Ожидаю тебя - Эверет Джесси. Страница 22

Джин замолчала. Ей не хотелось выказывать свою озабоченность в присутствии дочери, но в то же время она надеялась получить от Майка совет, надо ли показывать девочку специалистам, чтобы проверить ее способности.

— Ты работаешь сегодня вечером? — спросил он.

— Мама всегда работает! — ответила за нее София.

Джин понимала, что неодобрение в голосе дочери преувеличено, но все же не удержалась от того, чтобы защитить себя.

— Я не ухожу, пока ты не заснешь, — заметила она. — Так что ты не должна быть в обиде.

— Но на следующий день ты усталая, — продолжила София. Она явно была довольна тем, что ей есть кому пожаловаться на маму.

— Хватит! — сказала Джин. — Мы все это уже не раз обсуждали.

— А я — нет, — возразил Майк.

Он повернулся, глядя в лицо Джин. Она с трудом выдержала его взгляд.

— Мы платим за дом, и еще мама копит деньги на учителей для меня, — ответила София, прежде чем та успела остановить ее. — Она говорит, что космический корабль, наверное, стоит дешевле, но мне ведь придется поступать в школу, да к тому же я люблю новых людей.

Джин увидела, что глаза Майка потемнели от гнева, и прочла в его взгляде невысказанный вопрос. «Неужели ее отец вам совсем не помогает?» — спрашивали его глаза, но вслух он произнес другое:

— Почему, Джин, почему?

София решила, что вопрос предназначался для нее, и ударилась в мечты о будущем. Джин отвернулась и стала смотреть на озеро, по которому скользила пара лебедей. Их подрастающее потомство плыло следом, выстроившись в прямую линию.

— Лебеди всегда остаются вместе. — Чистый детский голос Софии, которая словно проследила направление взгляда матери, заставил ее обернуться. — То есть, мама и папа, — добавила девочка. — Дети подрастают и улетают, а родители остаются вместе. Потому что они любят друг друга. Так мне мама говорила.

Джин почувствовала, что к глазам подступают слезы.

— Нам пора идти! — объявила она, поднимаясь на ноги так резко, что мышцы икры свело судорогой.

Она неловко оступилась, и Майк протянул руку, чтобы поддержать ее. Джин посмотрела на него сверху вниз и увидела, что его взгляд полон вопросов. Он тоже поднялся на ноги. Они стояли рядом, почти касаясь друг друга, и Джин не могла заставить себя сделать шаг назад.

Если он сейчас возьмет ее за руку… Если она дотронется до него…

— Мама, можно я побегу вперед?

Джин отогнала прочь опасные мысли и повернулась к дочери, которая стояла на пересечении двух дорожек.

— Только до границы тени, — сказала она, наблюдая, как худенькая фигурка метнулась к деревьям. — Я должна быть уверена, что она ни на кого не наткнется, — пояснила она Майку.

— Она достаточно видит, чтобы понять, где начинается тень? — спросил Майк, подавляя лихорадочный всплеск ее чувств практичностью своего вопроса.

— Не думаю. — Она свернула одеяло и направилась к тому месту, где ждала их София. — Скорее, она чувствует изменение температуры. Я не хочу расспрашивать ее об этом… — Она помолчала, подыскивая более понятное объяснение. — Тебе никогда в детстве не случалось просыпаться ночью с ощущением, что ты разучился дышать? Это настолько автоматическая реакция, что никто ее не анализирует. А стоит задуматься, как все начинает казаться очень сложным.

Майк замедлил шаги, понимая, что не следует обсуждать эту проблему при Софии.

— Ты боишься, что если малышка начнет думать о том, как она воспринимает окружающее, то утратит эту способность?

— Именно так! Поэтому я хочу разобраться в этом сама и пытаюсь тренировать свои чувства, чтобы найти разгадку.

— Это было бы интересное исследование — степень сенсорного восприятия у детей с нарушениями зрения или слуха.

— Конечно! — горячо согласилась Джин, догнав Софию и беря дочь за руку. — Я давно об этом мечтаю, — призналась она и еле слышно добавила: — Может быть, когда-нибудь…

Майк ничего не ответил. Наверное, он вспомнил о ее страстном желании стать медсестрой. Она распрямила плечи, споря про себя с воображаемым противником. Если одна мечта умерла, то это не значит, что нужно отбросить все остальные!

Они дошли почти до конца аллеи.

