Танцующий бог - Эльтеррус Иар. Страница 9

Когда учитель во время привала впервые проявился, Сейла подняла истошный визг, ее едва удалось успокоить. Она почему-то видела призрака, хотя не должна была. Это сильно удивило Фаэра, он задумался и исчез, велев на прощание Кейсаву преподать девочке основы Искусства. Она этому страшно обрадовалась и принялась терзать юношу вопросами, на которые тот терпеливо отвечал, разъясняя непонятное раз за разом.

К счастью, Сейла, хоть и была совершенно безграмотна, обладала от природы острым и пытливым умом, поэтому без особого труда усваивала то, что преподавал ей Кейсав. И примерно через декаду пути у нее получились первые ученические связки, созданные правильно, с учетом основных векторов разнородной энергии, а не так убого, как она создавала свои огненные шары, вкладывая в них не только энергию, но и свою жизненную силу, что было очень вредно и сильно сокращало жизнь.

Но прежде всего молодой чародей обучил девушку грамоте, чему она очень обрадовалась.

– Я давно просила нашего звездочета, Фанарха, и клоуна, дядюшку Охта, научить меня читать, – утерла слезы радости Сейла, впервые сложив буквы в слово, – но им было лень возиться с деревенской девчонкой…

– Учить способен не каждый, – улыбнулся ей Кейсав. – Многим людям очень трудно доступно объяснить то, что кажется им самим простым и понятным. Особенно это касается мастеров, для которых основы их мастерства настолько естественны, что и слов не требуется. Им непонятно, как это может быть для кого-то сложным. Они ругают учеников, даже бьют их порой, а ведь те действительно ничего не понимают и пребывают в растерянности. Пытаются понять, но не могут. Им нужны хотя бы два-три предложения, кратко объясняющие нужные действия на привычном для них языке, это сильно облегчило бы беднягам жизнь. Я такое видел…

Молодой учитель действительно сталкивался с подобным в Теймаре. Кузнец с Третьей улицы и плотник с Шестой как-то пожаловались в трактире «Два хвоста», что ученики им достались совсем уж тупые, даже битье палкой по голове не помогает вколотить туда основы мастерства. Кейсав тогда поспорил с ними, говоря, что это они сами непонятно объясняют. И оказался прав, когда, выслушав наставников, передал смысл сказанного простыми словами. Ученики все поняли! Причем сразу, с одного объяснения, и сделали все правильно, оказавшись совсем не тупыми. Кузнец с плотником очень удивились, утверждая, что говорили то же самое, только иначе, но эти идиоты ничего не поняли, а тут вдруг. Однако проспоренный эль Кейсаву поставили. Многие с тех пор звали городского учителя объяснить ученикам нужное. Он не чинился, помогал и принимал простые подношения продуктами. Ему нетрудно, а людям польза.

Да, прошлое никак желало не оставлять молодого чародея в покое, то и дело вспоминалась жизнь в родном городке. Надо поскорее забывать ее, туда он уже никогда не вернется – нечего владеющему Искусством в Теймаре делать. Да и барон Хайседский, чтоб этой старой сволочи к даргалу в ад провалиться, явно не собирался оставлять Кейсава в покое, он ощущал тянущийся из городка поток внимания. А это могло означать только одно – его преследуют. Неудивительно, о мечте барона обзавестись собственным чародеем знали в Теймаре все. Стать таковым будет гибелью мечты и превращением со временем в ничтожество. Так что если Кейсава попробуют вернуть силой, придется сопротивляться. Вреда стражникам, выполняющим приказ, он причинять не собирался. Усыпит, от пары дней сна на свежем воздухе никому вреда не будет. А от простуды чародей защитит спящих особым пологом. Зато если сам барон появится, его надо будет проучить как следует. Чтобы никогда больше не лез к чародеям. Чтобы даже думать об этом забыл!

– Зачем вы идете в Лэр? – по прошествии еще нескольких дней пути поинтересовалась Сейла, долго скрывавшая свое любопытство.

Они как раз остановились на ночлег возле небольшого родника в роще, шагов за триста от дороги, за холмом, в распадке. На разведенном огне булькал котелок с похлебкой из пойманного днем зайца, их в этом году развелось немерено, крестьяне волком выли, отлавливая и отпугивая грызунов, на корню пожирающих урожай, поэтому охотиться на зайцев можно было даже рядом с городами. За их уничтожение наоборот приплачивали в магистратах.

