Вестники времен - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 91

– Немая сцена у фонтана, – как бы невзначай проворчал слегка очухавшийся Гунтер. – Эй, охрана, – германец, которого охватил непонятый азарт, повернулся к мявшимся у порога стражниками и ткнул пальцем в бездыханного Понтия. – Вот того черноволосого дворянина связать и удалить отсюда!

– Чего? – вытаращил глаза молодой розовощекий здоровяк, как и Гунтер, рыжий. – А ты кто такой?

– Господа, прекратите, – это уже воззвал принц Джон, поднимая глаза к потолку. – Какого, прости Господи, дьявола вы устроили этот невероятный кошмар? Сударь, немедленно объяснитесь! – последние слова относились к сэру Мишелю, с невозмутимым и невиннейшим видом стоявшему рядом с Плантагенетом. Выглядел Фармер живописно – половина лица в крови, текущей из ссадины на лбу, одежда разодрана, обнаженный меч в руке – вылитый герой из песен о короле Артуре…

– Милорд, – рыцарь глянул на Джона немного обиженно. – Мы вас только что спасли от смерти! Разве вы не получали писем Гвидо Лузиньяна, короля Иерусалимского? Про…

– А ну молчите! – вдруг рявкнул Джон и глянул на Мишеля с удивлением. – Шевалье, вы мне передали кольцо графа Клиффорда с гербом Йоркширской епархии, теперь говорите о письмах Гвидо… Кто вы вообще такой? И где сам граф Клиффорд?

– Я все объясню, – с жаром сказал сэр Мишель. – Прямо сейчас!

– Прямо сейчас не нужно, – отрезал принц и обратился к Гисборну, стоявшему с несколькими серебряными тарелками в руках: – Гай, уведите охрану, позовите лекаря для сэра Понтия, которого я так неаккуратно ударил, и отведите этих дворян в другую комнату – пусть передохнут да умоются. А я… – Джон зыркнул на Мишеля. – Я зайду попозже, когда следы вашего визита в мой кабинет будут убраны!

– Провинция – она и есть провинция, – говорил Гунтер, оттирая смоченной в теплой воде тряпочкой лицо сэра Мишеля от кровавых разводов. – Ты подумай: явились к члену королевской семьи, устроили драку, едва не убили самого принца, перепугали всех, кого только можно – и ничего!.. И как мы теперь оправдываться будем?

Мишель морщился и молчал. Конечно, после таких невообразимых безобразий всякий нормальный дворянин, а тем более сын короля, немедленно выставил бы нарушителей этикета из своего дома, и хорошо, если бы этим наказание ограничилось. Джон, однако, проявил неимоверную терпимость – норманна вместе с оруженосцем отвели в соседнюю комнату, Гай лично принес бронзовый тазик с кипятком и бутылку вина, а явившееся на шум привидение короля Гарольда-сакса, на которое постоянные обитатели дворца смотрели, будто на привычный предмет меблировки, беззвучно слонялось из угла в угол, мешая Гунтеру своим присутствием. Гай, помнится, сообщал, что привидение безвредное, но, глядя на ухмыляющуюся бледную рожу давно почившего короля, германец ощущал себя актером в футуристическом театре. Одно хорошо – Гарольд молчал, а не выл и не звенел цепями, как всякий порядочный призрак.

Следующие полчаса, прошедшие с великой битвы в кабинете принца Джона, в коридорах Винчестера постоянно кто-то бегал, слышались отдельные возгласы стражников, несколько раз раздавался голос самого принца, отдававшего невнятные команды, однако беспокойных гостей из Нормандии никто не трогал. Мишель уже начал волноваться, что принц забыл о посетителях. Неожиданно скрипнули петли дверей.

– Убирайся отсюда! – эти слова принца Джона относились к привидению Гарольда. Бывший король гордо прошествовал к стене и, не оглядываясь, вошел в нее. Сэр Мишель, повернувшись на голос, снова зашарил руками по поясу, однако Гисборн предусмотрительно забрал у него и Гунтера оружие во избежание дальнейших недоразумений…

Принц пришел не один. Рядом с Джоном стоял сонный волкодав, у которого глаза так и закрывались (надо полагать, собачка очень устала, защищая хозяина), а позади виднелись бледное лицо Понтия и розовощекая физиономия сэра Гая.

