Переплетение судеб (СИ) - Ланкастер Наталья. Страница 30

- Спасибо, док, - я улыбаюсь и поворачиваюсь к хмурому мужу. – Ну сколько можно, - рука сама дергается и пальчики разглаживают морщины между темных бровей, - чего ты вечно хмуришься, док же хорошие новости сказал. А ты тут вредную какашку вновь включаешь. Что опять стряслось?

Тяжкий выдох вырывается из Джима.

- Ничего, все хорошо, спасибо доктор, за такие новости, - Джеймс дергает уголком губ, а потом берет мою руку, что все еще висит перед его лицом и переплетает наши пальцы. – Правда, спасибо. Мы можем идти?

Я уже не вижу, как мрачнеет взгляд доктора, наблюдая за нашими переплетенными пальцами – это так непривычно. К этому можно привыкнуть, слишком уж приятно.

- Да, на сегодня все, увидимся завтра утром, - тихо молвит МакКалистер. – До свидания, мистер Николсон, миссис Николсон.

Глава 20.

Джеймс.

С содроганием я смотрел на темно-бордовую дверь, что вела в дом моих родителей. В дом, где я провел восемнадцать лет своей жизни. Мне было страшно снова оказаться в этих стенах где я испытал все стадии боли, ненависти и осознания своей слабости. Не появлялся в них с тех самых пор как уехал учиться в университет, потом снимал квартиру, и в конце концов переместился в супружеский дом, который родители подарили на свадьбу.

И вот я снова здесь.

Смотрю на эту дверь и не могу найти в себе сил доехать до подъема, что родители сделали явно для меня. Просто не могу. Страх, что накатывал волнами, пускал дрожь по всему телу, заставлял руки трястись, воздух в легкие поступал через раз отчего грудь ходила ходуном.

- Джим? – позади меня слышишься звук закрываемой двери, а после перед моим лицом оказывается личико моей жены. Из-под темной шапки вылезли несколько прядей ее длинной челки, упав на аккуратный нос, отчего она немного морщится, рука сама тянется убрать их. Она замирает от моего касания, но вскоре отмирает, выдыхая. – Все хорошо?

- Не совсем, - я натянуто улыбаюсь. – Не был в этом доме уже двенадцать лет, у меня нет светлых воспоминаний о нем. Лишь кошмары да отголоски боли. Но я должен перебороть себя, иначе это никогда не измениться. Так и останусь тем глупым мальчишкой, что верит любому, кто проявит добро.

Я вижу, как мрачнеет выражение ее лица, как темнеет взгляд карих глаз, становясь похож на темный шоколад, как Дженнифер стискивает зубы, а после чувствую, как она выдыхает тяжело горячий воздух.

- Если что, - тихо шепчет она, кладя мне на ноги подарочную упаковку и отдавая в руки небольшой, но аккуратный букет мелких хризантем нежно-розового цвета, - я рядом. Только позови. Готов?

Сил хватает лишь на кивок головой.

Крепко стискиваю кулаки, отчего цветочная обертка жалобно скрипит в моих руках, приходится силой перебарывать своих демонов, что по пятам следуют за мной.

Дверной звонок навевает тяжелые воспоминания.

- Здравствуйте, миссис Николсон? – перед глазами испуганное лицо моей матери, которое я вижу лишь одним глазом, второй уже полностью заплыл и пульсировал игольчатой болью. – Я офицер, Алекс Степмон, ваш сын Джеймс, попал в передрягу, мы с напарником хотели отвезти его в больницу, но он настойчиво отказывался, поэтому нам не оставалось ничего, кроме как отвезти его домой.

- Сынок, что стряслось? – мама дрожащими руками пыталась коснуться моего разбитого лица, но я лишь отшатнулся от нее и ударил по этим самым рукам, что не раз залечивали мои раны.

- Не тронь! – выдыхаю сквозь зубы. – Я могу идти в дом, офицер?

- Да, конечно, - мужчина кивает, а я тут же кидаюсь в спасительную комнату. – Больше не влезай в драки, парнишка!

Это не я влезаю в драки, придурок, это они меня втягивают в себя!

Так и хочется ему это все прорычать, но знаю, что ничего не измениться. Просто получу потом еще раз за то, что накрысятничал, а потом моя жизнь превратиться в еще больший ад. Хотя куда уж больше…

- Сынок… - чуть ли не шепотом зовет меня мама, стоя за дверь. – Пожалуйста, позволь помочь тебе.

- Сам справлюсь, не маленький уже, так что не лезь!

Слышу лишь тихие всхлипы и ее мягкие шаги по лестнице, а последующие мои десять дней состояли из боли и крови.

