Брачная ночь с горцем - Берн Керриган. Страница 17

– А если я не заплачу? – с воинственным видом поинтересовалась девица.

Гэвин пожал плечами.

– Что ж, в таком случае вам придется передать поместье Эррадейл лэрду Маккензи.

– Вилы ему в задницу, а не поместье! – в ярости выпалила Элисон.

Как обычно, выражений она не выбирала. Что ж, ничего страшного. Куда хуже было то, что в этот момент Гэвин почувствовал весьма характерное напряжение в паху.

– Все американки так вульгарны – или только вы? – поинтересовался он, стараясь говорить сухо… и одновременно проклиная себя за прокравшиеся в голос чувственные нотки.

Этой его реплики девица словно не заметила.

– Но ведь вам это не поможет! – воскликнула она. – Сами же говорили, что вы больше не Маккензи. Значит, земля достанется не вам, а вашему брату.

Присев на край стола, Гэвин окинул стоявшую перед ним женщину внимательным взглядом. Смотри-ка, мисс Росс еще и отлично соображает! Может, она и не леди, но точно не дура.

– Процесс об эмансипации – дело долгое, – ответил он, пожав плечами. – Пока процесс не закончен, формально я остаюсь членом клана Маккензи. У нас с Лиамом немало разногласий, это правда, но Эррадейл ему не нужен – и тем более не нужно взваливать на себя бремя налогов за эту землю. Он будет счастлив принять мое предложение и отдать мне Эррадейл в обмен на мою долю в винокурне Маккензи. Избавиться, так сказать, от двух камней на шее по цене одного. – «От ненужного клочка земли и от нелюбимого брата», – мысленно добавил Гэвин и невольно вздохнул.

– Но у меня имеется купчая на землю, и смысл ее прямо противоречит этому так называемому договору об аренде. – Мисс Росс помахала у него перед носом бумагой, однако, едва он протянул за ней руку, поспешно отдернула свою. – Так что встретимся в суде! Просто скажите, когда и где.

По лицу Гэвина расплылась улыбка – сладкая как мед.

– Если у вас есть доказательства обратного, вы вправе представить их все в судейской коллегии магистрата.

Элисон Росс нахмурилась, что-то соображая. Гэвин не мог не отметить, что такое выражение лица чертовски ей шло.

– Но… но ведь магистрат – это вы!

– Ох, а ведь верно! – с притворным изумлением отвечал граф.

Элисон густо покраснела: румянец гнева заливал ее щеки и шею. «Интересно, – подумал Гэвин, – грудь у нее сейчас тоже зарумянилась?»

– Вы… вы… да вы просто грязный мошенник! – вскричала она, судорожно сжимая в руке свой драгоценный документ.

– Я слуга закона, а не мошенник, – с легким поклоном ответил Гэвин.

– Но вы не можете решать это дело. Ведь у нас с вами конфликт интересов! Вы же прекрасно понимаете…

– Знаете, это у вас в Америке принято беспокоиться о мельчайших юридических формальностях. Мы к делу подходим проще. Достаточно того, что все мы верно служим британской короне, а она служит нам.

В глазах Элисон промелькнула паника, и она в растерянности пробормотала:

– Неужели ничего нельзя сделать? – Казалось, она забыла о его присутствии и говорила сама с собой.

«Как странно…» – подумал Гэвин. Странной была его реакция на эту девицу. Когда Элисон орала и бранилась, на это реагировало его мужское естество, но отчаяние, прозвучавшее сейчас в ее голосе, вдруг пробудило к жизни совсем другой его орган. Тот, что, казалось, давным-давно спал крепким сном. Тот, которому Гэвин много лет назад приучился не верить и не принимать в расчет.

Потирая ладонью левую сторону груди, он спросил:

– Скажите, не будь вы из Россов, а я – из Маккензи, мое предложение купить Эррадейл вас бы соблазнило?

– Я… не могу сказать, – ответила Элисон, глядя на него с беспокойством.

Гэвин осторожно шагнул к ней. Она не отпрянула, и он сделал еще шаг.

– Если наши отцы были врагами, это не значит, что враждовать должны и мы. – С этими словами он подцепил пальцами выбившуюся из ее прически шелковистую прядь волос, заправил ей за ухо. Это было почти машинальное движение, вдруг показавшееся ему вполне естественным и даже привычным. – Милая, вы все еще можете продать мне землю. И остаться богатой, очень богатой дамой. А можете вступить со мной в борьбу – и остаться ни с чем.

