Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Кларк Стефан. Страница 15
И ситуация с каждым годом улучшается, по мере того как старые поезда постепенно (а на некоторых линиях чересчур постепенно) модернизируются и переоснащаются. Именно по этой причине лично я всегда предпочитаю метро автобусам. Если у вас нет времени наблюдать за тем, как водитель автобуса ругается с неправильно припаркованными грузовиками или разгоняет надрывным клаксоном велосипедистов, мой вам совет – путешествуйте под землей.
Хочу сразу заметить, что эта глава посвящена исключительно самому métro, а не сети RER[71], которая пересекает Париж и тянется в пригороды. Парижане по своей природе снобы и рассматривают RER как корабль, перевозящий рабов, в роли которых выступают несчастные рабочие, доставляемые в жуткой давке из их пригородных лачуг прямо в цепкие лапы злых хозяев. Причем по вечерам степень озлобленности удваивается, поскольку рабов везут обратно, и в тех же ужасных условиях. На самом деле на поездах RER путешествовать по Парижу гораздо быстрее, но ни один истинный парижанин не опустится до этого, возможно, опасаясь, что его ошибочно примут за жителя пригорода.
Свет в конце métro-тоннеля
Мало кто из парижан знает, что их métro было близко к тому, чтобы вовсе исчезнуть из-под земли – в том смысле, что могло стать наземным транспортом.
В середине 1800-х годов каждый крупный город западного мира пытался решить проблему транспортировки своих и прибывающих из пригородов жителей по перегруженным городским улицам. Париж оказался впереди планеты всей, поскольку еще в 1852 году открыл наземную железную дорогу, проложенную по городским окраинам, – отсюда и название: Petite Ceinture, или «малый пояс». Поначалу она перевозила лишь животных на скотобойни и грузы, но постепенно была адаптирована к перевозке пассажиров и проявила себя в полной мере во время прусской осады 1870–1871 годов, когда французские солдаты прорывались на паровозах для защиты городских кварталов. То был первый опыт механизированных военных действий.
Petite Ceinture сняли с эксплуатации в 1930-х годах, но до сих пор сохранились отдельные участки. Разбитые возле Бастилии сады, Coulée Verte, как раз тянутся вдоль старой железной дороги. Парки Монсури (Montsouris) на юге и Бют-Шомон на севере пересекают заброшенные рельсы, а музыкальный фестиваль Флеш-д’Ор в Двадцатом округе проходит как раз на бывшей станции Petite Ceinture.
Между тем в XIX веке велись ожесточенные споры о необходимости строительства мощной городской железнодорожной сети. В 1863 году свою первую городскую железную дорогу запустил Лондон. За ним последовали Нью-Йорк, Берлин и Вена, и даже Будапешт успел запрыгнуть в последний вагон. Париж заметно отставал, и по истинно французской причине.
С 1856 года, как только начались дискуссии о городской железной дороге, и вплоть до 1890-го каждое предложение натыкалось на барьеры. Некоторые идеи французских инженеров были слишком безумными, чтобы их можно было рассматривать всерьез. Одни предлагали нечто вроде парка аттракционов, с поездами, курсирующими по подземным рекам. Инженер по имени Арсен-Оливье де Ландревиль ратовал за строительство гигантских виадуков, по которым паровозы парили бы над парижскими крышами, не загрязняя дымом городской воздух.
Среди наиболее футуристических идей был план вообще избавиться от паровозов и использовать еще не испытанную технологию электрической тяги. Этот смелый проект был выдвинут парижским инженером-строителем Эдмоном Уэ, в союзе с главным инженером города Фюльжансом Бьенвеню, который уже изобрел фуникулер для раскинувшегося на вершине холма квартала Бельвиль. Бьенвеню был к тому же экспертом в строительстве канализационных сооружений – идеальное сочетание квалификаций для проектирования подземной железной дороги.
