Обольститель - Кейн Андреа. Страница 16

— Богатство не должно освобождать от ответственности, Дерби. Я с этим вырос. Мой отец всегда внушал, что в формировании характера основную роль играют случай и привычка, которая впоследствии становится принципом.

Николь облегченно вздохнула:

— Рада это слышать. Тем легче мне будет говорить.

Дастин по обыкновению вскинул бровь.

— Значит, у нас будет только разговор?

— Да, — твердо сказала Николь.

— Мы одни, — повторил Дастин. — Тебя что-то тревожит?

— Будущее, — заговорила Николь своим естественным голосом. — Я считаю, нам надо объясниться, чтобы впоследствии не возникло непонимания.

Ах, как прекрасны ее глаза! Словно закат, сверкающий аметистами. Дастин сконцентрировал внимание на мальчишеском наряде Николь, напоминая себе, что перед ним стоит Стоддард. Это было просто, если смотреть только на бриджи, сапоги, рубашку и кепку — маскировка была хороша: никто не сможет увидеть, что скрывается под ней.

Никто, кроме Дастина.

— Лорд Тайрхем, я настаиваю, чтобы мы определили свои позиции.

— Какие конкретно? — поинтересовался Дастин, усмехнувшись. — Мы можем рассмотреть их столько, сколько вам будет угодно.

Николь беспомощно заморгала, не зная, как реагировать на двусмысленность слов Дастина.

— Я хотела бы обсудить некоторые детали моей работы.

— Детали? — спросил Дастин, склонив голову набок. — Насколько я понял, ты намерена выиграть дерби. Что тут еще прояснять? Жалованье? Сколько часов в день ты будешь тренироваться?

— Нет, не то. Я очень благодарна тебе. Я буду тренироваться столько, сколько надо, и согласна на любое жалованье.

— Тогда о каких же деталях ты говоришь?

— Я имела в виду, что не смогу работать в полную силу, если буду… отвлекаться. Не говоря уж о том, что Кинжал сразу почувствует мое беспокойство.

— Речь истинного жокея, — произнес Дастин, не сдержав улыбки. — Я полностью с тобой согласен. А что может тебя отвлекать? В чем причины?

— Причина в тебе, — выдохнула Николь.

— Во мне?

— Да. Без твоей поддержки весь наш план обречен на провал. Я хочу знать, был ли ты искренен, обещая защиту папе и мне?

— Был и остаюсь.

— В таком случае ты должен обращаться со мной лишь как с Олденом Стоддардом.

— Дерби… — Дастин понизил голос. — Я не даю обещаний, которые не в состоянии выполнить.

— Значит, мы договоримся. Во-первых, я буду обращаться к тебе только официально. Не может же жокей звать тебя по имени.

— Согласен.

— Во-вторых, перестань, пожалуйста, смотреть на меня как на лакомство, которое тебе не терпится отведать.

Дастин поджал губы.

— Я и не подозревал, что занимаюсь такими вещами. Во всяком случае, взгляд, которым я смотрю на тебя, когда мы одни, принципиально отличается от взгляда, которым я смотрю на тебя при посторонних.

На лице Николь проступило смущение.

— Это не то, что я имела в виду.

— Послушай, Дерби! Моя манера держаться с Олденом Стоддардом будет носить исключительно деловой характер. В действительности же я пойду еще дальше, — сказал Дастин, моля небеса даровать ему силы вынести эту пытку. — До тех пор пока ты не пойдешь на попятную, ты для меня — Олден Стоддард, а я — твой работодатель. Этого тебе достаточно?

— Да, — согласно кивнула Николь, хотя и выглядела несколько разочарованной.

— Надеюсь, что успокоил твои страхи. Дерби. Я не стану набрасываться на тебя, как на жертвенного ягненка. Между прочим, — добавил Дастин с кривой усмешкой, — я не кидаюсь на кого попало и не пожираю младенцев. Что же касается юношей, то они меня вовсе не привлекают.

— Вот теперь я абсолютно спокойна. Особенно за юношей.

Дастин рассмеялся:

— Видно, придется мне привыкать к твоему ядовитому язычку.

— Если то, что говорит обо мне отец, правда, то вас ждет нелегкая жизнь.

— Я понял это с самого начала. Но, Дерби, — взгляд Дастина прожег Николь насквозь, — я обожаю трудности. Особенно те, которые можно обнимать и целовать.

Николь опустила глаза, щеки ее вспыхнули.

