Шагающая смерть - Кейт Уильям. Страница 46

– Капитану привет! – сказал Дэв. – Я вас не ждал.

– Совершаю обход, младший офицер, – ответила она, внимательно вглядываясь в лицо Дэва. Она заметила, что глаза его слегка расширились, а щека нервно дернулась. Как Катя и ожидала, он еще не знал, что случилось с ним в эти последние дни.

– Мне сказали, что ты испытываешь свои новые ноги, и я подумала, что стоит пойти и посмотреть на тебя. Ну, как они?

– Еще немного слабые. – Одной рукой он похлопал по серебряной ленте опорной рамки ходунков, сбегавшей по бедру вниз. Он окинул взглядом ее ноги.

– А вы, похоже, в полном порядке?

– Кузо, – выругалась она. – Мне даже не понадобились ходунки. Они впрыснули мне медицинское наносредство, которое сшило кости еще до того, как они успели отрезать твои ноги. Не прошло и двадцати четырех часов, как я уже была в полном порядке. Но, боги, в каком виде был ты!

Она говорила это специально, чтобы оценить глубину перенесенного шока, узнать, не кровоточат ли еще скрытые душевные раны.

– Ага, они сказали мне то же самое. – Он отвел взгляд в сторону и покачал головой. – А как Суреш, вы что-нибудь слышали о нем?

Она кивнула. Стараниями наносоматических инженеров медицинского центра Суреш Гупта выжил, его спинной мозг удалось восстановить. К несчастью, из-за остановки сердца он слишком долго – около двадцати минут – находился без кровоснабжения, поэтому пострадала значительная часть его мозга. С анатомическими повреждениями удалось справиться… но не все нейронные пути были воссозданы. Так, была утрачена память, личность и даже самосознание. Нанотехническая хирургия не способна исправлять травматическую амнезию. Даже если полностью перезагрузить его оперативную персональную память, уйдут годы на то, чтобы Суреш восстановил то, что потерял.

Он выздоровеет. Каждый новорожденный ребенок проходит через эту процедуру. Но новый Суреш – или как там он предпочтет называть себя – никогда не вспомнит о старом Суреше, генетически идентичном ему, с личностью которого у него не будет ничего общего. Для него жизнь начнется заново, как если бы он родился с телом двадцатичетырехлетнего человека и девственно чистым мозгом.

– Слышала, – ответила она, подумав, не это ли в действительности мучило его. На базе Гупта и Камерон были друзьями, и она решила сменить тему.

– Ты слышал, что атака ксенов была отбита? На это ушло два дня, но Шведская линия выстояла. По тоннелю, обнаруженному тобой, был нанесен удар специальной командой. Говорят, что прежде чем разбомбить его, они взяли с места исключительно полезный материал, а потом не оставили от него камня на камне.

Он кивнул:

– Я рад.

– А как долго ты будешь носить эту штуку? Ноги еще не до конца выросли?

– Нет, мне сказали, что уже все. Специалисты по наносоматике говорят, что эту штуку мне нужно носить еще неделю, чтобы мышцы достаточно окрепли и выдерживали мой вес.

– Разницу ты никогда не ощутишь. – Она подняла левую руку и помахала ею. – Мне ее сделали два года назад.

– В самом деле? – Глаза его наполнились ужасом.

– Они будут, как прежние. Только не увидишь на них старых шрамов и прочих изъянов.

– Мне сказали то же самое. – Он отвел взгляд. – Последние два дня мне все время хочется есть.

Медицинское наносредство, введенное Катей в организм Дэва, предназначалось для того, чтобы привести его в бесчувственное состояние, остановить кровотечение и исключить распространение чужеродных наносредств в организме. Хирурги ВМЦГ ампутировали Дэву обе ноги и приживили зачатки нейтральной быстро растущей ткани, рост которой осуществлялся под наблюдением лучших инженеров ВМЦГ в области наносоматики. Завершившие рост к четвертому дню новые ноги ничем не отличались от старых, но они еще были ужасно слабыми и пока не могли не только носить его тело, но даже держать его вес без дополнительной опоры ходунков. В организм Дэва вводили метаболические эффекторы, которые преобразовывали сырье в мышечную ткань, по этой причине он испытывал постоянное чувство голода. Вскоре ему предстояло приступить к программе тренировок, тогда у него не будет времени думать о чем-то постороннем.

