Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга. Страница 23
Не обращая внимания на шутку знатного господина, Раушарни приподнялся с деревянного трона и гневно воскликнул:
– Эй, стража!
Из-за «мраморной» колонны высунулась растрепанная голова Мирвика:
– Королевская стража отошла пивка выпить. Жарко же!
– Жарко им! – разгневался Раушарни. – Вот я за них возьмусь, им не так будет жарко! Выгоню их ко всем демонам и найму других. Что, в Аршмире нет бродяг, которые пойдут в театр на роли без слов? Да с радостью и с песнями пойдут, пылая трепетом священного восторга!
– Давайте продолжим! – возмутилась Джалена, сидя на втором троне, рядом со своим «царственным супругом». – Из-за двух пьянчуг прервем репетицию, да? Барилла, не капризничай!
Хлопнула дверь. По проходу меж скамьями промчались незадачливые «стражники», на ходу восклицая:
– Раушарни, мы идем! Мы уже тут, король! Вот мы ее сейчас!..
Может быть, они и не «пылали трепетом священного восторга» (как гласили строки какой-то роли, процитированной Раушарни), но перепуганы были порядком.
Оба взлетели на сцену и вцепились в Бариллу.
– Не так, болваны! – взвизгнула актриса. – Ты мне на подол наступил, скотина! А ты заслоняешь меня от зрителей!
Тут снова хлопнула входная дверь.
– Кого несет? – грозно вопросил Раушарни. – Почему охранник пускает посторонних?
– Я не посторонняя! – прозвучал из полутьмы певучий голос. – Ты не узнал меня, почтенный повелитель сцены?
Зрительный зал был почти не освещен. В люстре, похожей на тележное колесо, не горела ни одна свеча. Светильники заливали скупым мерцанием только сцену и первые ряды скамей, а окон не было вообще. Поэтому понятно, что Раушарни увидел лишь женскую фигурку. Но голос признал – и просиял.
– Да это же певица, которая будет петь в нашем спектакле! Я представлю тебя труппе, красавица, только попозже. А пока садись на скамью. У нас тут драматический момент, его надо старательно проболтать. Усердие ведет нас к совершенству не только в ремесле, но и в искусстве!
При последней фразе Раушарни девушка удивленно приподняла брови. Видно, не привыкла к манере старого актера вставлять в речь стихотворные строки.
Ларш залюбовался незнакомкой. Она подошла к самой сцене, теперь можно было разглядеть и пышную грудь, которую не очень скрывал вырез платья, и тонкую талию, и длинные каштановые волосы, схваченные красной лентой и переброшенные через плечо на грудь.
Барилла явно тоже оценила стать певицы – и нахмурилась.
– Да пусти меня, идиот, я же сейчас не вырываюсь, – цыкнула она на стражника. – Раушарни, а нам обязательно нужны песни в спектакле?
– На пиру песня нужна, – твердо отозвался актер.
Певица оглянулась на полутемный зал, села на скамью рядом с Ларшем. Взглянула на соседа – и только сейчас разглядела на темном камзоле черно-синюю перевязь.
Встрепенулась. Шарахнулась в сторону.
– Ты арестована, – тихо и весело сказал Ларш и потянулся к изящной ручке певицы.
Та отдернула руку и зло прошипела:
– Что мне вменяется в вину?
– Красота, – объяснил Ларш. – И дивный голос.
Чуть успокоилась. Сказала свысока:
– Не люблю наглых шуток, «краб».
Женщина нравилась Ларшу всё больше и больше.
– Это не «краб», – перегнувшись через колени Ларша, сообщил певице Лейчар. – Это «лис». А еще Спрут, вот такой зверинец в черно-синей перевязи. И еще он племянник Хранителя города.
– А эта шутка еще глупее! – отрезала женщина.
Ларш был бы не прочь немного разыграть красавицу, но после слов Лейчара какой уж тут розыгрыш... Ларш вытащил из-за ворота рубахи цепочку с фигуркой спрута и покачал перед глазами незнакомки.
Как же они распахнулись, эти восхитительные темные глаза!
Впрочем, красотка быстро пришла в себя. И, к счастью, не стала лебезить.
– У вас удивительная стража, – сказала она ровно. – Сегодня ко мне приходила стражница – молодая женщина с прекрасными манерами и с правильной речью, достойной Дочери Рода.
