Назови меня по имени, или Укротить миллионера (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa". Страница 19

— Сядь, — приказным тоном произнес Роман.

Он сам поднялся. Заварил мне чай и поставил перед моим носом. Я чувствовала себя провинившейся школьницей, которая принесла домой двойки. А ведь мне стыдиться нечего! Я взяла себя в руки, подняла глаза, но тут же опустила, не в силах выдержать изучающий взгляд.

— Вкусные оладьи, — более мягко сказал миллионер и пододвинул ко мне тарелку. — Сама хоть поешь. Варенье есть?

— Да, в холодильнике.

— Тебе какое?

Я в непонимании повернула к Ходорову-младшему голову.

— Какое варенье тебе достать? — с игривой улыбкой повторил он.

— Возьми начатое.

— Ммм, вишня, сама закатывала?

Что происходит? Я смотрела на него во все глаза и не понимала, куда делся тот суровый мужчина, собирающийся со мной серьезно поговорить? Передо мной вновь стоял шалопай, который только и годен на то, чтобы выбрасывать хорошие продукты в мусорное ведро. А может, в нем гораздо больше лиц?

— Н-нет, купила.

— Понятно.

Он достал банку и хотел было что-то спросить, но тут позвонили в дверь. Возможностью сбежать я воспользовалась мгновенно. Мигом бросилась проверять, кому вдруг понадобилась с утра пораньше. А там стоял соседский мальчик, который на днях занес мне деньги.

— Ольга Юрьевна просила передать, что сегодня понадобится ваша помощь. Зайти надо в пять.

— А почему не позвонила?

— Не знаю, — развел руками и, попрощавшись, убежал.

Я в раздумьях вернулась в кухню, где Роман вовсю уплетал оладьи.

— Значит, вечером идем гулять? — спросил он.

— И не только вечером.

Глава 12. Роман

Мысль о том, что еще одна прогулка окажется четвертой работой сеструхи, не оправдалась. Я даже вздохнул с облегчением. Еще бы! Ее безграничное трудолюбие настораживало. Да, я не работал вовсе, вот только понимал, насколько глупо изматывать себя до потери пульса и не иметь при этом ни гроша. Возможно, отец был прав: я тот еще шалопай. Но разве это повод поступать со мной так резко? Он решил, что лучше показать мне в качестве примера девчонку, вообще не умеющую зарабатывать? А я должен на это повестись? Черт, насколько же он невысокого обо мне мнения!

Мы доели завтрак, и сеструха, быстро вымыв грязную посуду, заторопилась.

— Сейчас пойдем на рынок. Надо купить картошку и лук. Возьмем еще свежего молока и сметаны…

— Почему бы не купить все это в более приличном месте? — перебил я ее с недоумением. Мне не нравилась идея ходить среди рядов с товарами сомнительного качества.

— Ты с Луны свалился? — на миг остановилась она, чтобы в следующую секунду вернуться к протиранию стола. — То, что у нас выглядит прилично и нам по карману, чаще всего сделано из тонны химии.

Она развела руками, будто извинялась за свою несостоятельность, и это меня разозлило.

— Ты работаешь грумером, подрабатываешь в ларьке, периодически выгуливаешь собак и питаешься кое-как. Куда же уходят все деньги?

Сеструха недовольно поджала губы и вышла из кухни. Вот почему нельзя нормально ответить? Что в моем вопросе вызвало у нее острую реакцию? Может, у нее действительно долги? Тогда насколько они большие, раз почти весь доход уходит на их погашение?

Я снова выдохнул и отправился вслед за ней. Рынок так рынок. Пока в моем кармане гуляет ветер, а в мыслях одни вопросительные знаки, то придется делать то, что говорят. Но следовать за другими не в моих правилах! Я попытался задать несколько вопросов, подвести хотя бы издалека к интересующей меня теме о моем отце, но встретил лишь угрюмую гримасу и колкий взгляд. И имя снова отказалась называть. Поэтому, пока мы неторопливо шли, задумался, каким путем пойти, чтобы поправить свое незавидное положение.

Только вместо дельных мыслей перед глазами стояла Алексия. Не ее пышная грудь и благодушие, вскоре сменившееся куриной яростью. Нет. Ведь за такси она заплатила, за ужин — тоже, но едва прознала о моем бедственном положении, разошлась не на шутку. И если кто-то скажет, что не все в этом мире держится на зеленых бумажках, я найду, как доказать обратное. Деньги, может, и не приносят счастья, но их отсутствие многих доводит до крайности.

