Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Хантер Эван (Ивэн). Страница 33

Но иногда, прости меня, Боже, я не хотел тебя обидеть, иногда бывает такое, чего нельзя допустить и где необходимо твое вмешательство, надеюсь, ты меня понимаешь? Как в этом случае с пуэрториканской девушкой и моряком. Ведь это в твоей власти сделать так, чтобы у них было все хорошо. Возьмем, к примеру, Зипа и Куха, которые найдя ее, тащат домой к Альфи, и вдруг появляется, кто бы вы думали? Моряк! А что же произошло? А то, что он не пошел с этой проституткой Марж. Он хотел пойти, но тут же передумал. И вот он опять на той же улице, лицом к лицу с Чайной. Он смотрит на нее, она на него. Не отводя взгляда, они медленно идут навстречу друг другу. Понимание и терпение, которое можно прочесть в глазах моряка, переплетены с неподдельной страстью. «Я люблю тебя, Чайна». — «Я люблю тебя, Джефф». И вот уже все решено. Теперь переключим внимание на Зипа. Пожимая плечами, он говорит: «Как нажито, так и прожито». Неплохо, Господи? Отлично. Но все было совсем не так.

На улице творилось что-то невероятное. Толпа жаждала смерти, чьей — неважно. В этот момент ей было абсолютно все равно — убьет Мирандо или нет, а если убьет, то неважно кого — будь то священник, лейтенант, комиссар, майор, губернатор или сам президент. Им было наплевать — удастся ли полицейскому с крыши сделать удачный выстрел и попасть Мирандо между глаз. Единственное, чего им хотелось — чтобы все поскорее закончилось; неважно в чью пользу. Это была недоброжелательная, нетерпеливая и разгоряченная толпа. Им уже начинала действовать на нервы эта затянувшаяся игра, где число подач растянулось до четырнадцати. Десятая подача — полученное удовольствие, одиннадцатая — премия отличившимся, двенадцатая — отличный дивиденд, тринадцатая наводила на мысль о быстром конце. Наблюдать за игрой — всегда забавно, но тут была настоящая жизнь, без прикрас, и она никак не втискивалась в узкие рамки поля.

Толпа сопротивлялась попыткам Зипа и Куха пробраться сквозь нее. Предварительно выругав, она откинула их, и теперь поставленная задача — отыскать Чайну — оказалась невообразимо трудной.

Через пятнадцать минут Зип и Кух прекратили поиски. И правильно сделали, так как Чайны поблизости все равно не было. Она ушла в парк, где, сидя у озера, смотрела на катающихся в лодке людей. Там нужно было искать Чайну. В парке, у озера, наблюдая за лодками, она немного всплакнула.

А что моряк? Вернулся ли он назад на ту же улицу? Попал ли случайно в парк?

Да нет. Моряк пошел с проституткой по имени Марж Она не была новичком в своем деле и полностью удовлетворила моряка. Он отдал ей последние пятнадцап долларов, которые у него имелись. Затем сел на поез; и поехал в южную часть города, где стоял его корабль Перейдя мостик, зашел на палубу, отдал честь офицеру отправился в кубрик, где снял с себя белую форменнук одежду, надев рубашку и брюки, залез на койку и заснул проспав до тех пор, пока голос громкоговорителя не позвад всех к обеду. Плотно поев, он посмотрел вечером фильь и в одиннадцать часов отправился спать. На следующее утро корабль отплыл в Сан-Диего. Никогда больше ем) не довелось встретить пуэрториканскую девушку по имен» Чайна. По всей видимости, он вернулся назад в свой родной город Флетчер в штате Колорадо. Вполне вероятно., что он иногда вспоминал о ней. А может быть, ее образ стерся в его памяти и лишь иногда ему хотелось узнать, что стало с той девушкой. Не исключено, что женившись на Коррин и занявшись страховым бизнесом, он вреккя от времени думал о Чайне, немного идеализируя ее, представляя как самую красивую и неповторимую девушку в мире. Интересно, как она поживает в этом далеком чужом городе? Что с ней?

Она сидела в парке и, вытирая слезы, смотрела на гребные лодки.

Ты сам Бог и вправе поступать так, как тебе заблагорассудится. Их даже можно было бы поженить, прежде чем отплывет корабль. Все в твоих силах. Ведь ты сам Бог и никто не вправе одернуть тебя, чтобы ты ни сделал.