— Завтра утром мы идем в бассейн, — сообщила София.

Слушая щебетание дочери, Джин спрашивала себя, зачем она потратила столько денег на специалистов по развитию речи. В данный момент она предпочла иметь бы менее разговорчивого ребенка!

— Это бассейн в маминой больнице. Вы тоже можете пойти, раз вы доктор.

— Это было бы чудесно, — серьезно ответил он. — Я приду, если не буду занят.

— А потом пообедаете вместе с нами в столовой, хорошо?

Майк вопросительно приподнял бровь и посмотрел на Джин.

— Она обожает пюре из бобов на поджаренном хлебе, которое там готовят, и предпочитает нашу столовую любому кафе.

Он поморщился, видимо вспомнив пережаренный бифштекс, однако пробормотал нечто, означающее согласие, и легонько коснулся волос девочки.

— Увидимся в бассейне, София, — сказал он. — Веди себя хорошо.

— А я и так всегда хорошо себя веду, — возмущенно ответила она. — Я у мамы — единственная и самая-самая лучшая девочка.

Джин увидела, как Майк выпрямился и посмотрел ей в глаза. Сердце гулко забилось у нее в груди, когда она поняла, как много его любимых выражений она неосознанно перенесла на дочь. Среди них было и это — «Ты моя единственная и самая-самая лучшая девочка». Скажет ли он об этом? Она ждала, кожей ощущая повисшую паузу.

— Я буду в больнице, можешь позвонить туда, если захочешь поговорить.

Ничего не добавив к этой короткой фразе, он повернулся и пошел прочь.

Что он хотел сказать? Поговорить — о чем? Из болтовни Софии он мог уяснить только то, что они живут вдвоем и в их жизни нет мужчины. Она вдруг с ужасом подумала, что тогда у озера, рассказывая о лебедях, девочка могла сообщить Майку, что ее папа не любил маму, и поэтому они, в отличие от лебедей, расстались. Хорошо, что она вовремя отвлеклась!

8

Майк не пришел в бассейн, но зато там была Клер, которая рассказала Джин о том, как разворачивались события в отделении.

— Все произошло сегодня рано утром, — начала она, усаживаясь на бортик рядом с Джин, которая наблюдала, как София плавает взад и вперед поперек бассейна. — Послеродовое кровотечение! Можешь представить, что тут началось. Мистер Лойер, обычно тихий и робкий, истерически завопил при виде крови, а миссис Лойер начала угрожать, что засудит всех, — начиная от хозяев больницы и кончая охранниками.

— А доктор Пауэлл был там? — спросила Джин.

Клер покачала головой.

— Разве врачи бывают на месте, когда они нужны? Он уехал на свадьбу к дочери, на все выходные. К счастью, доктор Брэдли живет прямо в здании больницы, поэтому вызвали его. Он пришел и заявил миссис Лойер, что, если она не прекратит нести чушь, он позволит ей истечь кровью до смерти.

Джин едва не подпрыгнула от удивления.

— Он не мог сказать такую глупость! — воскликнула она, резко поворачиваясь к подруге. — «Никогда не угрожайте пациентам» — это вдалбливают всем студентам-медикам с первого курса.

— Ну, конечно, он не использовал таких слов, но дал понять, что если она будет продолжать скандалить, то все станет еще хуже. Во всяком случае, эта истеричка сразу же угомонилась. — Клер ударила ногой по воде, поднимая фонтан брызг. — Наш новый заведующий настолько обаятелен, что, я думаю, ни одна женщина не сможет устоять против него, даже такая капризная пациентка, как миссис Лойер.

— А в чем было дело? Из-за чего возникло кровотечение? — спросила Джин, стараясь скрыть странное чувство, возникшее у нее, когда Клер заговорила о Майке.

— Наверное, из-за кусков плаценты или из-за атонии матки. Матка сокращается медленно, что не удивительно, учитывая то растяжение, которому она подверглась во время пятиплодной беременности. Миссис Лойер делали вливания окситоцина в обычных дозах и массаж, когда она не была занята позированием перед фотокамерой. — Клер рассмеялась. — В конце концов доктор Брэдли сказал ей, что есть только два выхода из создавшегося положения — либо лекарства, либо операция. Можешь себе представить, как она на это отреагировала! Он прощупал ей живот и решил, что сначала стоит попробовать лекарства. Мы увеличили скорость вливания и вкололи ей метергин.