Нежная и бесстрашная - Кейн Андреа. Страница 34

— Мама? — вывел ее из задумчивости голос дочери. — Ты уверена, что не расстроишься, если я поеду?

— Нет, дочка, не расстроюсь. Я даже буду этому рада. По многим причинам. — Она вздохнула, не зная, как объяснить Эмме, что у нее ни средств, ни даже сил нет, чтобы ввести ее во взрослую жизнь. — Я устала, Эмма, — начала она, поворачиваясь. — Иногда мне так хочется просто закрыть глаза и… — Она осеклась, с ужасом глядя в сторону двери.

— И что? Заснуть? — спросил человек в черном. Он выхватил пистолет и, прижав к дулу попону, продолжил: — Я счастлив удовлетворить ваше желание.

Выстрел прозвучал глухо. Но результат от этого оказался не менее впечатляющим. Глиннис Мартин рухнула на пол. Эмма даже вскрикнуть не успела: убийца одним прыжком подскочил к ней. Бросив попону, он стволом пистолета нанес девушке сокрушительный удар по голове и равнодушно наблюдал, как полные ужаса глаза затуманились. Потеряв сознание, Эмма мешком свалилась на пол. Взглянув на нее, он нахмурился: сбоку, на виске, уже начала набухать шишка. Вот черт! Испортил товар. Впрочем, молодость — потрясающая штука. К тому времени, когда эта девица приступит к делу, все заживет. Наклонившись, он накинул на Эмму попону и плотно завернул в нее девушку. Потом, когда они отъедут подальше, он ее свяжет, пока она не очнулась. Переступив через тело Глиннис, он перебросил Эмму через плечо, вышел из комнаты и отправился тем же путем, каким попал сюда: по коридору, ведущему в помещение для прислуги и к черному ходу особняка. Ройс Чадуик будет сильно разочарован, подумал он десять минут спустя, затолкав безжизненное тело Эммы в карету и забравшись на козлы. Что касается виконта Райдера, то бедняге не позавидуешь. К сожалению, никто теперь не унаследует его имя и титул. Так они и умрут вместе с ним.

