Черный день. Книги 1-8 (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич. Страница 15

Потом военные объекты второй очереди. Попутно отслеживались мобильные цели вроде автоколонн вооруженных сил и боевой техники на марше. Здесь уже разгулялись столь любимые пиндосами крылатые ракеты. «Потом» и «теперь» — условно, потому что даже десяти тысяч ракет хватило бы на все про все. Хирургия. Тут вам не нацисты, а гуманная нация. Конечно, бывают осечки. Там автобус вместо ракетного тягача, тут роддом вместо военкомата. Ну так и цель посерьезнее — не какой­то Третий рейх германской нации, а новый порядок. Мировой. Суки…

А если намечается сухопутная операция, то придет черед инфраструктуры. Ненужной инфраструктуры. Той, которая не понадобится Порядку при высасывании того, что ему еще не успели продать. А без ненужной инфраструктуры — коммунальных сетей, дорог, больниц — быстро начнет сокращаться ненужное население. Не по миллиону в год, а, скажем, по десять. Сколько там, по плану Тэтчер, достаточно русских? Вот под эту цифру и подгонят.

Демьянов стоял ни жив ни мертв.

Так всегда. Звездец нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь.

Его страны больше нет на карте. Города стоят, и люди живы. Но уже летают над ними, как стервятники, вражеские бомбардировщики — ракетные платформы. Летают как у себя дома, то и дело отправляя с безопасного расстояния свои «гостинцы». И некому их наказать. Нет больше ни власти, ни генштаба. Огромная армия обезглавлена и превратилась в толпу людей в форме. Может, и Кремля уже нет. Нет «министерства ежедневных ситуаций», нет ГО, чтобы укрыть, накормить, спасти.

Но скоро о них позаботятся. Прилетит вдруг... нет, не волшебник в голубом вертолете, а оккупационная администрация. Хотя гауляйтера могут назначить и из туземцев.

Было бы неправдой говорить, что Сергей Борисович об этом раньше не думал. Но не так представлялась ему грядущая война. К этому их не готовили. Хотелось кричать: «Так нечестно! Нельзя разбить великую страну за пять минут».

Хотя сам он прекрасно понимал, что в войне все средства хороши, если они ведут к победе, и знал соотношение сил, не оставлявшее его Родине шансов. Разве что она успела нанести ответно­встречный удар. Но успела ли?..

— Пиндосы, — выдавил из себя единственное слово Демьянов.

— А ты думал, марсиане? — глухо ответил подполковник. — Спускаемся в переход. Только без паники.

Это было лишнее. Он уже и так был спокоен как никогда. Вся его боль превратилась в злость и решимость.

— Что за бойцы?

— Мои. Ракетчики. Вот ведь ирония судьбы. На учения ехали. Последнюю неделю всех гоняли почем зря. Спохватились, мать их.

— Да, поздно пить «Боржоми»… — пробурчал себе под нос Демьянов. — Каков план действий?

— Простой. Твой объект как, функционирует? Вот и укрой всех. Пусть пересидят денек­другой. Ротный там, Олег Колесников, хороший мужик, толковый, с ним все дела решай. Остальные...

Он не договорил, потому что в этот момент бабахнуло гораздо ближе. Как прикинул Демьянов — на углу Морского проспекта и улицы Терешковой, в районе Президиума Сибирского отделения РАН.

Со всех сторон тут же раздался дикий пересвист противоугонок. Где-то с жалобным звоном вылетело окно. Они почувствовали слабое движение воздуха, устремившегося к зоне пониженного давления. Здесь оно напоминало порыв ветра, но что творилось вблизи…

Теперь уже народ зашевелился и понял, что непогодой тут и не пахнет. А пахнет жареным. Люди начали рассасываться с проезжей части — одни по подъездам, другие в ближайшие дворы. Неумно. Кто даст гарантию, что «высокоточная» ракета не промажет на пару десятков метров? Самые глупые ушли на тротуар, где их накроет и посечет дождь стекла и шифера. Самые умные спустились в переход, и майор им мысленно аплодировал. Но их было мало.

Самые упрямые до сих пор торчали на дороге вместе со своими драгоценными авто. С таким же успехом они могли сидеть на военном аэродроме — риск сопоставим. Колонна — слишком заметная мишень. Демьянов представил, что останется от них после близкого взрыва вакуумной, кассетной или напалмовой бомбы, и его передернуло.