Если, конечно, его психика не пострадала от того, что он пережил на гребне холма. Именно это Катя и пыталась выяснить сейчас.

– Рада узнать об этом. – Катя улыбнулась. – Ты голоден, значит, поправляешься. Знаешь, когда тебя вытаскивали из «Клинка», я подумала, что им придется отскребать тебя лопатой.

Катя заметила, как от этого нарочито грубого замечания с ее стороны у Дэва дернулся уголок рта. Что ответит он ей на это? «Если бы психиатры только узнали, что я здесь делаю, они бы, не колеблясь, вышвырнули меня вон из купола, даже не позволив надеть скафандр», – подумала Катя.

Но ей нужно было узнать, как он отреагирует.

– Думаю, мне не слишком бы понравился ее дизайн, – ответил Дэв. – Старомодный инструмент. И совсем не мой стиль.

– А какой у вас стиль, лейтенант? Романтический – военно-морских сил раннего периода?

– Романтический, определенно. На много веков отставший от современности.

Она рассмеялась.

– Боже правый, Дэв, уверена, что у тебя все будет в порядке!

Он криво усмехнулся.

– А вы думали, меня можно уже списывать со счетов?

– Такие случаи известны. Психика может подвести куда сильнее, чем тело. А ты пережил очень сильную травму.

Медицинские инженеры в состоянии восстановить тело, залечить раны. Но самыми серьезными ранами на войне считаются те, что получает душа: шок, пережитый в результате ранения, шок, пережитый при гибели друзей, разрушающее воздействие страха. Лечение можно начать с чего угодно: с прямых рекомендаций и советов, психических имитаций, терапии на уровне подсознания, но завершить лечение должен пациент сам.

Дэв задумчиво покачал одной ногой.

– Да. Наверно, все дело в том, что они так быстро залатали меня, что я даже не понял, что произошло со мной. Так что я в полном порядке, капитан. В самом деле.

Катя согласилась. Она видела предварительные данные психических тестов, но она не знала, как сложить их в единую картину. Его ТМ-показатель снизился теперь до отметки два, что могло означать, что он утратил часть своей задиристости. Конечно, имела место определенная депрессия. Показатель клаустрофобии вырос, подозрительность по отношению к начальству осталась на прежнем уровне. В целом его состояние как будто улучшилось.

– Итак, как насчет возвращения к работе, кадет?

Она снова уловила легкое подергивание мышц его лица.

– Я не против, капитан. Если ваши ребята захотят взять меня обратно.

– Как я уже говорила, ты обладаешь всеми предпосылками стать великим пилотом страйдера. Мне только нужно было убедиться в том, что то, что произошло тогда, не сказалось на твоих мозгах.

– Они такие же тупые, как и были, капитан, не больше. Дело в том… В общем я не знаю, смогу ли справиться. Может быть, мне лучше вернуться в пехоту?

Она покачала головой.

– Я просмотрела записи твоего боя с «Коброй» после того, как моя сеть оказалась вырубленной. Ты очень хороший, прирожденный оператор. У леггеров твои таланты останутся невостребованными.

– В пехоте, – поправил ее он. – Беда в том, что все представляют меня героем. Но это не так. Я был просто безумно напуган. Когда мы находились по ту сторону «Клинка» и пытались вскарабкаться по лестнице, я испытывал такой страх, какого никогда раньше не чувствовал.

Так вот в чем дело. Обжегшись однажды, он не был уверен, сможет ли вынести это во второй раз. Весь ужас пережитого он будет переживать снова и снова, и никакая помощь психиатров не поможет ему.

– Кузо, Дэв. Знаешь, кто не боится на поле боя? Мертвые и бесчувственные. Ты думаешь, что чем-то отличаешься от других?

Он криво усмехнулся.

– Вовсе нет.

– Не ты один боялся на гребне.

– Вы тоже, капитан?

– Но только, если хоть одна живая душа узнает об этом, я найду способ, как проветрить твои мозги. Я выпала из страйдера только потому, что струсила. Это была слепая паника, мне хотелось бежать и спрятаться куда-нибудь. Если бы я не сломала ногу, то, наверное, еще бежала бы куда-то.