Шагающая смерть - Кейт Уильям. Страница 28

Жизнь в молодой колонии изобиловала трудностями. Современное оборудование и промышленные наноконструкторы в большинстве случае были не доступны. Доставка техники, скажем, сельскохозяйственных машин, на звездолетах влетала в копеечку и потому была нецелесообразной. Когда Катя, третья дочь в семье американского грека и украинки, выросла, то возненавидела ферму. Она училась в единственном в Новой Америке техническом университете, который располагался в Джефферсоне. Весь доход, который она должна была получить за последующие восемь лет, предполагалось выплачивать для погашения задолженности, возникшей в результате вживления трехразъемного имплантанта. Первым местом ее работы стала крохотная космическая станция Новой Америки, где она отвечала за работу приборов контрольного пульта.

И все же она умудрилась вырваться оттуда и получить более престижное место. Сначала она стала пилотом транспортного челнока, а затем ее приняли в члены экипажа «Золотой Афродиты». Это была крупная, пятидесятиметровая яхта для межзвездных перелетов, принадлежавшая Престису Чадвику, одному из основных держателей акций Новоамериканской Корпорации, который к тому же являлся вице-президентом местного филиала Банка «Накасоне-Америка».

Катю вовсе не прельщала жизнь новоамериканской элиты, но, как оказалось, чтобы сохранить за собой это место, ей нужно было много времени и сил посвящать деятельности, выходящей за рамки непосредственных рабочих обязанностей. При первой же удобной возможности она подала заявление об уходе и посетила призывной пункт в Джефферсоне. Имея опыт управления таким судном как «Афродита», она тотчас получила назначение на межзвездные транспорты.

Начав со вспомогательного состава на борту «Косен Мару», водоизмещением в 12000 тонн, она быстро доросла до первого пилота и продолжила служить на чудовище I-4K под названием «Каибуцу Мару». Свой долг за имплантант ей удалось выплатить за два года. Хватило одного-единственного полета по маршруту Новая Америка – Земля и обратно. В течение всего этого периода высокий показатель техномегаломании (ТМ), который у нее равнялся трем баллам, никак не проявлял себя.

Позже она поняла, что произошло. Условия работы на борту «Афродиты» были довольно нервозными и достаточно неприятными, в результате чего эмоции и повлияли на показатели оценки психического статуса. По правде говоря, проходя тестирование на должность в Вооруженных силах, Катя в эмоциональном смысле была совершенно спокойна. Возможно, кто-то в оценочной комиссии проявим, небрежность. Возможно, дело было даже не в самих показателях, а в том, каким образом их интерпретировали. Но в условиях Божественного Океана, ведя тяжелую, неповоротливую калошу по бушующим синим волнам, служащим переходным состоянием между нормальным четырехмерным пространством и квантовым гиперпространством, Катя не могла не упиваться чудом первозданной силы. Поэтому она точно знала, что чувствовал Дэв Камерон, когда словно из пустоты небытия происходила материализация энергии, где реальность существования четырехмерного пространства становилась такой же хрупкой, как плывущий по воздуху мыльный пузырь, подхваченный потоком квантовой энергии и перенесенный в невообразимый мир Божественного Океана. Так просто было поддаться этому чувству непобедимости, подняться над всем сущим и, воспользовавшись еще одним шансом, прокатиться на гребне квантовой волны…

Когда «Каибуцу Мару» преодолевал синие волны гиперпространства между Солнцем и 26-й Дракона, сгорел шунт электроцепи квантового потока. Она чувствовала, что уровень мощности начал колебаться, чувствовала, что теряет контроль, но в Кате жила уверенность, что она снова сумеет обрести его, как только преодолеет гребень.

Выгорел до остова целый демпферный блок. ИИ «Каибуцу Мару» в самые последние секунды успел выключить двигатели звездолета. Еще мгновенье, и многотонная махина корабля, начиненная сложнейшей техникой, превратилась бы в раскаленный сгусток плазмы. Судно провалилось в четырехмерное пространство с выведенными из строя системами питания и сгоревшими двигателями. Случилось это на расстоянии нескольких десятков световых лет от дома.

