Шагающая смерть - Кейт Уильям. Страница 144

– Они все-таки послали сигнал предупреждения в штаб.

– Похоже, придется пробиваться с боем, – сказала Лара Андерс. Дэв согласился:

– Запускай уорфлайеры.

Уорфлайеры мало чем отличались от уорстрайдеров, только вместо ног у них были криоводородные ракетные двигатели. Оба DR-80 «Тенраи», что на нихонго означает «Небесный гром», стали трофеями повстанцев во время рейда на Нимрод, принесшего свободу Дэву и его товарищам из Терранских рейнджеров. По 12 тонн каждый – а вместе с полным запасом реактивной массы всего 18 – они представляли собой крохотные автономные космические корабли. Ни достичь самостоятельно орбиты, ни войти в атмосферу для приземления они не могли. И туда, и сюда их доставляли аэрокосмолеты. Примерно так же транспортируются и наземные братья флайеров – страйдеры.

В космическом вакууме панели грузового отсека на брюхе «Макетуки» неслышно раздвинулись, и через секунду магнитные захваты внутренних слотов выпустили из своих когтей два DR-80. До Вавилона-Орбитального оставалось не более 15 минут лета, и Шиппурпорт представал с этого расстояния всего лишь сеточкой далеких огней, увенчанных сияющей полоской небесного лифта. Дэву он напоминал паутину со сверкающими на солнце капельками росы, невыразимо нежную, тонкую и прекрасную. Вполне возможно, что скрытые в этой красоте лазеры уже взяли их на прицел.

– Связь функционирует, – доложила Симона. – Мы их держим.

На уорфлайерах не было людей, только ИИ бортовых компьютеров. И оба корабля почти наверняка обречены на гибель в течение нескольких секунд. Управляли ими Гарольд Николсон и Торольф Бондевик через систему дистанционного управления, что позволяло обоим джекерам оставаться в своих противоперегрузочных креслах в кабине экипажа. И тот и другой родились на Локки и имели солидный опыт подобной работы на Асгарде-Орбитальном. Вот и сейчас они почти одновременно включили реактивные двигатели DR-80.

– Сенсоры регистрируют рост напряженности поля, – сообщил Николсон на общей частоте.

– Вижу, – откликнулся Бондевик. – Экранное облако.

– Огонь!

Из центрального корпуса одного из флайеров вырвалась стрела света, за ней устремилась другая. Высокоскоростные ракеты «Стархок» имели радиус действия свыше 100 километров. Те, что находились в распоряжении Имперского Флота, могли нести ядерные боеголовки, Гегемонии же разрешалось иметь только обычные. Те, что мчались сейчас к цели, были оснащены нанозарядами, и когда через мгновение они взорвались, миллиарды мельчайших наночастиц засияли на солнце подобно зеркальным щитам.

Веками инженеры искали путь к созданию мифического «силового поля», столь популярного в ВИР-постановках. В то время как разнообразные магнитные экраны давно уже существовали и широко применялись, например, при прохождении пилотируемых кораблей через радиационные пояса газовых гигантов или пересечении внутренних планетных систем красных карликов, – волшебное защитное поле, способное отражать лучи лазеров и потоки заряженных частиц, а также ядерные ракеты, оставалось несбыточной мечтой или достоянием фантастики.

Шагом на пути к этому совершенству стало создание экранного облака, ведь то, что нельзя увидеть или обнаружить радаром, нельзя и уничтожить. В двухстах километрах от стыковочного порта синхроорбитальной станции появилось двойное серебристое облако и поплыло к ней со скоростью 10 километров в секунду. За ним, укрывшись от радаров, следовали «шаттл» и оба уорфлайера. Их ждали; лазеры пристыкованного «Токитукадзе» обрушили всю свою мощь на приближающееся облако, из башен самой станции тоже ударили лучи смертоносной энергии. Облако-экран поглотило каждый луч и рассеяло его, прикрыв атакующую группу.

Конечно, эта преграда не остановила бы ракеты, чьи бортовые компьютеры идентифицировали бы цели и самонавелись на них, но их запуск с корабля во время стыковки невозможен. Приказ отшвартоваться уже был отдан, но на его исполнение понадобится несколько минут, ведь корабль и порт связывали сотни труб, кабелей, узлов и агрегатов. Так что пока ракетные установки оставались блокированными стыковочным колпаком, а потому «Токитукадзе» оказался не в состоянии дать нападающим достойный ответ. Счет времени шел уже на секунды.

