Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна. Страница 40

- Они разделились! – прошипел он торопливо последовавшим его примеру солдатам и, услышав глухой стук стрелы по деревянной створке, прибавил, - Некоторые осаждают библиотеку. Четверо идут прямо на нас… Шаги… - мужчина чуть склонил голову набок, вслушиваясь, - Уже близко… Огонь!

Последний приказ его раскатился под сводами башни громовым раскатом, утопая в речитативе автоматов.

Четверо дикарей, и в самом деле кравшихся по лестнице с луками и кинжалами наизготовку, полетели вниз, сбитые огневым шквалом, не ожидавшие такого резкого отпора.

Оставшиеся внизу яростно заревели, выхватывая свое оружие; кто-то бросился вперед.

Герр Нойманн, стоя впереди своего маленького отряда, отчаянно стрелял, старательно и планомерно уничтожая всех и каждого из неприятелей, кто пытался подняться выше. Гоц и Ганс, стараясь не уступать командиру, внимательно отслеживали попытки других атаковать слева или справа, стреляя по рукам и отбивая всякую охоту продолжать нападение. Или, что было бы вернее – сопротивление.

Иногда взгляды солдат падали на библиотечную дверь, взгляды выжидающие и удивленные – почему русские вместе с двумя предателями остаются безучастны, им было непонятно. Как-то не вязалось такое поведение с характером русских, с их менталитетом, непонятно было, как, слыша крики умирающих, они остаются безучастны.

Конечно, предположить, что единственного русского парня за этой дверью во всю останавливают два немецких солдата, убеждая не вмешиваться и дать двум врагам самим разобраться друг с другом, им было бы затруднительно.

Возможно, они бы все-таки исполнили свой план и перебили бы всех несчастных варваров, непонятно как заявившихся сюда, возможно, смяли бы их отчаянное сопротивление, начисто игнорируя стрелы, сыпавшиеся с разных сторон – в конечном итоге, на их стороне были хорошо заряженные автоматы, и патронов бы на это хватило. Возможно, Нойманн и получил бы желаемый результат…

Но в воздухе, скрытый стрелами, неожиданно свистнул нож.

Командир маленького отряда нелепо дернулся и, выпустив автомат, поднял, было, руку, пытаясь коснуться ею горла… но уронил ее и, не в силах более держаться на ногах, тяжело завалился вперед, кубарем скатываясь по лестнице. Когда тело оказалось на полу, стало видно, что из горла у него торчит рукоять ножа.

Ганс с Гоцем, такого исхода не ждавшие, неловко попятились, спотыкаясь на ступенях и лихорадочно отстреливаясь, бросили последний взгляд на лежащее в луже крови тело Сталхерца… и, сознавая, что без него продолжать бой не в состоянии, повернулись к врагу спиной, бросаясь наутек.

Конечно, скрыться на верхней площадке, если гунны вдруг решат преследовать их, будет затруднительно, конечно, бежать туда опрометчиво… но другого пути у них нет. Да и автоматы все еще при себе.

Оставалось надеяться лишь, что русские не сумеют сговориться с этими проклятыми варварами, не посчитают их союзниками после убийства Нойманна, и не объединятся против двух загнанных немцев.

Ибо в таком случае последним конец.

***

Райвен осторожно выглянул из-под алтаря только после того, как шаги уводящих Пашку людей стихли где-то в отдалении и, чувствуя, как замирает сердце, осторожно выскользнул наружу.

В библиотеке было тихо. По-прежнему царил полумрак, по-прежнему стояли на полках не потревоженные никем книги и лежали на алтаре часы темпора – целые, не поврежденные часы, так похожие на его собственные, что даже становилось страшно. В большой чаше тихо умирал Пашкин телефон, погруженный в святую воду, рядом с ним, там же, в воде лежал загадочной формы крест, брошенный туда самим Райвом.

Мальчик глубоко вздохнул и, действуя больше по наитию, нежели осознанно, одним решительным движением вытащил телефон из воды, засовывая в карман собственных штанов. Что это за странная штука он, конечно, так до конца и не понял, зато уяснил для себя, что другу его предмет дорог и что вода для этого предмета вредна, посему посчитал своим долгом его спасти.