Катя, все еще остававшаяся подключенной, смотрела в усыпанную звездной пылью бесконечность. Со всех сторон ее окружал Черный Вакуум, пустота, с которой ей еще не приходилось иметь дело. Конечно, ей случалось видеть космос и раньше, когда она работала на борту космической станции или выводила на орбиту транспортные корабли. Но при этом часть небосвода всегда занимали планеты, дающие достаточно света, чтобы можно было сориентироваться и определить свое местоположение в пространстве.

Однако ситуация, в которую она попала на этот раз, отличалась от всех предыдущих. Посредством сенсоров судна она не видела ничего, кроме далеких звезд и слабой измороси Млечного Пути, выписывающего на небе невообразимой величины окружность. Она пережила жуткий момент, хотя и не знала, сколько он длился, – секунды, часы или даже сутки. Ей казалось, будто она падает в пустоту, а темнота все плотнее обступает ее, сжимая круг…

Шансы на спасение расценивались как один против миллиона. Корабли, затерянные в Божественном Океане, могли быть обнаружены по следам пульсирующей интерференции, которые оставляли за собой. В беспорядочном шуме космоса они отмечались как колебания квантовой энергии. Это было подобно упорядоченной кильватерной струе, что остается за кормой корабля. Внезапное исчезновение кильватерной струи «Каибуцу Мару» было зафиксировано другим кораблем, независимым торговым судном «Эндрю Сен-Джеймс». Запись об инциденте они внесли в судовой журнал, и когда десять дней спустя купец прибыл на 26-ую Дракона, о случившимся было доложено в диспетчерскую космического транспорта Новой Америки. Через четыре дня после этого, прочесывая зону, в которой потерялось судно, вместе с небольшой флотилией поисково-спасательных кораблей, в четырехмерное пространство провалился имперский эсминец «Асагири» и запеленговал сигнал терпящего бедствие «Каибуцу».

После спасения Катя неделю провела в больнице. Шли разговоры о психореконструкции и добровольной избирательной амнезии. Она пережила такой сильный стресс, что к обычной жизни могла вернуться только при условии, что память об этих событиях будет стерта. Но она переборола себя. В тот день в кабинете она сказала Дэву правду. Все были уверены, что она оставит службу и вернется на ферму. Катя, однако, отказалась сделать это. Вместо этого она попросила перевести ее в пехоту. Имея три вживленных разъема и опыт вождения звездолетов, она вступила во Второй Новоамериканский полк народного ополчения.

Шесть месяцев спустя полк был переведен к другому месту дислокации. Гегемония вела политику, весьма поощряемую властями Империи, суть которой сводилась к тому, чтобы ни одно воинское подразделение никогда подолгу не задерживалось в одном месте. Это было верное средство профилактики слишком тесных связей между военными и гражданским населением. Кроме того, появление на 36-ой Змееносца С II, то есть Локи, ксенофобов требовало значительного подкрепления местных сил. Таким образом Второй полк Новой Америки стал Пятым полком, известным больше под именем «Молоты Тора». Они прибыли на Локи как раз вовремя, чтобы принять участие в кампании при Йотунхеме.

С тех пор Катя была счастлива. За это время от рядового она выросла до командира взвода, а за шесть месяцев до появления здесь Дэва стала командиром роты. Но она так и не смогла забыть звезд, открывшихся ее незащищенному взгляду на терпящем бедствие «Каибуцу». Поэтому она не переставала радоваться тому факту, что ночи на Локи всегда были пасмурными, а небо затянуто сплошной облачностью. Она по-прежнему ненавидела темноту. Тут до ее сознания дошло, что кто-то произнес ее имя.

– Прошу простить меня.

Варней, вскинув одну бровь, недоуменно сверлил ее взглядом.

– Я спросил, не хотите ли вы что-нибудь добавить, уже сказанному, капитан Алессандро?

Она немного помолчала, собираясь с мыслями, которые так далеко увели ее от слушания дела.