Последний герцог - Кейн Андреа. Страница 49

— Все-таки вы удивительная женщина. Я буду откровенен с вами. То, что я должен сейчас показать Пирсу, имеет отношение к вашему отцу. Если вы предпочитаете не присутствовать при этом…

— Нет, — Дафна взяла мужа за руку, — я хочу остаться. Помедлив только для того, чтобы поймать утвердительный взгляд Пирса, Холлингсби протянул ему конверт.

— Последний герцог оставил специальное указание, чтобы я передал эти письма вам в случае, если Трэгмор неожиданно скончается.

Пирс с удивлением принял запечатанный конверт из рук Холлингсби, вскрыл его и достал листы, исписанные мелким красивым почерком. Он жестом пригласил Дафну читать вместе с ним, и они погрузились в чтение.

«Мой дорогой сын Пирс!

Одному Богу известно, как долго я мечтал обратиться к тебе именно с этими словами, произнести их громко, чтобы услышал весь мир, ты и твоя мать, но, к сожалению, слишком поздно приходит к нам осознание того, что на самом деле важно и что не очень. Мои извинения не имеют смысла, так как никакими словами не вернуть того, что уже безвозвратно потеряно, и не уменьшить боль, уже почти разрушившую мое сердце. Но я хочу, чтобы ты знал: я жестоко страдал и поплатился за свою глупость и слабость — я лишил себя счастья разделить жизнь с любимой женщиной и нашим ребенком, родившимся в любви.

С какой гордостью и облегчением я узнал, что ты унаследовал от матери ее доброе сердце и силу характера и что ты никогда не позволишь своим детям и любимой женщине страдать, как это допустил я. Впрочем, довольно пустых сожалений!

Тот факт, что ты сейчас читаешь это письмо, означает, что Трэгмора больше нет в живых и его угрозы потеряли силу. Оглядываясь назад, я понимаю, каким же глупцом я был, доверившись ему. Моим единственным оправданием может служить только то, что в своей непростительной наивности я действительно считал его другом. Позволь мне пролить свет на дела, которые произошли двадцать три года назад, не в надежде на.прощение, но для того , чтобы ты понял причины моих поступков. .

Дальше подробно излагались факты, в которых Трэгмор признался перед смертью: Макхэм сошелся с ним в надежде найти какой-то предлог для того, чтобы посещать работный дом, якобы для того, чтобы присматривать за ребенком своего друга, и что Трэгмор с радостью за деньги согласился помочь ему и сразу же приступил к своим грязным махинациям. Как только Макхэм узнал, что Пирс бежал из работного дома, он прекратил свои визиты и с радостью предал бы всю эту некрасивую историю забвению, но Трэгмор не позволил.

В нетерпении Пирс перевернул страницу, отыскивая ответ на мучивший его вопрос.

Трэгмору было глубоко плевать, хожу я с ним к Баррингсу или нет. Единственное, чего он добивался, — это были мои деньги и молчание о его незаконных сделках, поэтому он напугал Баррингса, что я якобы собираюсь донести на них в полицию, что, естественно, мне даже в голову не приходило. Как. Трэгмор и ожидал, Баррингс сразу запаниковал. Они встретились со мной и заявили, что если я не соглашусь с их требованиями, то Трэгмор тотчас отправится в палату лордов и объявит об этой грязной сделке, представив меня зачинщиком, а себя и Баррингса — невинными жертвами, которые отказываются принимать участие в махинациях и требуют правосудия. Баррингс, естественно, будет подтверждать слова Трэгмора. Такого рода обвинение грозило погубить мою честь и навсегда запятнать имя Макхэмов. Я решил, что легче заплатить Трэгмору его проклятые деньги и не подвергать опасности честь и репутацию всей фамилии. Был и еще один аргумент, заставивший меня склониться к такому решению. Ведь ты тоже подвергался опасности. Трэгмор не собирался остановиться только на том, чтобы обвинить меня перед палатой лордов. В случае отказа он докопался бы до истинных причин, по которым я посещал работный дом, и, узнав о них, он мог бы шантажировать и тебя твоим прошлым, а этого я не мог допустить. Поэтому я уступил его домогательствам. Несколько лет я искал тебя. Ах, если бы мне удалось найти тебя вскоре после того, как ты убежал из работного дома! Я клянусь, что не позволил бы тебе провести столько лет на улицах и нашел бы способ помочь тебе. Но к тому времени, когда мне наконец удалось отыскать тебя, ты уже стал вполне состоятельным молодым человеком, смело и беспроигрышно играющим на бирже, — твои вклады быстро росли. Я убедился в твоих незаурядных способностях и трудолюбии. Ты не делал ни единой ошибки и уже не нуждался в моей помощи. Смешно, не правда ли, но к этому времени уже я нуждался в тебе.

