, из креплений на опустевшем рюкзаке выскользнул помповый обрез. А из притороченных ножен сверкнула на полуденном солнце благородная Викуля. Теперь я тоже был готов к прорыву.

— Вперёд.

Через несколько мгновений мы были уже у кучи строительного мусора, поднявшись по которому, увидели внутренности здания.

Невидимый собеседник был прав. Через эту прореху к нашей цели можно было попасть быстрее всего. Красный цилиндр исследовательского реактора сразу бросился в глаза, как только мы заглянули в полутьму за проломом.

— Нифига себе... — Выдохнул кадет.

Прокомментировать увиденное ещё лучше я бы не смог.

Просторное помещение вокруг реактора было уставлено кучей крайне деловитой аппаратуры. Какие-то непонятные шкафы, бочки, стенды, подставки и лесенки занимали почти всё свободное пространство. На некоторых были заметные не менее непонятные циферблаты, потухшие экраны или выдающиеся в сторону датчики. Пучки проводов, трубок и толстых кабелей соединяли всю эту загадочную научную кухню как лианы в джунглях.

И в свете из двух больших окон на левой от нас стене было заметно, как ещё нечто соединяло между собой все предметы в помещении.

Эти нити точно не были созданы научными сотрудниками Курчатовского центра. По крайней мере, не в тот период из жизни, когда они понимали, что делали.

Все эти приборы и приспособления соединялись в нечто единое целой сетью каких-то изредка пульсирующих волокон... Или сосудов? В любом случае, в отличие от проводов и трубок, они явно были живыми.

Редкая по краям, эта сеть концентрировалась по мере приближения к красной громадине реактора. И почти все сосуды в итоге вели куда-то под мостик, окружавший огромный цилиндр по периметру.

— Похоже, что бассейн там... — Судя по направлению взглядов пацанов, я высказал общую мысль, когда указал под мостик.

— Как будто там мозг... — Чуть слышно пробормотал из-под противогаза Иван, разглядывая живые провода.

— Скорее солнечное сплетение... Центр, отвечающий за самые примитивные желания. Пожрать, посрать и пое... В общем, у жор, похоже, остались только первые два.

— Языкастые! — Кадет снова прильнул к оружию и прошил парой оглушительных выстрелов очередную бледную тень, показавшуюся на мостике.

Но кроме неё по пульсирующим нитям наверх выбрались ещё пятеро. Но, нацелив автомат на них, кадет лишь сухо защёлкал бойком, который бил по опустевшему патроннику.

— Чёрт...

— На! — Одного из принюхивавшихся уродцев пронзил болтом Иван. Но и он, щёлкнув рычагом перезарядки, обнаружил, что кассета пуста. — Упс...

— Похоже, дело всё-таки дошло до триариев... — Поднявшись над насыпью из колотого кирпича, я приготовился встречать оставшихся уродов, перехватив поудобнее дробовик и изящный клинок.

— До кого?

— Потом расскажу...

— А ты мне нравишься, приятель... — Голос внутри моей черепной коробки снова звучал с иронией. — Это последние. Остальных пока держу... Мочи козлов.

Первый мозгоед, прыгнувший в мою сторону, тут же был отброшен зарядом дроби. Выстрел из обреза — почти вплотную — превратил его тощую грудную клетку в месиво из костей и мяса, разбросанному по стенке реактора.

Второго встретила Викуля. Слегка свистнув в воздухе, она отрубила не только протянутые ко мне пальцы, но и шипастый кончик длинного языка. И лишь раненая тварь заверещала — не то от боли, не то от досады — обратное движение клинка вскрыло тонкую шею. Превратив верещание в булькающий клёкот. И, захлёбывающийся собственной кровью мозгоед, забился в конвульсиях где-то под насыпью.

Третья тварь успела подобраться достаточно близко — для того, чтобы я остановил её, вонзив в широко раскрытую пасть дуло дробовика.

Но одновременно с ним на меня налетел и четвёртый ублюдок. Хоть он и напоролся на выставленное острие голым пузом, но, повалив меня на спину, всё-таки смог дотянуться своим живым сверлом до лицевой части газовой маски. И, прежде чем я движением руки вниз раскроил ему живот от рёбер до паха, тварь изодрала мне весь противогаз от носа до подбородка, успев немного поцарапать и лицо под ним.

А второй в это время оплёл своим языком ствол обреза и почти дотянулся до руки.

Бросаю рукоять Викули и щёлкаю помпой. Выстрел.

Фонтан из тухлых мозгов щедро окропил научную аппаратуру. И тощая тварь свалилась с меня, широко «улыбаясь» ртом, разорванным пороховыми газами.

— Н-на!!! — Иван с размаха пристукнул по голове того, что ещё трепыхался, несмотря на размотанные по мне кишки. Стальные плечи арбалета снова сработали не хуже иной кирки.

— Спасибо... — Отбросив от себя бесчувственное тело мозгоеда, я поспешил подобрать клинок, застрявший у него тазовой кости.

— Красиво... — Снова всё тот же ироничный басок. — Идите вниз... Хотя... Хрен его знает, что вы тут сможете сделать дальше...

Быстро пробравшись сквозь препятствия в виде гроздей проводов — как стальных, так и белковых — мы вскоре и сами увидели предмет сомнений моего собеседника.