Элисон Росс глубоко задумалась, закусив нижнюю губу. Он ждал, не в силах оторвать взгляд от ее губ – пухлых и сочных. Господи, как хотелось попробовать их на вкус!

– Это нечестно! – наконец воскликнула она с дрожью в голосе. – Так нельзя! Вы выкручиваете мне руки…

– Пока нет, – выдохнул он ей в самое ухо. – Хотя, если это убедит вас согласиться, готов и выкрутить руки… и куда-нибудь опрокинуть.

Тут Элисон словно очнулась.

– Хватит меня соблазнять! – отчеканила она и, отпрянув от него, схватила со стола договор об аренде и помахала им словно боевым топориком. – А этим, сукин ты сын, можешь подтереть себе задницу!

– К магистрату положено обращаться «ваша честь», – поправил граф, скрестив руки на груди, чтобы удержаться от соблазна ее обнять.

– Хорошо. – Она сделала глубокий вдох. – Этими бумагами вы, ваша честь, можете подтереть себе задницу. Ни закулисные сделки, ни обращение со мной как с уличной девкой – ничто не поможет вам добиться своего. Хотите заполучить Эррадейл – придется вам за него побороться!

Повернувшись к нему спиной, мисс Росс зашагала к дверям.

– Может, и так, – ответил Гэвин, догоняя ее двумя широкими шагами. – Похоже, никто из нас не против хорошей драки!

Он попытался преградить ей путь, но Элисон проскользнула у него под рукой и шмыгнула за порог – впрочем, оставив у него в руке свою шляпку.

Гэвин с поклоном подал ей головной убор.

– Какой же вы ублюдок! – прошипела она свирепо, выхватив у него шляпу.

Он расплылся в улыбке и проговорил:

– Вы удивитесь, если узнаете, сколько раз меня так называли. А ведь я – законный сын своего отца!

– Ни капли не удивлюсь! – отрезала она и, развернувшись на каблуках и взметнув пышные юбки, гордо прошествовала мимо секретаря, с открытым ртом слушавшего их перепалку.

Гэвин проводил девушку взглядом, подавляя желание ее окликнуть. Хотелось спросить, не собиралась ли она надеть на суд те странные голубые штаны, что сидели на ее стройных ногах словно вторая кожа.

Голубые – как огонь в ее глазах.

«Голубое пламя, – вспомнилось ему – это то, что ярче всего горит».

– А с тобой я вообще не разговариваю! – рявкнула Саманта и захлопнула дверь.

Немного подумав, она снова ее распахнула, выхватила у Каллума очередное «подношение» – ощипанного тетерева – и опять захлопнула.

– Я еще и соль принес! – крикнул он, нагнувшись к замочной скважине. – И дикий укроп, а также розмарин, что растут здесь, на утесах. Но ты их получишь только тогда, когда впустишь и меня!

При мысли об аппетитной жареной птице с солью и зеленью рот Саманты наполнился слюной. К тому же снаружи шел проливной дождь. И все же она не готова была впускать Каллума, пока его голос за дверью не сменился дрожащим тенорком Кэлибрида:

– На нас-то ты не злишься, верно? Надеюсь, что нет. Знаешь, еще одной зимы на мясной похлебке Лока я просто не переживу!

И тут же послышался голос Локрина, что-то проворчавшего басом.

С тяжелым, хоть и не вполне искренним, вздохом Саманта отодвинула засов и отступила от двери, впуская в дом вместе с холодным ветром и троих продрогших гостей.

Кэлибрид, используя остроту своих локтей, ворвался первый. Узловатые коленки его под красно-желтым килтом отчетливо тряслись, а с редких прядей, торчавших из-под клетчатого берета, и с длинной и тонкой седой бороды, придававшей ему вместе с лохматыми бровями удивительное сходство со старым козлом, струилась вода.

Локрин обладал такими же костлявыми коленками, однако, в отличие от Кэлибрида, мог похвастать широкими плечами и обширным пузом. Физиономия у него была круглая как солнышко и, как казалось, очень добрая, однако с постоянным хмурым выражением, что всегда удивляло и забавляло Саманту. Сейчас он взирал на хозяйку с нескрываемым скепсисом.