Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Серина Гэлбрэйт. Страница 83
– Ты у него экзамен по иностранному языку принимал, что ли?
– Я тогда ездил по делам в Вайленсию, пробыл там полгода. Однажды удалось уговорить Тисона приехать на две недели… в обход правил ордена.
– И что вы там делали две недели? – заинтересовалась я.
– Навещали родовое гнездо нашей бабушки, – отрезал Эветьен тоном, намекающим недвусмысленно, что больших подробностей я не дождусь. – Жезлы относятся к группе активных артефактов, основная их функция – накопление, усиление и направление энергии владельца. При исходном слабом даре помогают сконцентрировать силу, повышают и расширяют его возможности. Не до бесконечности, разумеется, но подспорье неплохое.
– Зачем тогда купировать слабый дар, если можно выдать такой жезл и в мгновение ока сделать из рекрутёра настоящего бойца? – удивилась я.
– Потому что жезл должен либо изначально изготавливаться под заказ для конкретного человека, либо в течение определённого срока настраиваться на будущего хозяина. Первое дорого, второе долго. Жезлы, подобно большинству артефактов, обладают своего рода памятью и весьма неохотно принимают нового владельца. Известны случаи, когда активные артефакты вовсе отказывались работать с другим человеком. Закатникам невыгодно тратить время и силы своих артефакторов на изготовление фактически персонального оружия, которое впоследствии, может статься, не получится использовать повторно, забрать и передать другому. Купировать слабый дар проще.
– Ещё можно на этом кое-какое баблишко срубить, – я поймала недоумённый взгляд Эветьена и «перевела»: – Денежку лишнюю заработать.
– И это тоже. Да и допускать в закатные обители кого попало, лишь бы дар был… – Эветьен качнул головой, без слов поясняя, что это отнюдь не то, к чему стремятся имперские маги.
– Значит, Асфоделия смогла всё провернуть благодаря своему жезлу?
– Скорее всего.
– Где она его, интересно, раздобыла? Ведь не сделали же его для неё по спецзаказу?
– Вряд ли. Вероятно, попал в её руки случайно или был где-то приобретён. Любопытно, как долго он у неё пробыл, как она сумела настроить его под себя…
– Похоже, она много что знала, что не входило в образование добропорядочной юной фрайнэ… если даже записи на мёртвом языке вела.
И наверняка Эветьен не отказался бы от информации из головы настоящей Асфоделии. Всяко полезнее того вороха бестолковых, по сути, знаний о моём мире. Что Эветьен планирует делать с моими историями об автомобилях, самолётах и интернете? Научные труды по ним не напишешь, в лучшем случае фантастический роман. Говорить во всеуслышание тоже не будешь, если нет намерений прикладывать меня в качестве доказательства. И вообще этот странный мужчина за весь день ни словом, ни взглядом не намекнул на мой адюльтер у него под носом. Вёл себя так, словно ничего особенного не произошло, со мной беседовал сугубо на отвлечённые темы, не касающиеся прошлой ночи и сегодняшнего утра, не комментировал ни мрачное лицо брата, ни наше с Тисоном демонстративное игнорирование друг друга. Жениться на неверной суженой явно не передумал и даже сейчас преспокойно находился со мной в одной постели и обсуждал предметы, далёкие от измен.
– Есть ещё один момент, порождающий немало вопросов, – добавил Эветьен. – Я читал сообщения эмиссаров, отправленных за Асфоделией, и позднее лично с ними беседовал, но никто не упомянул о жезле, хотя едва ли она могла не воспользоваться им в столь важный, ответственный момент, а окружающие – не заметить этого.
– То есть эмиссары жезла не видели? – опешила я. – Асфоделия была без него? И после его тоже никто не видел? Или девушку попросту сгребли в охапку и поскорее утащили на корабль, не глядя по сторонам?
– Да, – Эветьен слегка поморщился, не одобряя ни такой постыдной поспешности, ни столь вопиющей небрежности. – Можно предположить, что он остался в родовом поместье Тиаго.