– Авита и есть Дочь Рода, – уточнил Ларш, с удовольствием заметив, что женщине всё труднее скрывать изумление.
– Я знаю, что обедневшие женщины из Семейств порой идут в наемницы, – чуть помолчав, сказала певица. – Но что делает в страже знатная девушка?
– Рисует.
– Что-что?
– Авита – художница из моего десятка. Просто сегодня я случайно дал ей другое поручение.
Озадаченная женщина хотела что-то сказать, но тут Раушарни, приподнявшись на троне, грозно крикнул:
– Убрать ее!
Оба «стражника» поволокли Бариллу за кулисы. Актриса упиралась и кричала:
– Злодей! Злодей!
Такой надрыв, такое отчаяние были в этом голосе, что зрители на несколько мгновений забыли обо всем, кроме происходящего на сцене.
Но вот Барилла вернулась и принялась объяснять «чурбанам и недотепам», как надо правильно ее утаскивать. Чары рассеялись, и певица вернулась к беседе:
– Я давно не удивлялась так, как сегодня.
– А я могу назвать твое имя, красавица, – улыбнулся Ларш. – Нуроса Черная Лиса, так? Именно к тебе я сегодня посылал Авиту...
Он не договорил. Личико красавицы вдруг стало растерянным, рот некрасиво приоткрылся. Глядя мимо Ларша на сцену, она громко ойкнула.
Ларш тоже глянул на сцену – и обомлел.
Из-за кулис выглядывало нелепое существо. Большая голова, несуразно длинный нос, черная борода, похожая на крашеную мочалку...
Раушарни поднялся с трона.
Барилла оборвала выговор, который делала «страже», и взвизгнула так, что вздрогнули зрители. Один из «стражников» потрясенно ругнулся соленым морским словечком.
Существо убедилось, что привлекло общее внимание. Оно приосанилось и гордо продекламировало:
Я лекарь опытный, болезням грозный враг,
Но здесь, у этого одра, бессилен:
Ведь дева гаснет, не желая жить...
Существу не дали договорить.
Барилла, узнав голос, гневно взвыла:
– Бики, сволочь! Это и есть наряд врача?
– Ужас! – подхватила «королева» Джалена.
С другой стороны из-за кулис выбежала Милеста и воскликнула:
– Бики, я знаю, ты хочешь только хорошего. Но неужели такое чучело подойдет к постели больной принцессы? Да я по-настоящему умру!
Из-за спины Милесты высунулся Мирвик:
– Раушарни, я это не надену, хоть ты меня гони из театра!
– Почему мне всегда подрезают крылья? – с истинно драматическим пафосом воззвал Бики в зрительный зал. – Почему мои самые интересные задумки подвергаются осмеянию и злобному гонению? Неужели я обречен всю жизнь лишь вязать опахала из крашеных куриных перьев и строгать деревянные мечи? Едва я отпускаю свое воображение в полет, на меня сразу начинают кричать всей труппой!
Раушарни, обернувшись к зрителям, развел руками:
– Видели, господа мои? В нашей похлебке чего только не варится!
Зрители хохотали.
Барилла, на время забыв свою вражду с Милестой, зарычала на Бики:
– Пожалеть тебя, бедного? Еще раз увижу эту маску – заставлю тебя ее разжевать и съесть!
– Она из зала хорошо смотрится! – попытался Бики отстоять свое творение.
– Уйди, говорю! – топнула ногой Барилла.
Крепко топнула. От души.
Раздался громкий треск, подгнившие доски проломились. Оба стражника вместе с Бариллой провалились под сцену.
Смех в зале вспыхнул с новой силой. Хохотала и «королева» Джалена, радуясь неприятности, случившейся с соперницей. Милеста испуганно вскрикнула. А Ларш и Лейчар бросились к сцене – помогать артистам выбраться.
– Осторожнее – крикнул Раушарни. – Все враз не подходите – вдруг тоже провалитесь!
Ларш и Лейчар, осторожно приблизившись к пролому, глянули вниз.
Не так уж там и было глубоко, но «стражники» и Барилла барахтались, мешая друг другу встать. Ноги «стражников» запутались в пышном платье актрисы, кто-то прижал локтем ее волосы...
– Эй, вы там живы? – тревожно позвал Раушарни.
Ответом был такой всплеск брани из трех глоток, что все наверху успокоились: пострадавшие живы!