Хозяин Брянских лесов - Грибков Иван Владимирович. Страница 5
20 августа МККК получила первые списки из Германии, направленные советскому послу в Анкаре. Однако советская сторона даже не подтвердила их получения. Именно это дало повод Гитлеру задержать передачу списка на 500000 военнопленных, назначенного на начало 1942 г. Не последовало ответа и на попытку МККК напомнить о заявлении 27 июня 1941 г. и на предложение об организации посылок военнопленным (16 февраля 1942 г. это предложение было отклонено официально якобы из-за отсутствия средств).
29 мая 1942 г. Молотов решительно отверг предложение Государственного департамента США подписать Женевскую конвенцию и соблюдать её условия.
В этой связи достаточно спорным выглядит утверждение, что А. Гитлер отказался бы соблюдать конвенцию, если бы она была принята. Известно, что в феврале 1945 г., после бомбардировки Дрездена, Й. Геббельс предложил расстрелять пленных лётчиков. Гитлер согласился, но после того, как союзники пригрозили применить ответные меры, он немедленно отменил свой приказ.
Советское правительство официально приравняло плен к «измене Родине». 3 июля 1941 г. Сталин призвал к «беспощадной борьбе» против «дезорганизации тыла… паникёров… распространителей слухов». 16 июля был подписан приказ № 270, который предусматривал репрессии против «дезертиров» и «попавших в окружение», предписывал сражаться «самоотверженно до последнего» и разрешал уничтожать сдающихся. Семьи пленных офицеров и политработников арестовывались, красноармейцев — лишались всех видов государственного пособия и высылались. Приказ уничтожать «всеми наземными и воздушными средствами» сдающихся породил вопиющие случаи целенаправленной бомбардировки советскими лётчиками лагерей и колонн советских военнопленных [6].
Всё это предопределило ещё одну важную причину массового вынужденного сотрудничества с врагом — бесчеловечное обращение с советскими военнопленными в лагерях военнопленных.
Необходимо помнить также об ещё одном факторе — пропагандистском. Ведь до 22 июня 1941 г. советская пропаганда объявляла известия о зверствах нацистов ложью, выгодной англо-американским «империалистам» и «поджигателям войны». Массовая антифашистская агитация в 1934-39 гг. предварялась длительным периодом 1920 — начала 30-х гг., когда немцы, наоборот, представлялись угнетенным народом, а Германия — ближайшим союзником. А с мая 1941 г. антинемецкие мотивы зазвучали снова. После таких «шатаний» неудивительно, что население мало доверяло официальным сообщениям.
Кроме общих, существовали и конкретные военно-политические причины формирования соединений из советских граждан: 1) колоссальные потери германской армии; 2) приобретшая массовый характер партизанская война в тылу наступающих войск; 3) срыв планов «молниеносной войны» и разгром немецких войск под Москвой повлекли осознание необходимости длительной военной кампании, а, следовательно, стремление завоевать симпатии определённых этнических и социальных групп в связи с запланированным наступлением на Кавказ летом 1942 г.
Необходимо помнить и о чисто объективных причинах создания органов местного самоуправления на оккупированных территориях. Никакая армия, ведущая захватнические действия не может обойтись без создания каких-либо местных органов власти (местного самоуправления) и сотрудничества с населением страны. Жизнедеятельность миллионов жителей оккупированных территорий просто невозможно обеспечить исключительно силами иноземных структур управления. Следовательно, оккупационная администрация (в т. ч. и органы местного самоуправления как её неотъемлемая часть) необходима. Её значение чрезвычайно велико: без хорошо налаженной системы взаимоотношений с населением невозможна эффективная работа тыла и армейских тыловых организаций, эффективное снабжение и обеспечение армии.
Население оккупированных районов для обеспечения своей жизнедеятельности также нуждалось хотя бы в самых элементарных органах власти для функционирования местного хозяйства, обеспечения снабжения, охраны здоровья и правопорядка, системы народного образования, пожаротушения и т. п. Это отмечал академик М. И. Семиряга: необходимо «чётко различать деятельность уголовных элементов, наносящих ущерб стране, от хозяйственной деятельности, полезной для общества и невозможной без сотрудничества с оккупационными властями» [7].