– А та палка, которую я заметила у напавшего? – я напрягла память, но из-за слишком яркого света, смазавшего очертания, жезл в руке фигуры казался именно палкой, без деталей и точной идентификации. – Второй жезл? Не многовато ли их вдруг стало?
– Многовато, – согласился Эветьен и перевернул страницу.
– Там есть ещё что-то интересное? – я закрыла свою книгу, отложила томик на столик с другой стороны кровати и сама придвинулась ближе, заглянула с любопытством в брошюрку.
– Есть. Почитать?
– Давай… если тебе не трудно, конечно.
– Не трудно.
Читал Эветьен неторопливо, с выражением, словно художественное произведение, и сразу переводил для меня, поскольку мягкий, певучий вайленский хоть и звучал красиво, почти как эльфийский какой-нибудь, но при том оставался совершенно непонятным. Под классификацию артефактов и отличия пассивных от активных я и заснула.
* * *
Проснулась от звуков шагов по комнате и вкрадчивого шороха одежды, вернувшими вдруг во времена, когда родители были живы и жили мы вчетвером в одной квартире. Я тогда работала сменами и в будние дни, на которые приходились выходные, по утрам отсыпалась, а Света, трудившаяся на обычной пятидневке, вставала и собиралась на работу. Иногда я дрыхла без задних лап, иногда просыпалась и закрывала за сестрой дверь, иногда лишь слышала смутно, как Света ходила по комнате, помнившей нас обеих с младенчества, шуршала одеждой, вздыхала. Казалось, это было совсем недавно… и безумно давно.
Вечность назад.
В прошлой жизни.
В другом мире.
Открыв глаза, обнаружила, что в спальне ещё сумрачно, шторы задёрнуты, а на столике горела свеча – даже во дворцах их зажигали, когда не было необходимости освещать сферой всё или большую часть помещения. Сама я расположилась на середине кровати и примятая подушка рядом вкупе с криво лежащим одеялом говорили красноречиво, что за ночь я так и не сподобилась отодвинуться от Эветьена на свою половину. И понять бы, что делать с этими метаниями между двумя мужчинами, но не знаешь, надо ли?
Одного я не могу выбрать, даже если сильно захочу.
От другого не желаю отказываться и дело не только и не столько в удобстве, стабильности и защите.
Когда всё так переменилось, встало с ног на голову? Когда появилась эта потребность в обоих, вроде несильная, не сводящая с ума, чтобы с чувствами бурлящими и страстями на разрыв аорты, но растущая исподволь, крепнущая потихоньку день ото дня?
Чёрт его знает.
Страшно, если Тисон так и будет смотреть мимо меня, не видя, не слыша, не желая заговаривать.
Страшно, если Эветьену надоест притворяться, что мой адюльтер не имеет значения, что моё происхождение интересует его больше, чем то, с кем я сплю за его спиной.
Перевернувшись на спину, заметила, что дверь в гардеробную приоткрыта и оттуда лился свет ярче трепещущего свечного огонька. Спустя минуту створка распахнулась шире, и Эветьен, уже закончивший облачаться в повседневный придворный костюм, вышел из гардеробной, на ходу застёгивая верхние пуговицы на кафтане.
– Я тебя разбудил? Извини.
– Ничего. Ты куда так рано?
– Во дворец. Спи, я постараюсь больше не шуметь.
Ну да, служба есть служба, даже в царских палатах при сиятельном государе.
Я откинула одеяло, встала с кровати, нашла на кресле халат и, надев, наведалась в ванную. Наскоро привела себя в вид более благочинный и спустилась вслед за Эветьеном в холл.
– А ты куда? – удивился он.
– Тебя проводить.
Готовлюсь вот к роли жены. Хотя, подозреваю, у них тут такие проводы мужа на работу не приняты.
– Это необязательно.
Я лишь плечами пожала.
– Но радует.
– Правда?
– Конечно, – Эветьен шагнул вплотную ко мне, коснулся моих губ лёгким поцелуем. Отстранился, посмотрел на меня в свете сферы и поцеловал снова, чуть настойчивее, увереннее.
Не стала изображать ни недотрогу, ни обиженку. Первое поздно, второе глупо и нечестно по отношению к Эветьену.