Кодекс Охотника. Книга VIII (СИ) - Винокуров Юрий. Страница 29

В ответ мне раздалось гробовое молчание.

— Эй, Андрюха! Ты ещё со мной?

— С тобой, — задумчиво сказал Андрей. — Ты знаешь, иногда мне кажется, что мой друг Александр Галактионов постепенно становится нормальным. Но через некоторое время обязательно приходит осознание «а нет, показалось». Вот и сейчас. Тебе объявил войну, фактически, сильнейший Род на востоке Империи. А у тебя единственное переживание по поводу — как бы его менее травматично покрошить, чтобы трофеи не попортить?

— Ну да, ты все правильно понял. А что? — хмыкнул я.

— Да нет, ничего, — сказал Андрюха. — В общем, войны не будет.

— Бли-и-ин... — протянул я.

— Что такое? — всполошился Андрей.

— Да пока мы с тобой разговаривали, я уже настроился и прикинул, как минимизировать его потери. В принципе, я уже рассчитывал на прибавление техники. А тут такой облом. Почему не будет-то?

— Двенадцать Родов выступили против, и наложили право вето на объявление войны.

— А что так можно было? — удивился я.

— А ты вообще, насколько хорошо, читал дворянский кодекс Российской Империи?

Я почесал голову. Стыдно признаться, но я его вообще не читал. Но я точно знаю, что его читала Анна, так что мне, вроде как, было незачем.

— Ясно, — правильно истолковал мое молчание Андросов. — В общем, двенадцать Родов могут воспротивиться объявлению войны между любыми другими двумя Родами на территории Империи.

— Странно это звучит, — сказал я. — То есть, они говорят — мы все против, и вы не можете начинать войну, мы вам запрещаем?

— Ну, не совсем так, — тяжело вздохнул Андрей. — Настоящее право вето может наложить только Император, и тогда да — война будет запрещена. Если же используется «право двенадцати», то это подразумевает лишь то, что всё-таки, если объявивший войну Род начнёт военные действия, то двенадцать поручившихся встанут на сторону его противника.

— То есть, Доброхотов зассал? — уточнил я.

В трубке послышалось какое-то кашлянье. Кажется, Андрей чем-то подавился.

— Ну и словечки у тебя, Саша! Никак не привыкну. Скажем так, герцог Доброхотов отказался от своего намерения.

— Ну, всё правильно я сказал. Алмазный зассал. Что неправильного в моих словах?

— Неправильно, что такие слова не должен применять благородный аристо Российской Империи!

— А, ты об этом... — вздохнул я. — Ну, не должен, так не должен, — я на секундочку задумался. — А слово «обосрался» лучше подходит?

— Галактионов! — взвыл в трубку Андросов.

— Ладно-ладно, я тебя троллю, — сказал я. — Ты мне ответь на один вопрос — то есть войны не будет?

— Пока нет. Но если бы ты читал дворянский кодекс, то знал бы, что Доброхотов вправе подать апелляцию в высшие инстанции.

— А высшие инстанции у нас кто? — осторожно спросил я.

— Имперская Канцелярия, конечно же!

— И что там? — продолжал задавать я наводящие вопросы.

— Вот там могут признать право Доброхотова на объявление войны. И уже императорской властью разрешить ему это сделать.

— И какой шанс, что апелляция пройдёт успешно? — со скрытой надеждой спросил я.

— Да вот тут вопрос... — снова задумался Андрей. — Тут как раз всё через жопу, — он замялся.

Я не выдержал и рассмеялся.

— А ты сейчас говоришь, слова достойные аристократа?!

— Мне кажется, ты заразный, — настороженно проговорил Андрей. — Так вот, если бы в обычные времена герцог попытался объявить войну барону, я сомневаюсь, что это вообще могло быть в нашем мире. Во-первых, это огромное падение в репутации. Всё-таки вас разделяет несколько титулов, и это вроде как... Ну я не знаю... Как отобрать у ребёнка конфету.

Я снова заржал.

— А ты когда-нибудь пытался отобрать конфету у ребёнка на самом деле?

— Нет, а что? — поинтересовался Андрей.

— Ничего. Как-нибудь попробуй, и ты перестанешь применять эту поговорку. Так, что там дальше?

— В общем, это нонсенс. Так вот... Во-вторых, никто бы не вписывался в такую войну. А в-третьих, со стопроцентной вероятностью Имперская Канцелярия не позволила бы «обижать» барона.