Глава 16

Ройс метался по крошечной комнате постоялого двора, не находя себе места. Подойдя к столу, налил в стакан бренди и залпом опустошил его, желая успокоиться, но не тут-то было. Покой никак не приходил. Давненько ему не доводилось так нервничать. Ройс расстегнул рубашку, повел плечами, разминая мышцы. Ну почему у него такое ощущение, будто кто-то в эту минуту в нем очень нуждается? Может быть, Бреанне грозит опасность? Ройс тотчас же отмел эту мысль. Хибберт никого к ней на пушечный выстрел не подпустит. Кроме того, преступник, которого они разыскивают, вряд ли захочет штурмом брать Медфорд, привлекая к себе внимание. Это не в его стиле. Он мечтает застать Бреанну одну, заставить молить о пощаде, а потом безжалостно убить ее. Но сначала он убьет Анастасию. При мысли об этом Ройс похолодел, но тотчас же спохватился. Ну и ну! Оказывается, он увяз в этом деле по горло. Никогда еще он не позволял себе ничего подобного. Интересно почему? Неужели только из-за дружбы с Дейменом? Нет. Потому что вдруг воспылал нежными чувствами к Бреанне. С ним такого еще не было. До сих пор чувства, которые он испытывал, были довольно простыми: решимость, злость, сострадание, страсть. С ними он умел справляться, они были ему понятны. И никогда ему и в голову не приходило, что он способен думать о ком-то часами, сходить с ума от нежности и желания защитить. Похоже, дефицит эмоций, который выработался у него в детские годы, начал восполняться. Но достаточно ли их? Ройс медленно опустился на кровать. Вот он и добрался до самой сути своих отношений с Бреанной. Сомнения охватили его с новой силой. Бреанна… Красивая, молодая. Леди до самых кончиков ногтей. Но красота ее за все те годы, что она прожила на свете, никого не пленила. И любовь, которую сама она так щедро дарила людям, обошла ее стороной. Правда, Анастасия и слуги обожали ее, но Бреанна заслуживала большего. Рядом с ней должен был находиться человек, который бы боготворил ее, как Деймен Анастасию. Чтобы он лелеял ее, как изысканный, редкий цветок, каковым она и является, и создал ей все условия для того, чтобы она расцветала. А что сделал он, Ройс? Вихрем ворвался в ее жизнь и, воспользовавшись ее беззащитностью и испугом, вынудил — вольно или невольно — рассчитывать на него. А потом, игнорируя ее невинность, играя ее природной чувственностью, принялся соблазнять льстивыми речами, словно и вправду достоин ее. Ройс понимал, что воспламенился — скорее всего с того самого момента, как впервые ее увидел. И то, что произошло между ними прошлой ночью, — возможно, спровоцированное опасной ситуацией, — потрясло его до глубины души, хотя в отношениях с женщинами он отнюдь не был новичком. Вчера ночью он чуть не потерял присущее ему самообладание. Держа Бреанну в объятиях, чувствуя тепло ее тела, он едва сдержался, чтобы не сорвать с нее одежду и не сделать ее своей. И по-видимому, она бы ему это позволила. О Господи, что же он наделал? О чем только думал? Он не имел права вот так забавляться с ней, если не может предложить всего того, что она заслуживает. Они так не похожи! Но несмотря на всю их несхожесть, Бреанна ловит его мысли на лету. Как странно! Он рассказал ей такое, о чем никогда ни с кем не говорил. Это правда, таким, как он есть, его сделал отец. Но отца давно нет в живых. И сила, пытавшаяся подмять под себя Ройса, умерла вместе с ним. Сила умерла, а боль осталась. Раны, как сказала Бреанна. Может быть, она и права. Наверное, отец изранил его, хотя в результате Ройс стал сильным, уверенным в себе мужчиной. А также суровым и бесстрастным, о чем и сообщил Бреанне прошлой ночью. И это правда. Но почему-то, когда речь идет о Бреанне, вся суровость и бесстрастие куда-то исчезают. Если уж говорить откровенно, он совсем потерял от этой девушки голову. Весь вопрос в том, почему это произошло и насколько серьезно его чувство. Возможно, ему еще никогда не доводилось встречать такую, как Бреанна, красивую и телом, и душой. Сильную и в то же время хрупкую, способную на глубокую страсть, о чем она сама, похоже, не догадывается. Которую он хочет так сильно, как еще никогда никого не хотел. А вот решить, серьезно ли его чувство, следует как можно скорее. Потому что в противном случае он должен уйти от нее, и побыстрее. Нет сомнений, в ее присутствии он не в состоянии обуздать свои желания. Стоит Бреанне взглянуть на него, прикоснуться к нему — и, несмотря на все его благие намерения и железную волю, его благоразумие летит ко всем чертям. Он вообще не должен ехать в Медфорд, не говоря уж о том, чтобы спать в соседней с Бреанной комнате. Ну уж нет! Он непременно туда вернется и не уедет до тех пор, пока не найдет сукина сына, решившего ее убить. Рано утром Ройс проснулся — из-за бренди — с жуткой головной болью, так ничего и не решив. Тем не менее он оделся и поехал по близлежащим деревням, надеясь, что ему удастся отыскать владельца магазина, продавшего кукол или статуэтку. Он возлагал на Беркшир большие надежды. Во-первых, из этого графства до Кента рукой подать, а во-вторых, в нем находилось достаточно магазинов, в которых можно, не привлекая внимания, сделать покупки. Вскоре Ройс понял, что с помощью кукол выйти на убийцу ему вряд ли удастся: слишком много на них находилось покупателей. А вот фарфоровые статуэтки в расследовании могли помочь. И выяснилось это в третьем магазине, в который заглянул Ройс. Эта лавочка, торговавшая всякой мелочью и безделушками, которыми женщины обожают украшать свои туалетные столики, находилась на полпути между Аскотом и Редингом. В глубине магазина, на самой дальней полке, Ройс углядел стоящие в ряд маленькие фарфоровые фигурки. Подозвав владельца, добродушного молодого парня по фамилии Баркер, Ройс принялся расспрашивать его. В процессе беседы Баркер из добродушного парня превратился в испуганного. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он настороженно спросил:

— Может, я и видел статуэтку, о которой вы говорите. А зачем она вам?

— Почему вы так разволновались? — ответил Ройс вопросом на вопрос. Хозяин магазина явно что-то знал, и Чадуик решил действовать с напором. — Вам есть что скрывать? Вы чего-то опасаетесь?

— Да… То есть нет. Не в том смысле, в каком вы думаете. — Бросив на Ройса встревоженный взгляд и оценив его мощное телосложение, Баркер повернулся, явно намереваясь улизнуть.