Когда экранное облако зацепило своим краем стыковочный порт, серебристая пыль уже почти рассеялась до состояния прозрачности, но тем не менее инерционной силы оказалось достаточно, чтобы микроскопические частицы ободрали с дюраллоевых поверхностей нанесенные краской регистрационный номер и знаки отличия. Рабочие в скафандрах метнулись в убежища, транспластовые окна покрылись беловатым налетом, «замерзли», а по корпусу эсминца с шумом, подобным отдаленному рокоту океанского прибоя, ударили миллионы мельчайших частиц.

Рокот затих, облако проплыло мимо, устремляясь со все возрастающей скоростью в глубь космоса. И когда окружающее пространство расчистилось, первая из выпущенных ракет ударилась о корпус эсминца и взорвалась.

– Вижу еще три больших имперских корабля Это еще, черт возьми, что такое?

– Транспорты. Не ругайся, а следи за скоростью сближения.

– Иду за тобой.

Дэв внимательно прислушивался к разговору Николаса и Бондевика. С трудом верилось, что оба пилота пристегнуты к противоперегрузочным креслам в кабине экипажа «шаттла», что они лежат молча рядом со своими товарищами, а не мчатся сейчас на двух уорфлайерах к замершему у стыковочного порта имперскому эсминцу, обмениваясь репликами.

Через несколько секунд после того, как экранное облако окутало космопорт, каждый из них выпустил еще по две ракеты «Стархок» с разрывными боеголовками. Подключившись через свои цефлинки к бортовому ИИ «шаттла», они рассчитывали необходимое ускорение, прокладывали курс, определяли время, причем делали все это почти со скоростью света и с необычайной, недоступной человеку точностью. Все четыре «Стархока» подлетели к «Токитукадзе» спустя несколько секунд после того, как экранное облако начало рассеиваться.

– Наведение. Иду к цели, – крикнул Бондевик. – Есть!

Борт эсминца опалила белая вспышка взрыва. «Шаттл» был уже достаточно близко, так что Дэв ясно видел «Токитукадзе», передняя часть которого все еще находилась под стыковочным колпаком в паутине орбитальных соединений. Космический гигант вздрогнул, искореженные фрагменты обшивки разлетелись во все стороны, подводящие портальные трубопроводы выгнулись от удара.

– Иду за тобой, – сказал Николсон, и на глазах Дэва к испускающему инфракрасное сияние отверстию в борту эсминца метнулась вторая молния. Еще одна ослепительная белая вспышка, еще один удар. – Проклятие! Они меня достали. Переключаюсь на второй.

Все происходящее Дэв видел через мощный оптический сканнер, расположенный на флайере Бондевика. Теперь он мысленно переключился на флайер Николсона, разделив с ним пункт наблюдения. Прямо перед ним находился корпус имперского эсминца, и Дэв летел к нему, держа в вилке прицела ту рваную дыру, которую проделала первая ракета. В верхнем углу поля обзора мелькали цифры, показывающие расстояние до цели. Рассмотреть «Токитукадзе» как следует он не успел, еще один бесшумный взрыв, на этот раз чуть правее того места, где вошла первая ракета Бондевика. А вот его вторую успели перехватить лазеры…

Дыра в боку могучего корабля превратилась в пещеру. Вместе с ракетой Николсона Дэв влетел в нее, чувствуя над собой лопнувшие переборки, ощущая хаос беспорядочно спутанных труб и кабелей… в следующий миг в его мозгу «заснежило», зашипело – ВИР-контакт прервался.

В голове прояснилось. Только теперь он снова был на борту «шаттла», идущего за флайерами на расстоянии около 100 километров. Почти все небо занимала синхроорбитальная станция: огни, громадные резервуары, жилые модули, строительные площадки, стыковочные узлы…

Даже без увеличения «Токитукадзе» лежал как на ладони. После двойного удара среднюю часть корабля окутывали клубы белого тумана – замерзшего воздуха и воды. Огромная башня на корме повернулась.