— Но тут, ты говоришь, другая ситуация? И с чем она связана?

— Во-первых с тем, что этот герцог Доброхотов имеет очень непростые связи в столице. А во-вторых, — Андрей немного понизил голос, — не всё так просто с Имперской Канцелярией. И вот по этому вопросу тебе лучше поговорить с моим отцом, князем Морозовым, и князем Долгоруковым. И да, сделать это не по телефону.

— Понял, — сказал я. — Как у вас всё прошло?

— У нас прошло всё отлично, — оживился Андрей. — Светлана получила пятый класс.

— То есть твоя девушка тебя обскакала?

В трубке послышалось недовольное бухтение.

— Ну, я как бы за это время лечил весь рейд. За это меньше энергии идёт.

— Да шучу я, шучу, — сказал я. — Собственно, мне всё равно какого цвета у тебя кольцо. Я предпочту тебя любому другому Лекарю в мире.

Голос Андросова смягчился.

— Это, конечно, приятно слышать. Но вот мне не всё равно. Я бы хотел иметь класс повыше. Чтобы, как минимум, не быть ниже классом, чем моя будущая жена.

— Ну, тут я тебя понимаю, — сказал я. — И, возможно, смогу помочь. Для этого мне нужно взять тебя в пару рейдов без твоей Светки.

— Это будет круто, спасибо, дружище! — Андрей серьёзно задумался. — Я могу ей сказать, что мы пошли с тобой в баню.

Я не выдержал и заржал. Опять. Может, это нервное на фоне недосыпа? Или Андросов сегодня поразительно смешной?

— Плохая попытка! Зная мою репутацию, в баню тебя Света точно не отпустит.

— Это точно, — сказал Андросов. — Тогда куда?

— Думай, княжич, думай! Для этого голова придумана, а не только для того, чтобы в неё еду закидывать, — засмеялся я. — В общем, спасибо за информацию! Я тоже буду думать.

Мы как раз подлетали к моей усадьбе, усталые, но в приподнятом настроении. Трое суток мы отбивали население Империи от тварей. Ровно столько времени понадобилось для того, чтобы имперской армии развернуться, и самим вступить на защиту населения. А Исты пошли закрывать Разломы.

Учитывая, что все гвардейцы были не самыми слабыми Одарёнными, трое суток без сна — это было терпимо. Но с другой стороны, что я, что мои ребята, имели некоторый прошлый опыт. Я — в прошлой жизни, ребята — на прошлой службе. Поэтому, после очередной кровавой бойни, при перелёте к следующей, все, как по щелчку тумблера, вырубались на полчаса, чтобы урвать кусочек сна. Пилоты же, нимало не смущаясь, засыпали в тот момент, когда мы разматывали тварей на земле.

Нашей добычей были желейки, добытые с тварей. И надо сказать, что набрали мы их достаточно много. По скромным подсчетам, мы уничтожили почти пять тысяч разнообразных тварей. При этом, из пятидесяти пяти человек лишь семеро получили ранения, причем, ни у одного из них не было ничего серьёзного. Я мог гордиться собой и ребятами!

Кстати, среди гвардейцев у меня был настоящий Одарённый Лекарь — отставной поручик Максим Самохвалов, что выбрал стезю спецназовца вместо теплых и защищенных палат больниц и госпиталей. Кстати, с ним у меня произошел интересный разговор. Я видел, как ловко сорокалетний ветеран врачует раненых, мгновенно заживляя мелкие порезы и стягивая серьёзные, погружая их в лечебный сон. Силой он не дотягивал до Андросова, но действовал очень эффективно.

В перерыве между боями я похвалил Максима и поинтересовался — зачем ему всё это, адреналина не хватает? С его опытом и умениями, я точно уверен, он мог бы открыть приличную практику где-нибудь в столице. На что Максим усмехнулся, покачал головой, и молча продолжил работать. За него ответил Москаленко, который, казалось, знал всё и обо всех. Как-то так получилось, что в отсутствие Волка именно он брал на себя командование гвардейцами.

— Максу нельзя к столице приближаться ближе, чем на сотню километров.

— Это почему же? — удивился я.

— Ну, не конкретно ему, а всему его Роду, — хмыкнул Дмитрий.

— Хмм... — удивился я. — Так ты из благородных?