А ему что, сидеть внизу, в безопасности?

— Как хочешь, а я не могу на это смотреть, — резко сказал он.

— Ты спасатель, тебе и мегафон в руки. Может, кого и убедишь, — в голосе подполковника чувствовался скепсис. — В головной машине ручная сирена есть. Мои помогут, только не выходите всей толпой.

— Спутники?

— Беспилотники. Этой дряни вокруг как тараканов.

Демьянов сам удивлялся произошедшей с ним перемене. О том, что еще полчаса назад могло привидеться в кошмарном сне, они разговаривали будничным тоном. Как ни сильна была привычка к мирной жизни, а все же он быстро перевел себя на военный режим работы. Теперь предстояло сделать то же с людьми на дороге, которые по-прежнему пребывали в блаженном неведении.

— Ну а ты что? — В голове у Демьянова шевельнулась нехорошая догадка. — Неужели хочешь по-тихому в кусты?

— А я в районную администрацию. У них должна быть защищенная линия. Заодно постараюсь оповестить кого смогу.

— Думаешь, народ поверит?

— В задницу народ, — рубанул рукой воздух Димка. — Только организации. Может, хоть кто­то укроется. А вы ждите до утра. Если не вернусь, считайте меня коммунистом.— Иваненко слабо улыбнулся, распахивая дверцу УАЗа. — Если серьезно... пусть переодеваются в гражданку и по домам. Войну эти сволочи один хрен уже просрали.

Гадко стало у майора запаса на душе от этой фразы. Хоть и нечего было возразить.

— Погоди, — остановил он. — Мне своих предупредить надо.

— Семью?

— Нет, базу.

— «Четвертую»? Плюнь. Далеко. Мне по пути, я заеду… если успею. Да не стой столбом, действуй! У тебя на объекте продукты должны быть. Они не жрали с утра, вот и организуй раздачу.

Демьянов стряхнул с себя оцепенение. В этом году он уже реже вспоминал о Лене. Время лечит. Последнее письмо от нее пришло два месяца назад, а по телефону они не разговаривали и того дольше. После того как они расстались, она уехала с мальчиками аж в Калининградскую область. «Чтобы быть подальше от тебя, сволочь». Он уже успел трижды прокрутить в памяти карту бывшего Кенигсберга, отмечая на ней воинские части и стратегические объекты. Вроде в безопасности. Пригород. Вроде рядом ничего такого нет. Но кто поручится? Какой бы ни была политика завоевателей по отношению к русским аборигенам, крохотный анклав почувствует это первым. Кто знает, вдруг в рамках восстановления исторической справедливости два миллиона бесполезных русских «выселят» в Балтийское море, а Восточную Пруссию отдадут обратно Германии? Не исключено…

Кулаки Сергея сжимались в бессильной злобе, а любая точка в небе казалась ему вражеским разведчиком. Пусть даже беспилотным. Но еще чернее, чем ненависть к заокеанским гадам, была злость на тех, кто был куда ближе. А виноват — не меньше.

Запрыгнув на место водителя, подполковник рванул почти с места. Там, где не могли проехать тяжелые грузовики, внедорожник проскочил, лишь в одном месте поцарапав крыло дорогущему представительскому «лексусу». И поделом.

Демьянов остался один, с грузом ответственности на плечах. Он уже знал, что будет делать, хотя предательская мысль еще свербела в голове, мешая сосредоточиться: «А если все же авария? Или климатический феномен, поток метеоритов, смена полюсов? Массовые галлюцинации?..»

«Допустим, — сказал он себе. — Ну, выставлю себя идиотом. Турнут с должности. Оштрафуют. Едва ли посадят. Но когда на другой чаше весов жизни людей, решение принять легко».

Он знал, что не спасет всех, только надеялся, что в эти же минуты кто­нибудь другой в соседнем районе или городе начинает действовать — пусть без всякой координации, на свой страх и риск, но быстро и грамотно. Это последнее, что оставалось в их силах.

Над городом грохотало и рокотало, как в самую сильную грозу. На горизонте, там, где вид не заслоняли ряды двенадцатиэтажных домов, Демьянов заметил — или ему только померещилось? — частые сполохи пламени и несколько дымных столбов. Пораженные цели.