Трудность заключалась в принятии решения. Существующие железнодорожные компании горели желанием самостоятельно управлять городской транспортной системой и потому вступили в затяжную борьбу с администрацией Парижа, которая хотела перехватить контроль. В довершение всего, правительство страны состояло из «правых», в то время как Париж смотрел à gauche[72], и это еще сильнее накаляло страсти.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы на горизонте не замаячила Всемирная выставка 1900 года, которая должна была стать площадкой для демонстрации французских инноваций и технологий. Среди выставочных экспонатов были первые траволаторы (конвейер-ленты для перемещения людей), а на большом экране показывали фильмы братьев Люмьер. Одновременно со Всемирной выставкой Париж принимал у себя и Летние Олимпийские игры. Ожидали наплыва миллионов, и организаторы надеялись, что гостям выставки, проходящей возле Эйфелевой башни, захочется посетить и спортивные события в Винсенне, восточном пригороде Парижа[73]. Таким образом, встала необходимость срочного строительства хотя бы одной линии métro, и наконец, в 1897 году, Париж начал ставить свои планы на рельсы.
Вполне предсказуемо, что город выбрал проект своего инженера – а именно электрическую подземку (которая к этому времени уже не была утопией, поскольку Лондон эксплуатировал электрическую систему с 1890 года). Эта идея была особенно привлекательна для парижских чиновников, поскольку исключала вмешательство со стороны железнодорожных компаний. Мало того что поезда переходили на электрическую тягу, им еще предстояло бегать по тоннелям, слишком узким для традиционных составов.
Последний барьер на пути строительства парижской подземки рухнул в марте 1898 года, когда правительство страны проголосовало за закон, декларирующий проект как «предприятие коммунального хозяйства», тем самым передавая контроль за производством работ городу.
Чтобы не разжигать конкурентную борьбу между французскими железнодорожниками, контракт на строительство был отдан аутсайдеру, бельгийскому промышленнику и археологу-любителю Эдуарду Ампену. Он создал Compagnie de Chemin de Fer Métropolitain de Paris[74] и в октябре 1898 года поручил Фюльжансу Бьенвеню рыть землю[75].
Придерживаясь маршрута, который позволял копать вдоль существующих дорог (он еще не придумал, как строить тоннели под жилыми домами без угрозы их обрушения), Бьенвеню вскоре превратил улицу вдоль всего Лувра и Тюильри в гигантскую траншею. Работы продвигались с удивительной скоростью, хотя возникали и непредвиденные задержки. Так, в декабре 1899 года обрушился тоннель под Елисейскими Полями, образовав кратер шириной 15 метров и глубиной 20 метров, в который рухнули деревья и фонарные столбы, но, к счастью, только двое прохожих отделались травмами. И никто не предполагал, что придется выкопать такое количество земли. Целая флотилия барж вывозила землю по Сене, а по ночам подключались городские трамваи, которые тащили груженные грунтом вагоны на свалку.
Торжественное открытие первой линии парижского metro состоялось после всего лишь двадцати двух месяцев работ, 19 июля 1900 года, в час пополудни; поезда перевозили гостей «Экспо» из Порт-Майо (Porte Maillot), что возле Триумфальной арки, к Олимпийскому стадиону в Порт-де-Венсен (Porte de Vincennes). Местные жители тотчас освоили новый вид транспорта, и он стал таким популярным, что составы из трех вагонов пришлось удлинить до восьми – но, как ни печально, это настолько снизило скорость движения, что все преимущества подземки сошли на нет.
Как бы то ни было, проект заработал, и Бьенвеню получил задание двигаться дальше и строить еще пять линий, включая четвертую, которая требовала строительства тоннеля под руслом Сены.
Эта трудная и опасная задача была решена двумя гениальными инженерными приемами. Пробурить заиленный берег в квартале Сен-Мишель было невозможно, не повредив существующую наземную железнодорожную ветку, поэтому Бьенвеню закачал ледяную соленую воду и заморозил почву. Но даже при этом целых десять месяцев ушло на то, чтобы прорыть 14,5 метра тоннеля в илистом грунте, а ведь еще не начинали копать под самой Сеной.