Шикша (СИ) - Фонд А.. Страница 3

   Голова заболела опять. Отложив вопросы с курением на потом, я открыла блокнотик. Страницы были влажные и листались с трудом. Примерно треть была исписана мелким каллиграфически-бисерным почерком. Я вчиталась: описание террас, растения на латыни, индексы почвенных профилей и еще какая-то хрень. Ладно, с этим я разберусь позже. Беглый осмотр никаких ответов на мои вопросы не дал. На руке были небольшие механические часы "Заря" на порядком потертом кожаном ремешке. Часы остановились, так что определять время я могла лишь примерно, по солнцу.

   Страшно было то, что я вообще ничего не помнила. Вот как осознала себя на болоте, а до этого - ничего. Я силилась понять, вспомнить, но тщетно. Только еще сильнее разболелась голова.

   Решив пока не тратить время на всё это, я поставила перед собой новую задачу - нужно добираться в тот дальний лес. Конечно, уходить с сухих продуваемых холмов было не самой правильной идеей, но выбора у меня всё равно нет, нужно срочно искать дорогу и выйти к людям.

   Разрешив себе посидеть еще целых пять минут, я аккуратно разложила вещи по карманам. Носовой платок был невероятно грязным, я брезгливо посмотрела на него, но выбрасывать пока не стала.

   С ногами нужно было что-то делать, и то срочно. Я сняла капюшон и откинула сетку, позволяя солнцу подсушить залитое потом лицо. На голове у меня была ситцевая косынка, я попыталась стянуть ее. С трудом, но это получилось. Косынка когда-то была белая, в мелкий очевидно розовый цветочек, сейчас же она была бурой от грязи и крови. Там, ближе к затылку, у меня оказалась большая присохшая рана. Поэтому голова так сильно и болела.

   Волосы были как пластилин. Интересно, когда я их в последний раз мыла?

   Под курткой у меня оказалась старая темно-синяя рубашка в рубчик с круглым воротничком и застиранный ситцевый бюстгалтер. Под штанами - трусы. Вот и вся моя одежда.

   Косынкой я обмотала одну ступню, подложив туда немного сфагнума. Сильно от гнуса это меня не спасет, но хоть так. Вторую ногу я как смогла - перевязала носовым платком, она была менее защищена.

   Спохватившись, что прошло уже больше времени, чем я себе разрешила, я со стоном поднялась на ноги. Болело все - остро ныла спина, где-то я видимо ее дернула, когда выбиралась из болота, огнем горели искусанные и исцарапанные ступни, невыносимо зудело лицо и руки, разрывалась от боли голова.

   Весело, в общем.

   Я натянула капюшон с сеткой и потихоньку, словно древняя старушка, поковыляла вниз. Спуск был крутой, вниз идти было значительно тяжелее, чем наверх.

   Чем ниже я спускалась, тем растительность становилась колючее, мягкий хвощ сменился кустарничками - ерником и багульником, которые больно кололись. И мошки опять стало ой как много.

   Лес оказался смешанным, кроме карликовой березки и старых лиственниц здесь попадались ели и было много густого высокого тальника, усыпанного мохнатыми желтыми сережками. "Ива шерстистая", ­- почему-то некстати вспомнила я. Здесь было безветренно, душно и остро пахло кисловатыми листьями ив. Я прокляла все на свете, продираясь сквозь переплетение ветвей этих грёбанных ив, чихая и отплевываясь от едкой пыльцы.

   Наконец, тальник стал еще гуще, выше моего роста, и я уже ломилась, как слон, путаясь в гибких побегах и постоянно падая. Вдруг передо мной появился глубокий ручей, перепрыгнуть который было невозможно. Я немного прошла вдоль него, но конца-краю этому было не видно. Течение здесь было сильное, но перебираться все равно нужно. Матерясь и проклиная все на свете, я принялась раздеваться догола. Свернув вещи в узел, я зашвырнула его на ту сторону и стала торопливо переходить, судорожно похлопывая себя от мошки и комаров. Вода была настолько студёной, что у меня аж сердце сжалось. Но я заставила себя окунуться по шею и умылась, смывая едкий пот, кровь и грязь с лица. Волосы мочить не стала.

   Остро хотелось пить, но я сдержалась. На болоте воды нахлебалась, пока хватит. А то опять в туалет захочу. Я поёжилась, вспомнив прошлую попытку. И потеть буду. Тем не менее я прополоскала рот, пару раз задержав воду во рту, смачивая сухой язык. Этого достаточно.

   Перебравшись на тот берег, я принялась торопливо одеваться, стуча зубами от холода. Да и назойливая мошка особо не давала шансов расслабиться.

   Одевшись, я полезла наверх, ломясь сквозь заросли, как бегемот. Ветки тальника качались и равнодушно шумели. Через пару секунд я опять была покрыта с ног до головы пыльцой вперемешку с пылью, которая на влажном после купания теле подсыхала в едкую корочку. Можно было и не мыться.

   Когда я вылезла, передо мной оказалась небольшая прогалина, которая обрывалась глубоким оврагом.

   Я не представляла, как туда спуститься, поэтому пришлось идти в обход. Солнце припекало и идти по спутанному кустарничку стало еще тяжелей. На мошкару я уже не обращала внимания, всё шла, механически переставляя ноги, словно на автопилоте.

   Остро захотелось пить. Я уже сто раз пожалела, что не попила там, в ручье.

   С каждым шагом жажда моя всё нарастала.

   Зацепившись ногой за корень, я упала, пребольно ударившись коленкой. Немного полежала, приходя в себя. Сил больше не было.

   Внезапно мой взгляд зацепился за траву - среди багульника и веточек голубики зеленели похожие на мелкий хвойный ёршик побеги, густо усыпанные черными блестящими ягодками.

   Шикша, - вспомнила я и принялась торопливо рвать ягоды. Их было немного, но я таки смогла набрать довольно большую горсть. Усевшись под молодой елкой, я бросила пару ягод в рот и принялась медленно-медленно жевать. Тугие прошлогодние плоды лопались на языке, пресновато-безвкусный водянистый сок казался мне сейчас райским нектаром. Крупные косточки я тщательно разжевывала, говорят, в них много полезных веществ, а мне сейчас очень нужны силы.

   Я забросила в рот еще горсточку ягод и хмыкнула - мои руки покраснели от пятен сока. Любопытно, что мошка на них теперь не садилась. Обрадовавшись, я принялась натирать руки и ступни ягодами шикши. Немного сока нанесла на лицо и шею. Остальное жадно доела.

   Эта вынужденная остановка придала мне немного сил. Так что буквально через пару минут я уже шагала по лесу. Здесь было тепло, пахло прелью. Кустарничек сменился подлеском, затем деревья стали еще выше и гуще. Усталость, плохое самочувствие и пережитые страхи сделали меня ходячей куклой - я машинально переставляла израненные ноги и мало на что обращала внимание. Подул хороший такой ветерок, и хоть я шла между деревьями, но просветы здесь были достаточно большие, так что гнус прекрасно выдувало. С облегчением, я скинула капюшон и накомарник, расстегнула куртку.