Снежный ком - Чехов Анатолий Викторович. Страница 3

Бабушка поправила на маме воротник и негромко сказала:

— Спинку держи попрямей, верхнюю пуговицу расстегни…

Только тут, услышав голоса, папа поднялся из-за своего стола и, повернув шею так, что наверняка видел свои лопатки, не спуская глаз с чертежей, направился к маме.

Мама как раз в это время смотрела через плечо в зеркало, — они и стукнулись, и, смеясь, принялись потирать ушибленные места.

— Наконец-то приехали!..

— А ты даже не подумал встретить…

— Приехали с орехами, а тут хавос! — вмешалась бабушка.

— Здравствуй, Милочка! Здравствуйте, Пелагея Тихоновна! — громче, чем нужно, ответил ей на это папа.

— Ты неисправим!.. Настоящий медведь! — мама рассмеялась и поцеловала его. Потом они посмотрели друг на друга и в один голос спросили:

— А где же Слава?

— Разве вы не вместе ехали? — удивилась бабушка.

— До самого дома вместе. В соседнем дворе, где Бояринцевы живут, он меня спросил: «Ма… Я побегу вперед?..»

Тут мама немножко неточно передала суть дела, потому что не я сказал: «Побегу вперед», а мама сказала: «Забегу на минутку к тете Кларе…»

— Ну так он наверняка где-нибудь во дворе делится новостями со своим Павликом, — сказал папа. — Придет!..

Тут я не выдержал и с криком «Ура!» выскочил из своей засады.

— Ну вот, пожалуйста, не успел приехать, уже атакует, — весело сказал папа. — Как же только ты прошел?

— Ур-ра!.. Здравствуй, папка!.. Здравствуй, бабушка! — орал я, но «как я прошел», не сказал, потому что врать не любил, а говорить правду не хотелось.

— Бабушка! А ты получила нашу телеграмму?

— Получила, внучек, потому и пришла…

Бабушка поправила на маме воротник и тихонько ей сказала:

— Ну ты пройдись, пройдись перед ним…

Мама повернулась на одном каблучке перед папой так, что распахнулись полы ее великолепного бежевого пальто на малиновой подкладке:

— Ну-с, будущий кандидат технических наук, как подвигается работа над диссертацией?

Папа даже обомлел: никогда раньше мама и не думала спрашивать его о диссертации.

— Ты знаешь, — обрадовался он, — буквально сегодня нашел гениально простое решение… Вот посмотри!..

Я видел, как хотелось папе, чтобы мама поинтересовалась его работой, а он бы ей рассказывал, что там у него получается. Но мама рассмеялась и приложила ладонь (которая у нее всегда пахла духами) к папиным губам.

Он немного растерянно поцеловал ее ладонь, не понимая, почему это мама не дает ему говорить.

— Сначала ты посмотри, — весело сказала мама и еще раз крутнулась перед ним так, что мелькнула шелковая малиновая подкладка. Потом прошлась перед папой по коридору, как ходят самые красивые женщины на земле — манекенщицы Дома моделей…

— Ну как?

— По-моему, здорово! — мужественно улыбаясь, сказал папа.

— Что именно? — спросила мама.

— М… М… Вот эта твоя новая шляпка…

— Господи! Глаза твои бесстыжие! — забормотала бабушка. — Новая шляпка! — передразнила она папу.

— Эту шляпку я уже второй год ношу, — немного обиженно напомнила мама.

— Я хотел сказать, — спохватился папа, — ты сейчас настолько прекрасно выглядишь, что твоя любимая шляпка смотрится, как новая…

— Что ж, предположим… — довольно холодно согласилась мама. — А как ты находишь вот это мое новое пальто?

— М… М… Ничего!.. — на всякий случай сказал папа.

— Только-то? — с негодованием воскликнула мама, а бабушка снова забормотала себе под нос:

— Да посмотри ты, посмотри, дубина непромытая, зенки твои оловянные! Господи! Прости мою душу грешную!.. Она же в этом пальто, как ласточка-касаточка перед тобой!..

Вот это она точно сказала. Насчет пальто я был полностью согласен с бабушкой: мне тоже, как и ей, ужасно нравилось мамино новое пальто.

— Я тебя очень прошу, — требовательно сказала мама, — посмотри внимательно и ответь мне, как ты находишь вот это мое новое пальто?