На этом месте Пирс поднял голову, в его глазах мелькнула догадка.

— Холлингсби, в тот день, когда вы читали мне завещание, вы упомянули, что отец скрытно наблюдал за мной в последние годы и был в курсе моих дел и даже был уверен, что я с умом распоряжусь его деньгами.

— Я упомянул также о том, что он сам хотел поговорить с вами, но болезнь помешала ему. Читайте дальше, и вам все станет ясно.

Пирс снова погрузился в чтение.

Я не в силах вернуть назад прошедшие годы. Пирс, так же как не могу вернуть и Кару и умолять ее о прощении. Я могу только признаться тебе, что я раскаиваюсь в своей бессердечной глупости и недостоин ни любви Кары, ни твоей. Я понял это давно, и только стыд удерживал меня от того, чтобы поехать в Веллингборо и поговорить с тобой: Стыд не за тебя, мой сын, стыд за свою трусость и недостойное поведение. Но сейчас, когда раскаяние придало мне смелости, я не могу приехать к тебе, мой сын, потому что, увы, уже слишком поздно. Я умираю и прошу тебя — прими мои последние слова: я горжусь тобой, мой сын, ты перенес немало лишений, но они не сделали черствым твое сердце, не иссушили дух, а укрепили его. Всегда помни об этом. И если кто-то имеет право назвать себя благородным человеком, то это ты. Хотя я умираю в стыде и раскаянии, меня поддерживает гордость, что в твоих жилах есть капелька и моей крови. А сейчас, если ты читаешь это письмо до того, как прошли два года. обусловленные в завещании, я прошу тебя прочесть мое последнее обращение к тебе, оставленное в верных руках Холлингсби. Но знай, что, независимо от того, каков будет твой выбор — остаться герцогом Макхэмом или вернуться к прежней жизни, — ты навсегда остаешься моим полным наследником во всем, и это большая честь (естественно, для меня).

Твой отец Фрэнсис Эшфорд.»

Пирс поднял взгляд от письма, не в силах произнести ни слова. Листки дрожали в его руках.

— Пирс, — Дафна коснулась его лица, — как ты?

— Я прожил тридцать лет, уверенный в том, что ему не было до меня никакого дела, — ответил Пирс дрогнувшим голосом. — Даже после того, как я узнал об условиях завещания, я был уверен, что они были сделаны последним герцогом для того, чтобы не подвергать опасности его имя и наследство.

— Он боялся, что ты отвергнешь его, — ответила Дафна мягко. — Он также боялся шантажа со стороны моего отца, но боялся не за себя, а за тебя. Последний герцог пытался защитить тебя. На это способен только любящий человек. Боже мой, Пирс, да ведь ты и сам видишь, как он гордился тобой. Это чувствуется буквально в каждой строчке.

— Да, пожалуй, ты права. — Пирс тяжело вздохнул и, повернувшись к Холлингсби, спросил: — О каком последнем послании он упоминает?

— Вот об этом. — Холлингсби протянул второй запечатанный конверт. — Помните, в тот день, когда вы узнали об условиях завещания, вы спросили меня, что делать, если у вас не будет ребенка или родится дочь.

— Я помню. Вы сказали, что на этот случай герцог оставил специальное распоряжение.

— Вот оно. Это и есть последние слова вашего отца.

— Но два года еще не прошли.

— Верно, но смерть Трэгмора позволяет вскрыть его раньше. Так распорядился ваш отец. — Холлингсби торжественно передал конверт в руки Пирса: — Прочтите!

Так как, ты читаешь это письмо, я могу заключить, что либо прошло два года с тех пор, как ты принял титул герцога, либо Трэгмора уже нет в живых и он более не угрожает тебе. Вполне возможно, что у тебя уже есть ребенок и любящая жена. Во всяком случае, я надеюсь на это. Теперь ты видишь, сын, что условия, которые были в завещании, фиктивны. Я придумал их для того, чтобы заставить тебя принять титул, который ты, как я прекрасно знаю, ненавидишь. Но, наблюдая за тобой в тече ние многих лет, я понял, что ты никогда не повернешься спиной к вызову и никогда не упустишь возможности протянуть руку бедным. Рассчитывая на это, я предположил, что ты примешь ненавистный тебе титул герцога Макхэма, и очень надеюсь, что за это время ты пришел к тем же самым выводам, что и я: благородство рождается в сердце, а питается разумом, и я молю Бога, чтобы эта истина принесла мир твоему мятежному духу. Учи этому и своих детей. Пирс, и тогда, может быть, страдания, которые претерпела вся наша семья, не напрасны. Все, что я имею, безусловно принадлежит тебе: мое имя, мое богатство, моя благодарность.