– Мне нужны знания, – вздохнул Кейсав. – Учитель говорил, что в Лэре должны сохраниться старые архивы. Ничего особенного там, скорее всего, нет, но может найтись подсказка, где искать дальше.

– А что вы хотите узнать? – подалась вперед девушка, ее серые глаза так и светились заинтересованностью.

– Многое, – улыбнулся молодой чародей. – Нужно выяснить все подоплеки первой стычки чародеев между собой, что они не поделили, а потом выяснить подробности войны с Даргалом. В ней немалую роль сыграли именно чародеи, причем с обеих сторон, однако ни в одной хронике о них нет ни слова, как будто жреца Шиннаны победили без их участия. Но это же отнюдь не так!

– А что это даст? – простодушно спросила Сейла. – Какая вам разница, кто там и с кем дрался в давно забытые времена?

– Большая, – вздохнул Кейсав. – Понимаете, нынешние чародеи превратились в невежд. Они знают и умеют в десятки раз меньше, чем чародеи древности. Не говоря уже о самих Древних!

– Не вижу связи…

– Все просто. Мне нужны упоминания мест, где жили и обучались сильные чародеи. Дело в том, что мы всегда записываем изученное в гримуары. В древности коллеги поступали так же. И я хочу найти их книги мудрости. Их записи. И не только. Чародеи прошлых лет очень многое прятали под отводом глаз, а то и под пологом невидимости или, паче того, в пространственных карманах. Учитель говорил. И научил меня такие пологи находить и снимать. Да и карман я отыскать и открыть смогу.

– А кто он, этот ваш учитель? – вздрогнула Сейла, вспомнив полупрозрачного призрака.

– Если бы я знал… – развел руками Кейсав. – Но мне не раз казалось, что он не человек, слишком много знает и умеет. Может Древний? Акала? Не знаю. Ходят слухи, что акала живут среди людей, не выдавая себя. Зачем? Что у нас, полудикарей, может быть интересного для древнего, мудрого народа? Опять же понятия не имею. Но иду в надежде отыскать хоть какую-то информацию, разжиться знаниями. Знания – это все, что для меня важно в жизни. Остальное – так, тлен.

– А семья? – задала девушка волнующий ее вопрос, ей этот сумрачный парень с каждым днем нравился все больше и больше, она была не прочь прямо здесь и сейчас отдаться ему, стоило Кейсаву только пожелать.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Если, паче чаяния, найдется способная меня понимать женщина, соратница и тоже чародейка, взыскующая знаний, а не домашнего уюта, то все возможно. Но где ее искать? Учитель говорил, что очень немногие владеющие Искусством имели подруг-соратниц, такие женщины слишком большая редкость. Ведь женщинам обычно нужен дом, дети, достаток, и муж-бродяга, носящийся по развалинам в поисках чего-то неведомого, их не устраивает. Говорят, что многие ученые искатели погибли, как ученые, связавшись с женщинами. Те превратили их зарабатывающих деньги для семьи убогих ничтожеств, уже не способных на полет мысли. Поэтому я предпочту оставаться одиноким. Не хочу становиться ничтожеством!

Сейла потрясенно уставилась на Кейсава. С такой точки зрения она на семью никогда не смотрела. И в тот же момент поняла, что если хочет быть рядом с этим человеком, то должна забыть о естественных для любой женщины попытках свить гнездо и в лучшем случае довольствоваться кибиткой, а то и циновкой у костра. Но ведь такие, целеустремленные, порой многого достигают. Или где-то гибнут. Значит, ее задачей станет, чтобы Кейсав выжил. Придется вместе с ним голодать и холодать, чтобы со временем получить все. Или ничего. Тут уж как получится. Девушке почему-то казалось, что их ждет блистательное будущее. Хотя многим, сгинувшим в безвестности, наверное, так казалось. Ну и даргал с ними! А для Сейлы главным было оставаться рядом с этим молодым чародеем, она наконец-то призналась себе, что влюбилась в него так, как ни в кого еще не влюблялась. И не упустит любимого, пусть даже подбираться к нему придется долго. Особенно после сказанного только что, он ведь может воспринять ее чувства, как попытку загнать его в ловушку, и шарахнется прочь.