Следующей его целью были часы.

Собственно, зачем они нужны ему и нужны ли вообще, темпор не знал, отнюдь не был уверен, что сумеет что-нибудь сделать с их помощью или даже что сможет вернуть их своему плененному предшественнику, но схватить их он не преминул. Повертел в руках, затем неуверенно поднял и прижал к собственной голове рядом с поврежденными…

Робкая надежда разлетелась в пыль. Часы не пристали к волосам, оставаясь в руках паренька – они не принадлежали ему, были чужими и воспользоваться ими он способен не был.

Райв вздохнул и, решительно сунув часы в другой карман, на цыпочках направился к выходу из библиотеки.

Ему было страшно. Ужасно страшно, просто до дрожи – он был наслышан об охотниках за временем и совсем не хотел сгореть вместе с тем несчастным темпором, которого они уже схватили. Но при этом понимал, что у Пашки надежда только на него, что никто другой спасти его не сумеет, а если этого не сделать…

Содрогнувшись при мысли о том, что может произойти с его другом, мальчик напряженно облизал губы и, действуя предельно осторожно, чуть-чуть приоткрыл дверь библиотеки, выглядывая наружу.

Он не должен, не должен бояться, он должен быть решительным и смелым – в конечном итоге, это его башня, он прожил здесь много лет, кому, как не ему знать все ее закоулки?.. Правда, сейчас это не башня, а замок. А вот в замке он жил уже так давно, что практически и не помнит об этом…

Вернувшись на миг мыслями в далекое-далекое прошлое, мальчик погрустнел. Ах, прошлое, счастливые дни! Мама, которая всегда была рядом, всегда заботилась о нем и волновалась, часто болеющий отец… И те страшные взрывы, от которых он бежал, спрятался в подвале, тот кошмар, проведший черту между старой его жизнью и новой.

Нет. Райвен мотнул головой, прогоняя невольные слезы. Нет-нет-нет, сейчас не время вспоминать о былом, не время плакать! Сейчас другое время, другая ситуация, сейчас в беду попал его друг и он должен, обязан спасти его!..

Так. Нужно подумать. Куда они могли утащить Пашу?

Мальчик осторожно выскользнул из библиотеки и, на секунду замерев, огляделся.

Вокруг все выглядело, в общем и целом, довольно привычно – запертые входные двери, убегающая вверх лестница, за которую можно было свернуть и спуститься в подвал, даже ступени казались несколько обвалившимися! Только почему-то с правой от двери стороны тоже имелась дверь, которой темпор абсолютно не помнил и в которую совершенно не хотел заходить, чтобы не заблудиться в замке. В том, что последний достаточно велик, мальчик не сомневался.

Нет, все-таки нужно собраться с мыслями. Он же, в конце концов, не совсем маленький, он уже давно живет без родителей… ну, если не считать Фридриха, он способен принимать решения сам! Вот и надо сейчас решить.

Они говорили, что хотят заковать его в кандалы, чтобы он смотрел, как они будут сжигать темпора… Скорее всего, это будет происходить в подвале – больше просто негде, другие помещения вряд ли приспособлены для содержания пленников и сжигания их на кострах.

Значит, нужно спуститься вниз. Что ж, это уже радует – уж подвал-то свой Райв точно знал как свои пять пальцев! Главное, чтобы не поймали по пути туда…

Впрочем, охотники, по-видимому, удовлетворились поимкой чужака и вплотную занялись им, и схваченным ранее темпором, и мыслей о присутствии в замке еще кого-то постороннего попросту не допускали.

Он осторожно ступил вперед, непрестанно озираясь, ежась, втягивая голову в плечи, боясь каждого своего движения, каждого своего вздоха, но все-таки продолжая шагать. Все не так страшно, совсем не страшно… Нужно только добраться до ведущей вниз лестницы, нужно только спуститься по ней…

Мальчишка свернул за лестницу и замер, потрясенный внезапной мыслью. Если он спустится в подвал, он же будет как на ладони! Проскользнуть туда незамеченным невозможно, там все открыто, все просматривается… если, конечно, в этом времени подвал уже такой, каким стал в его дни.