Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям. Страница 120

И хотя его взгляд был устремлен на восток, Гитлер собирался закрепить свои успехи в Греции и Северной Африке. Вот почему на Крите Черчилля ждало еще одно средиземноморское сражение. Учитывая плачевное состояние сил Фрейберга, трудно было рассчитывать на успешную оборону Крита. Но если логика была против него, Черчилль шел вразрез с логикой. Когда в конце апреля расшифровки «Ультра» показали, что немцы планируют атаковать Крит, Черчилль телеграфировал Уэйвеллу: «Из нашей информации совершенно ясно, что скоро ожидается нападение на Крит… Это прекрасная возможность уничтожить немецкие парашютные войска». Остров, подчеркнул Черчилль Уэйвеллу, надо оборонять во что бы то ни стало. Но скоро Черчилль отказался от фантазии относительно уничтожения парашютистов и взглянул в лицо фактам. Он сообщил военному кабинету – но ничего не сказал Фрейбергу, – что, по его мнению, оборона Крита в конечном счете безнадежное дело. Потеря Крита приведет к установлению немецкого контроля в небе над восточной частью Средиземноморья, а это «самая большая угроза, с которой мы столкнемся» [877].

Глядя на карту Восточного Средиземноморья, становится понятно, почему Гитлер собрался на Крит. Этот самый большой и самый южный из греческих островов расположен в центре Восточного Средиземноморья, и в пределах досягаемости находились Тобрук, Александрия, Афины и Румыния. Британские бомбардировщики могли долететь с Крита до румынских нефтяных месторождений в Плоешти; немецкие бомбардировщики могли совершать с Крита налеты на Александрию. В случае потери Крита возникала смертельная угроза британским морским путям в Александрию. Тобрук, уже осажденный Роммелем, становился уязвимым для массированных немецких воздушных налетов. Потеря морской базы в бухте Суда вынуждала корабли Королевского флота пересекать восточную часть Средиземного моря под прицелом люфтваффе. Но, глядя на карту, можно понять, что Крит представлял наибольшую трудность для организации нападения. Этот длинный узкий остров протянулся на 200 миль с запада на восток и в самом широком месте достигает 35 миль. Большую часть острова занимают три горных хребта высотой от 5 до 8 тысяч футов, отделяя южное побережье от северного побережья. Едва ли следовало ждать вторжения с моря, поскольку большую часть изрезанной береговой линии занимали не песчаные пляжи, а скалистые утесы. К тому же у немцев не было соответствующих десантных средств для быстрой высадки армий на мелководье. Оставался воздушный вариант нападения, и в этот короткий промежуток войны немцы предприняли воздушно-десантную операцию.

План операции предложил генерал Курт Штудент, командующий элитным 11-м воздушно-десантным корпусом. В 1940 году во время вторжения в Нидерланды 7-я воздушная дивизия Штудента, 7. FliegerDivision, доказала полезность парашютистов, сбрасываемых в тыл противника, для организации диверсий и преследования противника. На Крите Штудент предложил отвести парашютистам ведущую роль. Целью Штудента, согласно «Ультра», были три аэродрома британских ВВС, являвшиеся ключами к Криту. Геринг, опозорившийся в небе над Англией, ухватился за план Штудента, надеясь с его помощью восстановить свой престиж и захватить новую территорию для Гитлера [878].

На протяжении всей зимы Черчилль считал, что Крит можно успешно защищать в случае нападения, но до получения расшифровок «Ультра» он ничего не знал о смелом плане Штудента. Но он точно знал, что потеря Крита приведет к изоляции Суэцкого канала и Уэйвелла, перспектива столь угрожающая, что он телеграфировал Рузвельту: «Я чувствую, что Гитлер может довольно легко получить огромное преимущество, а мы так заняты, что едва ли можем что-то сделать, чтобы остановить его наступление» [879].