— Продолжай о деталях, — промурлыкал Дастин, возвращая Николь на безопасную тропу. — Что еще я могу сделать, чтобы обеспечить твое спокойствие?

— Еще только одну вещь. — Носком сапога Николь прочертила линию на земляном полу комнаты. — Отец хочет с тобой встретиться. Сегодня. Я рассказала ему, что произошло между нами в твоем кабинете… Нет! — тут же вскричала Николь, поняв, что выразилась неточно. — Я не имела в виду, что… как мы… Я хотела сказать, что объяснила ему, как мы познакомились и почему ты узнал меня в костюме жокея.

— Я понял, — кивнул Дастин. Смятение Николь вызвало у него очередной приступ нежности. Он не смог бы припомнить, когда в последний раз видел женщину, пытающуюся избежать любого упоминания о совершенно целомудренном поцелуе. — И я согласен с твоим решением. Интимные моменты — это наше личное дело, и не только потому, что, узнав об этом, твой отец расстроится. Просто еще не существует слов, способных описать всю прелесть твоих объятий.

От взора Дастина не укрылась дрожь, пробежавшая по телу Николь.

— Больше этого никогда не случится, — прошептала она, не веря ни единому своему слову.

— О-о, разумеется, случится! — Желание обнять Николь отозвалось настоящей болью в груди Дастина, но он решительно отказался от своего намерения. — И не однажды, а снова и снова. Это неизбежно, как рассвет, непреодолимо, как наступление темноты. Но все будет зависеть от тебя.

Николь изо всех сил старалась сдержать себя, и Дастин почувствовал, что пора прийти ей на помощь.

— Вернемся к твоему отцу, — предложил он, заглушая свой внутренний голос. — Зачем он хочет встретиться со мной?

— Во-первых, чтобы поговорить о людях, которые его преследуют. Во-вторых, чтобы… чтобы… — Николь покраснела еще больше.

— Чтобы убедиться, что я не намерен воспользоваться своим положением в отношении его дочери, — закончил за нее Дастин.

Николь показалось, что она сейчас сгорит со стыда.

— Запомни, Дерби, мне хорошо известно, что такое честь, — произнес Дастин, посмотрев Николь в глаза. — Ты, кажется, сказала, что веришь мне?

— Верю.

— Так вот, я не стану использовать создавшееся положение в угоду своим желаниям. Каких еще заверений ты хочешь от меня?

Николь смущенно потупилась. По-видимому, она зашла слишком далеко в своих притязаниях.

Не дождавшись ответа, Дастин задал другой вопрос:

— Когда твой отец хотел бы со мной встретиться?

— В полдень. Папа говорит, этого времени мне хватит, чтобы завоевать доверие Кинжала.

— Думаю, он прав, — улыбнулся Дастин.

Николь не ответила на его улыбку.

— Дастин, — заговорила она, позабыв о своем обещании не обращаться к нему по имени, — я понимаю, что переступаю границы приличий, но не будешь ли ты любезен сам пройти к отцу? Я боюсь, если он выйдет из коттеджа…

— Правильно, ему не следует выходить, — согласился Дастин, — пока мы не разберемся, кто же нам угрожает. Разумеется, я приду сам.

— Спасибо, — срывающимся голосом сказала Николь. — Я в неоплатном долгу у тебя.

— Почему же в неоплатном? Выиграй дерби, и я буду считать, что вознагражден с лихвой.

— Ты и вправду так считаешь?

— Не считал бы — не говорил, — ответил Дастин. — Хотя искренность мне не присуща, особенно с женщинами.

— Почему же?

— По собственному опыту знаю: женщины предпочитают слышать все что угодно, только не правду.

— Должно быть, ты общался с… неправильными женщинами.

— Возможно. В связи с этим у меня есть одна просьба. Когда ты не будешь занята своими обязанностями, я хотел бы навещать тебя, чтобы общаться с правильной женщиной, одета ли она в бриджи или в платье. Мне также не важны темы наших разговоров, будь то фундаментальные вопросы бытия или же обсуждение достоинств тех или иных пород лошадей. Тебе решать. Более того, я буду навещать тебя на твоих условиях: в коттедже, в присутствии твоего отца — как пожелаешь. Это избавит тебя от сомнений не только в отношении моих намерений, но и от риска быть разоблаченной. Любой досужий наблюдатель решит, что я просто обсуждаю со своим жокеем план работы. Могу я получить на это твое разрешение? — Дастин сделал паузу. — Разрешение Николь?