Мы дошли до рассадника бактерий и всяких болячек примерно за полчаса. Прогулка мне пришлась не в тягость, но вот по сеструхе было видно, что устала. Видимо, работа ее изнуряла до изнеможения, раз даже после полноценного сна у нее появилась одышка.

— Тебе бы спортом заняться, — сказал ей, ожидая негативной реакции. Она же снова с видом провинившейся школьницы спрятала глаза. Честно говоря, этим утром я хотел устроить ей разнос, выведать правду и наконец-то найти причину своих бед. Но стоило увидеть это виноватое лицо, поджатые губы, трепещущие ресницы, румянец на щеках и покрасневшие кончики ушей, не смог.

— У меня на это нет времени, — ответила спокойно и ускорилась.

Я поторопился следом, с интересом разглядывая новое для меня место. Честно говоря, все оказалось не настолько плохо. Да, многие торговали под открытым небом, не заботясь ни о пыли, что опускалась на их товар, ни о ворах, которые в любой момент, проходя мимо, могли запрятать то же яблоко в карман, ни, собственно, о внешнем виде продуктов. Однако были здесь и более-менее приличные ларьки. Правда, и их девчонка обошла стороной, сказав, что там недобросовестные люди.

Купив картофель, лук и молочные продукты, мы зашли в мясной павильон. Пенек, на котором мясник разделывал мясо, вероятно, чистился каждый день. Вот только когда к нему подошла сеструха и попросила отрезать ломоть говядины и я понаблюдал за действиями продавца, мне стало дурно. Во-первых, это выглядело негигиенично. Во-вторых, здесь стоял спертый запах. А в-третьих, за моей спиной оказался прилавок со свиными потрохами, где совсем рядом горой лежали кишки, желудок и другая нечисть.

Сглотнув, я стиснул зубы и немедленно пустился прочь.

Вряд ли меня можно было назвать неженкой. В жизни я много чего повидал, когда ездил в жаркие страны, но именно тут все мое нутро запротестовало. Прижав кулак ко рту, я зажмурился и задержал дыхание.

— На, попей, — оказавшаяся рядом сеструха протянула мне бутылку с водой.

Я молча принял ее и, открыв, опустошил почти половину. К черту все! Нужно будет выкинуть купленное ей мясо туда, где ему и место. Пусть ворчит и плачет. Такое есть нельзя!

— Осталась только зелень. Тут недалеко.

— Хорошо, — согласился, окончательно придя в себя, и отобрал тяжелые пакеты.

Мы шли по полупустому ряду. Видимо, мало кто выбирал места на окраине рынка — не выгодно. Но, несмотря на это, на выходе сидели две пожилые женщины: одна торговала семечками, вторая — зеленью. Обе были необычайно друг на друга похожи. Возможно, все дело в возрасте, когда морщины накладывают свой отпечаток и старики становятся на одно лицо. Или же в платках, отличающихся только цветом узора.

— О, кто к нам пожаловал! — сказала одна из них.

— И правда, — удивилась вторая. — Ласточка, третью неделю тебя не видно. Мы уже подумали, случилось чего.

— Нет, тетя Рая. Замоталась на работе, вот и не приходила, — вежливо улыбнулась ей сеструха. — Мне бы петрушки и укропа…

— А любисток не хочешь? Он еще молодой, для борща самое то!

— Давайте, — снова с теплотой произнесла девчонка.

— А это кто с тобой? — спросила та, перед которой было два мешка семечек со стеклянными стаканами в каждом.

— Друг.

— Дру-у-уг? — женщина прищурилась, отчего морщины на ее лице размножились. — Ты что же, жениха себе нашла?

— Нет, это просто друг.

— Конечно-конечно. То-то глазками все в тебя стреляет.

— Кхм. Мы просто друзья, — я тоже поддержал легенду сеструхи, за что та меня внезапно ущипнула.

— Я так и подумала. Деточка, знаешь, красавец он у тебя, только уж больно худой. Ты бы лучше мясо ему купила, а то на Райкиной зелени далеко не уйдешь. Этой пакостью только козлов кормить. А он с виду приличный.