Он впал бы в еще большее уныние, если бы Гитлер выбрал более значимую цель. Если цель Гитлера состояла в том, чтобы укрепить свои позиции в Северной Африке, отрезать британцев в Восточном Средиземноморье и затем разгромить их на Крите, в Сирии и Западной пустыне, то первый удар следовало наносить по Мальте, а не по Криту. Черчилль и Муссолини давно поняли, что тот, кто сохраняет контроль над Мальтой, тот получает контроль над восточно-западными морскими путями поставок в Каир для британских армий и путями поставок оси в Северную Африку. Гитлер тоже это понимал. Когда Муссолини вторгся в Албанию, Гитлер заявил, что если дуче намерен захватить Средиземноморье, то для этого самой подходящей целью являются Мальта и Крит. Ближайшие военные советники уговаривали Гитлера отправить воздушные силы Штудента на Мальту. Когда Кейтель и Йодль показали Штуденту план, он отказался на том основании, что Мальта лучше укреплена, чем Крит. Это было не так, но Гитлер и Штудент не имели точной информации, которая, возможно, заставила бы их изменить свое мнение [880].

В мае 1941 года Мальта была не менее важна для британцев. За год воздушный флот на острове – несколько эскадрилий «Харрикейнов» – почти не увеличился. Итальянский флот понес тяжелые потери в Таранто и у мыса Матапан, но все равно был больше, чем британский флот в Гибралтаре и Александрии. У Муссолини было больше подводных лодок, чем у британцев кораблей всех типов. Но итальянские адмиралы, действовавшие фактически независимо от дуче, не хотели, чтобы их корабли принимали участие в решающем сражении за Средиземноморье. По сути дела, они не хотели терять корабли, даже если бы это помогло выиграть войну. В результате фюрер принял решение позволить люфтваффе подвергнуть усиленному обстрелу Мальту. В период с января 1941 по июль 1942 года люфтваффе и итальянские военно-воздушные силы сбросили на остров с населением 270 тысяч человек огромное количество бомб. Мальта пострадала от бомбежек больше, чем любое другое место в Европе. Мальтийцы научились жить в пещерах, выдолбленных в известняке. Черчилль убедил членов палаты общин принять план по оказанию помощи Мальте, подобный предложенной им схеме компенсации британцам, чьи дома были разрушены в результате бомбардировок. Палата общин даже не сочла нужным отреагировать на это предложение. Если бы во время блица жертвы среди гражданского населения были пропорциональны жертвам на Мальте, то погибло бы 800 тысяч британцев. Но мальтийцы не сдавались [881].

В далеком Западном Средиземноморье дела обстояли не лучше. 24 апреля Черчилль телеграфировал Рузвельту: «Испания и Португалия могут в любой момент лишиться способности противостоять растущему немецкому давлению, и мы лишимся якорной стоянки в Гибралтаре. Для этого немцам не придется перебрасывать многочисленную армию через Испанию, а достаточно завладеть батареями, для обслуживания которых хватит нескольких тысяч артиллеристов и технического персонала». Потеря Гибралтара незамедлительно скажется как на операциях Королевского флота в Средиземноморье, так и в Восточной Атлантике и будет иметь катастрофические последствия. Азорские острова, в 950 милях от Португалии, и острова Зеленого Мыса, в 350 милях от западного побережья Африки, были прекрасными районами сосредоточения подводных лодок. Острова имели такое же стратегическое значение в Атлантике, как Мальта в Средиземноморье. Если бы Германия получила контроль над островами Атлантического океана, то ее подводные лодки могли патрулировать в южной части Атлантического океана и, что вызывало наибольшую тревогу Черчилля, разместиться на маршруте конвоев у мыса Доброй Надежды. На протяжении многих месяцев немецкие подводные лодки тайно заходили в бухты островов для незначительного ремонта. Черчилль просил Рузвельта проводить разведывательные полеты палубной авиации для защиты британских конвоев в районе Азорских островов и островов Зеленого Мыса [882].

Время, как всегда, было не на стороне Черчилля. Он сказал Рузвельту, что британцы готовы захватить острова в Атлантическом океане, если Гитлер захватит Испанию или Португалию, но, чтобы развернуть войска, потребуется больше недели. Он попросил президента «направить в эти районы американскую эскадру с дружеским визитом». Гарриман, полностью согласный с Черчиллем в оценке нависшей угрозы, несколькими днями ранее отправил телеграмму Рузвельту: «Английские войска обессилены. Я полагаю, что в наших собственных интересах задействовать ваш военно-морской флот, пока не стало слишком поздно» [883].