Но произошло следующее.

Стив Карелла постучал в дверь. Она была продырявлена. пулями, и Карелла вспомнил, что через эту дверь Пепе Мирандо стрелял в полицейского. Ему внезапно захотелось достать кольт.

«Спокойно, — внушал он сам себе. — Не волнуйся и не паникуй. Вся эта игра затеяна ради того, чтобы обезопасить людей, собравшихся на улице. Нам совсем не хочется, чтобы кого-нибудь из них застрелили. Так что, Стив, не теряй голову. У тебя дрожит рука и тебе не терпится вытащить кольт. Хотелось бы вместо четок держать что-то более основательное. Вот сейчас откроется дверь… Стив, возьми себя в руки».

Дверь открылась.

Первое, что увидел Карелла, был автоматический пистолет 45-го калибра — это большое безобразное чудовище, направленное на него. Во рту у Кареллы пересохло.

— Я… Отец Донован, — обратился он к оружию.

Дверь открылась шире. Отведя глаза от пистолета, он перевел взгляд на руку, которая держала его, на узкие плечи, взмокшую от пота майку, едва заметный пушок черных волос на горле, выпирающие, словно крылья, ключицы, тонкую шею, высокие скулы, карие глаза, отекшие веки, лишенную всякой растительности голову и… отчаяние. Если сложить воедино, из чего состоял этот человек, результат получился один — отчаяние. Оно читалось в его глазах, в уголках губ и даже в том, как он держал оружие. Слегка наклонив голову, он прижимал пистолет так, словно это был его любимый ребенок.

— Проходите, — пригласил его Мирандо.

Карелла зашел в комнату. Она представляла из себя сплошные руины. Мебель, пол — все здесь было отмечено разрушительной силой огня. Не поддавалось никакому воображению, что живое существо могло находиться в этой, насквозь пробитой пулями комнате, и еще ухитрилось остаться в живых.

— Такое впечатление, как будто сюда сбросили атомную бомбу, не правда ли? — произнес Мирандо.

— Да, — согласился Карелла.

— Не бойтесь, они не будут стрелять, пока вы здесь.

Карелла кивнул. Он не боялся. Только какое-то странное чувство охватило его. Он уже не был полицейским. Ведь Мирандо обращался с ним как со священником, человеком, с которым можно поговорить по душам, ничего не опасаясь. Ему захотелось признаться: «Мирандо, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Не доверяй мне!» Но слова застряли у него в горле.

— Перед вами убийца, — сказал Мирандо. — Послушайте, я позвал вас сюда не для того, чтобы покаяться или что-то в этом роде. Не хочу вводить вас в заблуждение, — признался Мирандо.

— Тогда зачем вы пригласили меня сюда?

— Ну… — Мирандо в нерешительности пожал плечами. Сейчас он был похож на совсем юного мальчика, который намеревался рассказать священнику о том, как на крыше он снимал с девочки трусы. Карелла не сводил с него глаз. Расслабив руку, Мирандо свободно держал кольт, не ожидая от этого человека никаких неприятностей. Не боясь священника, его все же охватило смущение — ведь он собирался открыться ему в своей лжи.

— Хочу признаться вам, отец. Мне необходимо выбраться отсюда.

— Вот как? _ф

— А вы… вы должны помочь мне в этом.

— Я?

Мирандо кивнул.

— Я понимаю, что это подло. Но я должен выбраться отсюда.

— Куда, Пепе, ты намерен отправиться дальше?

— Не знаю. Осталось не так уж много мест, где можно было бы укрыться.:— Он нервно рассмеялся. — Куда… — И опять послышался смех. — Не знаю. Даже не представляю, куда мне бежать.

— Улица оцеплена полицейскими, Пепе.

— Знаю. — Он вздохнул. — И вся эта чепуха… Боже, как мне надоел бред о социально опасном элементе номер один. Ненавижу. Получается, мне просто необходимо сделать что-то дурное, все только ждут этого от меня. Я обязан быть этаким гадким утенком. Не знаю, отец, поняли ли вы меня.

— Не совсем, — озадаченно ответил Карелла.

— Ну, как будто… так и должно быть. Я обязан быть плохим. — Пожав плечами, продолжал — Я всегда был плохим, даже в детстве. Все всегда ждут от меня какого-то «подвига». Иногда я и сам не знаю, где настоящий Пепе Мирандо, а где его портрет.