— Постой!.. Я, кажется, его действительно раньше не видел! — спохватился папа. — Сколько же оно стоит?..

— Не так дорого, — сказала мама. — Я за него платила не нашими деньгами…

— Откуда же у тебя взялись сертификаты?

— Пора знать, — сказала мама, — что сертификаты давно отменили, есть другие формы расчета…

Я даже удивился: папа не знал то, что у нас во дворе знает каждый первоклашка.

— Уж и до перекупщиков добрались?

— О чем ты говоришь? Просто через верных людей мне помогла Клара.

— И сколько же все-таки стоит твое пальто, если перевести на нормальные деньги? — спросил папа.

— Что-то около четырехсот…

— Четырехсот?

— Но ты же видишь, какое это пальто?

— Извини меня, но откуда у тебя взялись такие деньги? Уж не из тех ли, что мы откладывали на бетонные блоки?

— Как?.. — Мама настолько широко открыла свои голубые глаза, что шире распахнуть их было уже невозможно. — Как? — снова повторила она. — Разве насчет бетонных блоков ты не шутил? — Мама рассмеялась. — Ну кто же покупает бетонные блоки? Государство у нас не настолько бедное, чтобы ты, рядовой инженер, покупал своему тресту строительные конструкции.

— Да не тресту, а для проведения эксперимента, для проверки идеи, родившейся в этой голове!

Папа даже постучал себя по лбу «пяткой ладони».

— Пусть эта голова, — сказала мама, — поменьше рожает идей и побольше думает о выполнении производственного плана.

— Но ведь без эксперимента о защите диссертации не может быть и речи. К тому же мы эти деньги сначала откладывали на путевки!..

— Сдашь кандидатский, защитишь диссертацию, вот и будет на путевки, — ответила мама.

— Но у меня ведь только рацпредложение!..

— За рацпредложение тоже платят. — Ты же не захочешь, чтобы я была одета хуже Клары!

— Я уж и не знаю, чего я больше не захочу! — в сердцах воскликнул папа.

— Что-то ты все не о том, — мама слегка поморщилась. — Я ведь тебя прошу ответить мне: нравится или не нравится мое новое пальто? Только и всего. По-моему, задача нетрудная…

Мама снова танцующей походкой, как это замечательно красиво умеют делать манекенщицы Дома моделей, куда мама меня не раз водила, прошла вдоль коридора к кухне, потом замедлила шаги и совсем остановилась.

— Боже мой! — донесся ее испуганный голос. — Что здесь происходит?

Я поспешил к ней и тоже остановился, не зная, что сказать.

Кухня была разгромлена. Вся мебель: стол, холодильник, финская мойка, угловой тяжеленный стол с шкафом-вертушкой — все было выломано со своих мест и сдвинуто к середине. На столе лежали черные кривые канализационные трубы. Правда, стол все-таки выдерживал такую тяжесть: он был настолько здоровенный, что, когда однажды папа вытащил из него полку-вертушку, мы с Павликом Бояринцевым спрятались в этом столе, как в домике.

Так и стали с тех пор называть этот стол от комплекта финской кухни — «Белый домик».

— Боже мой! — повторила мама. — Может быть, ты все-таки объяснишь, что все это значит?.. Через неделю мне начинать новый учебный год с этими мучителями (она сделала жест в мою сторону, хотя лично я никогда ее особенно не мучал), а где прикажешь заниматься? (Это она точно сказала: мама всегда у нас занимается на кухне.) Где готовить?.. И кто будет собирать эти трубы? Сколько добивались, чтобы мойка не текла? А теперь что, опять целых полгода твоего дядю Колю ждать?..

— Да дядю Колю я уже пригласил, — сказал обескураженный папа. — Вышел он тут по делу на минутку…

Я, конечно, промолчал и не стал говорить, по какому делу вышел дядя Коля. Узнала бы мама, что у нас еще и Генка Купи-продай побывал, папе еще больше бы от нее досталось…

Конечно, в другое время папа, как всегда, сказал бы маме что-нибудь веселое, но сейчас ему было не до веселья. Чтобы не показать маме свое огорчение, он заглянул за отодвинутый от стенки «Белый домик» и с недоумением пожал плечами:

— Ничего не понимаю, откуда здесь столько песку?