Крепкое сжатие плеча вырвало меня из мыслей.

- Я рядом.

Знакомые до боли шаги, щелчок замка и вот на нас смотрят любимые голубые глаза.

- Здравствуй, мама, - слюна как наждачка проходиться по моему пересохшему горлу, когда я пытаюсь сглотнуть. – Это тебе.

Дрожащие руки со сморщенной от времени кожей осторожно принимают букет хризантем и пакет из ювелирного.

- Вы ведь пройдете? – тихо спрашивает мама, поглядывая то на меня, то на Дженнифер. Явно не ожидала увидеть нас вдвоем, я ведь так и не сказал родителям, что уговорил ее вернуться.

- Конечно, миссис Николсон, - отвечает за двоих Дженнифер и аккуратно толкает коляску со мной в открывшуюся дверь. – Если честно, я бы не отказалась от чашки чая.

- Сейчас-сейчас, - защебетала мама, пока ставила цветы в воду и аккуратно поставила пакетик на столик перед телевизором. – Только чайник поставлю, вы пока раздевайтесь.

- В норме? – тихо, практически шепотом спрашивает Дженнифер, мягко разматывая шарф с моей шеи. Я лишь киваю и помогаю ей стянуть с меня куртку, и ботинки. После того, как она сняла с меня всю уличную одежду, разделась сама и пошла в сторону кухни, через плечо поглядывая в мою сторону.

- Еду я, еду, - бурчу я ей в ответ на этот настырный, но мягкий взгляд карих глаз и получаю в ответ улыбку самыми уголками губ.

- Дженни, - слышу, как выдыхает матушка, стоит жене зайти на кухню. – Ты вернулась...

- Да, миссис Николсон, - тихо отвечает ей девушка. – Мы с Джимом поговорили, о многом поговорили и пришли к выводу, что нам стоит попытаться узнать друг друга. Стать друзьями.

- Я рада, - не вижу, но чувствую нежную улыбку матери, отчего тревога медленно отпускает, но напряжение вновь возвращается, когда мама задает следующий вопрос. – Но как же то его завещание?

Дженнифер молчит, но мне кажется, я буквально ощущаю волны ее злобы, что исходят от нее прямо сейчас. Сам стискиваю зубы, лишь бы не зарычать от своей собственной глупости. Черт. Как я мог забыть об этом. О причине почему я вообще оказался в этом гребанном кресле. Причине, почему я снова разбит, искорежен, сломан.

- Я завтра же вызову нотариуса, мама, - вижу, как Дженнифер вздрагивает от моих слов и медленно поворачивается ко мне лицом. Глаза темные, даже злые, плечи напряжены – не знает, что именно я следом скажу. – Аннулирую свое завещание и составлю новое. Пригодиться.

Плечи моей жены с каждым выдохом все больше расслабляются, а злость покидает взгляд, руки, сжатые в кулак, расцепились.

- Хорошая идея сынок, - чуть поджатые губы и отведенный взгляд мамы, вызывает лишь комок в горле и горечь на языке.

- Мам, - мягко хватаю ее руку и осторожно целую пальцы, - прости меня. За то, что было в больнице, и за то, что я все это время отрицал то, что вы мне говорили про нее. Вы все были правы, а я влюбленный дурак не верил.

- Милый, - слезливым шепотом, - все хорошо, правда. Кому как не нам знать, как порой ослепляет любовь. Мы с твоим папой тоже однажды обожглись о других людей, пока не встретились. Это больно, я знаю.

Мамина рука, та что оказалась свободно от моего плена, осторожно ложиться на мою грудь, прямо туда, где отчаянно борется за жизнь борется мое разбитое вдребезги сердце.

- Тут болит, да? Я знаю, что болит. Но время лечит, и это правда. Оно переболит, заживет, срастется, и может быть оно будет не таким как раньше, но ты будешь жить. От больной любви еще никто не умирал. Все наладиться, я обещаю тебе. Она того не стоит. Эта девушка, не стоит твоих чувств, твоего времени и нервов.

- Болит, - хриплю в ответ. – Очень больно, мама.

- Знаю, родной мой, знаю, но все будет хорошо, - она мягко потирает меня по щеке, что наверняка колется, и дарит ласковый поцелуй в лоб. – Давайте лучше попьем чаю, да? Не будем думать о плохом. И я никогда не сердилась на тебя, Джеймс, я все прекрасно понимаю. Ты верил единственному человеку, что был добр к тебе в школе, не удивительно, что ты отдал ей свое сердце. Жаль, что она не оценила этого.