Следовательно, перед началом войны довольно явно прослеживаются предпосылки массового антисоветского движения в случае её начала (в ходе войны с оружием в руках боролись против коммунистического режима около 2-х миллионов чел., в т. ч. более 800 тыс. русских, а в гражданском коллаборационистском движении приняло участие 4,5–8 млн. чел.). Все они достаточно полно проявились в ходе войны.
Когда в сентябре 1941 г. обнаружился крупный успех немецких войск на ленинградском и киевском направлениях, германское командование решило, что созданы предпосылки для победы на флангах и приступило к подготовке удара на Москву. Вновь возродились надежды всё-таки добиться победы на Востоке ещё в 1941 г. Гитлер полагал, что достаточно захватить столицу СССР — Москву — и политические цели войны будут достигнуты.
Предписанная директивой № 35 от 6 сентября «решающая операция» должна была привести к победному исходу всей кампании. Советские войска должны были быть разгромлены до наступления зимы. В директиве Верховного командования Вермахта на проведение новой операции, которая 19 сентября получила кодовое название «Тайфун», подчёркивалось, что она должна непременно пройти удачно, в самое короткое время, до наступления осенней распутицы и зимы. Для того, чтобы всё-таки начать наступление в намеченный срок, Гитлер приказал передать на фронт из резерва 2-ю и 5-ю танковые дивизии, предусмотренные для действий по плану на период после «Барбароссы» [8]. Тем самым были задействованы последние стратегические резервы Германии.
По замыслу Германского командования группа армий «Центр» должна была тремя мощными концентрическими ударами трёх танковых групп и трёх полевых армий (из районов Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях) расчленить оборону советских войск, окружить и уничтожить их в районах Вязьмы и Брянска и тем самым открыть путь на Москву. В дальнейшем действиями сильных подвижных группировок охватить советскую столицу с севера и юга и одновременно фронтальным наступлением пехотных соединений овладеть Москвой.
Подготовка к операции заняла около двух недель. Произведя перегруппировку сил, немцы развернули на западном направлении 74,5 дивизий (в том числе 14 танковых и 8 моторизованных) и главные силы 2-го воздушного флота: всего около 1,8 миллиона человек, 14 тысяч орудий и миномётов, 1700 танков, самоходных и штурмовых орудий, 950 самолётов [9].
Согласно боевому приказу от 26 сентября армиям группы армий «Центр» ставились конкретные задачи:
2-я полевая армия прикрывала южный фланг 4-й армии. С этой целью она прорывала оборону Брянского фронта на Десне и, нанося удар в направлении Сухиничи-Мещовск, охватывала войска этого фронта с севера.
2-я танковая группа должна была нанести главный удар в направлении Орёл-Тула, и после выхода в район Севска — вспомогательный удар на Брянск, для окружения частей Брянского фронта.
Германским войскам в полосе предстоящих операций противостояли 15 советских армий, входивших в состав трёх фронтов — 95 дивизий (в том числе 2 мотострелковых, 1 танковая, 9 кавалерийских) и 14 танковых бригад: всего более 1250 тысяч бойцов, 9600 орудий и миномётов, 1400 танков, 680 самолётов.
Войска Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта А. И. Ерёменко — 50-я генерал-майора М. П. Петрова, 3-я генерал-майора Я. Г. Крейзера и 13-я генерал-майора A. M. Городнянского армии и оперативная группа генерала А. Н. Ермакова — своим правым флангом и центром должны были прикрывать брянско-калужское и севско-орловское направления, левым флангом — вести активные боевые действия в районе Глухова с целью улучшения своего оперативного положения. В составе фронта имелись 108-я танковая дивизия, 42-я, 121-я, 141-я, 150-я танковые бригады и 113-й отдельный танковый батальон.