– Итак, господин де Фармер, – Джон взглянул на рыцаря и шагнул в комнату. – Может быть, сейчас вы расскажете все от начала и до конца?

Принц Джон сел на ажурную скамейку у стены, пес с хрипом и урчанием завалился спать у его ног, а двое других сопровождающих встали рядом. Понтий выглядел не ахти, однако метать на сэра Мишеля гневные взгляды не уставал.

Вначале запинаясь и путаясь, затем более складно, сэр Мишель, изредка перебиваемый Гунтером, вставлявшим некоторое дополнения и исправлявшим неточности, изложил его высочеству всю историю своего появления в Англии, начиная от поручения бейлифа Аржантана. В подтверждение рыцарь раскопал за пазухой изрядно помявшиеся бумаги Годфри и с поклоном передал их Джону. Вполне естественно, что в этой сжатой, но красочной повести место двух главных злодеев отводилось сэру Понтию Ломбардскому («Ибо как есть он злокозненный исмаилит и послан в Лондон тем самым христианским князем, про которого отписывал король Гвидо») и канцлеру Уильяму де Лоншану («Ибо таковой является отступником и изменником, а, кроме того, подлежит скорейшему интердикту за неуважение к святому папе и Матери-Церкви»). Короче, досталось всем.

Понтий сверкал глазами, щерился, порывался немедленно вызвать наглеца-норманна на поединок, но Джон, остававшийся спокойным в течение всего разговора, останавливал порывы ломбардца, правда, не без усилий. Гай стоял, округлив глаза и теребя рукав камзола. Наверняка Гисборну было завидно, что такие интересные события происходили без его участия.

– …Вот и все, милорд, – закончил сэр Мишель. – Сразу из обители святого Мартина мы приехали к вам. Годфри ждет вашей помощи.

Джон тяжело вздохнул, поднялся со скамьи и, заложив руки за спину, прогулялся по комнате.

– Давайте разбираться по порядку, – тихо заговорил принц. – Ну, во-первых, я спешу отвести от сэра Понтия из Ломбардии подозрения в сообщничестве с дьявольской сектой. Будет лучше, если я объясню все самостоятельно, не унижая моего давнего друга и верного слугу требованиями рассказать подлинную историю…

– Давнего друга? – слабым голосом переспросил сэр Мишель. – Я что, был не прав?

– Выходит, так, – кивнул принц Джон. – Мы знакомы много лет…

Сэр Мишель, обомлев, слушал. Выяснилось следующее: Понтий Ломбардский, еще прежде состоявший (благодаря хоть незаконному, но высокому происхождению) в свите короля Генриха II, раньше обучал маленького Джона искусству мечного боя, а сейчас примчался в одиночку, без свиты, с одними лишь слугами из-под Акки с поручением короля Гвидо Лузиньянского. Гвидо, в составе войска которого находилось рыцарское копье Понтия, знал, что ломбардец близок к английскому двору и ходит в друзьях у принца Джона, а потому счел необходимым послать этого человека в Лондон с предупреждением о возможной опасности… Слуги-сарацины (для каждого, побывавшего Святой Земле, рыцаря – дело самое заурядное) везлись в подарок светлейшему принцу и теперь будут состоять в его страже, благо обучены особому сарацинскому искусству боя. Все удивительно просто…

– Ваше высочество… – проговорил сэр Мишель после длительной паузы, воцарившейся после объяснений Джона. – Вы наверняка знаете отличительный знак хасидов – татуировку на правом предплечье в виде коршуна, сидящего на перевернутом полумесяце. Вы осмотрели новых слуг? Я продолжаю сомневаться, сэр…

Принц Джон глянул на рыцаря так, будто перед ним стоял дурно воспитанный и невероятно упрямый ребенок. Настойчивость норманна начинала досаждать младшему Плантагенету.

– Конечно, сударь, – холодно ответил принц. – Сэр Понтий передал мне подробнейшее послание короля Гвидо, в котором имеются самые четкие предостережения. Скажу больше – моя стража получила исчерпывающие приказы относительно людей, желающих встретиться со мной…

– Да, его высочество прав, – подал голос молчавший доселе Гисборн. – Я пропустил во дворец господина де Фармера и его оруженосца только после ясного и недвусмысленного приказа – этим людям можно верить, и потому вход в Винчестер им открыт. Хотя, безусловно, следовало осмотреть ваши руки, господа…