Злая любовь (СИ) - Завгородняя Анна. Страница 18

- Заканчивайте свою работу, Максим, - велела бывшему студенту старший лекарь и тот, покосившись на опасного ящера, вернулся к лечению.

- Этого заприте пока отдельно, - распорядилась Лира, обращаясь к мастерам. – Иначе он сорвет нам первое занятие, - добавила женщина с улыбкой, а затем обернулась к остальным практикантам и с улыбкой спросила: - Ну? Есть еще желающие проявить себя? – и ей ответом был целый лес из поднятых вверх рук.

************

За крепостными стенами было еще холоднее, чем во дворе перед башней. Там от ветра хотя бы защищали высокие стены. Здесь, снаружи, ветер дул так, будто обезумев хотел стащить всадников из их седел и повалить в тугие сугробы, выросшие вдоль дороги.

Когда по небу, бросая огромные тени, пролетели драконы, Марк, не удержавшись, поднял голову и проводил взглядом этих жутких тварей, пытаясь понять, есть ли среди ящеров тот, на котором летает Наташа. На миг ему даже показалось, что он узнал Дракана, дракона Тихой, но княжич тут же сказал себе, что вполне мог ошибиться, ведь с земли драконы всегда кажутся одинаковыми.

Он поднялся ни свет ни заря. Ощущение непривычное, поскольку даже в академии можно было спать до семи утра. Здесь же покидали теплые кровати еще когда за окнами стояла тьма.

Практиканты наравне с воинами крепости должны были стоять в дозоре и обходить земли, находившиеся в ведомстве форта, а это многие километры под пронизывающим ледяным ветром и в ужасающем холоде, когда все, о чем только можешь думать, это как сберечь ускользающее тепло.

Единственная мысль, которая грела сейчас Вознесенского, была мысль о Наталье. Качаясь в седле своего жеребца, Марк только и думал, что о ней. Вспоминал ее красивые глаза, мягкие, податливые губы и тело, которое ему так нравилось обнимать и прижимать к себе. И только где-то в самой глубине подсознания, как пощечина совести, таилась мысль о княжне Тумановой. Эта мысль одновременно раздражала молодого мужчину и не давала покоя.

Возможно, сегодня, в лютый мороз, щипавший кожу на щеках, именно воспоминания об Александре не позволяли Марку уснуть в седле и свалиться с позором в сугроб, хотя холод и убаюкивающее покачивание на скакуне почти сделали свое дело. С непривычки он не высыпался. Уже вторую ночь лежал без сна и слушал ветер. Казалось, последний никогда не переставал дуть в этом всеми богами забытом месте.

Если бы только Наташа осталась в столице, думал Марк, представляя себе другую практику и совсем другую жизнь.

Но холод и ветер, а также окрики тех, кто ехал впереди, снова возвращали Вознесенского из тепла его фантазий и перед глазами вставало лицо Тумновой: ее глаза, сверкающие от гнева и весь облик, пылающий от стыда.

Марк не мог бы поклясться, что не видел в ее взгляде обиду и сожаление. Но ему не было стыдно. Или почти не было… По крайней мере, княжич не мог упрекнуть себя в том, что позвал ее за собой.

Туманова сама себе все придумала, и он не виноват в том, что обстоятельства сложились подобным образом.

Нет, его самую малость зацепили слова девушки, и Вознесенский не мог не признать в них толику истины. Потому что ему стоило сразу открыться ей и сказать, что он любит другую. Что именно за этой другой отправляется к черту на кулички и что Александра может быть свободна от своего слова и чтобы спокойно искала очередного претендента на руку и сердце. Что с ее связями, состоянием и положением родителей не представляло большой проблемы.

Над головой снова оглушительно ударили мощные крылья. Дракон пролетел так низко, что жеребец, на котором ехал Марк, издал недовольное фырканье.

Вознесенский снова посмотрел на небо и увидел, что сопровождавшие отряд драконы разлетелись в разные стороны. Один на север, другой на юг. Еще два, соответственно, на запад и восток.

Марк вздохнул и опустил взгляд.

- Все спокойно, - услышал он сильный голос ехавшего впереди старшего по званию. Одетый в черное, этот мужчина невольно привлекал внимание и Марку, как новичку, было любопытно разузнать, кем являлся этот человек. Пока он знал о нем мало. Что зовут Горан, что обладает какой-то особенной магией, о которой, впрочем, никто не распространяется.

Горан единственный из всех не носил нашивку на одежде и выглядел так, будто в нем преобладала его дикая половина крови, принадлежавшая горцам.

Придержав жеребца, Вознесенский поравнялся с ехавшим позади всадником и поехал рядом.

- День сегодня отвратительный, - сказал он минуту спустя только для того, чтобы начать разговор.

Мужчина в шапке, покрытой снегом, повернул голову и посмотрел на практиканта. Судя по его нашивке - это был боевой маг не имевший звания, а потому Вознесенский, осмелев, продолжил говорить:

- Здесь всегда так?

Мужчина усмехнулся, а Марк попытался вспомнить его имя, потому что боевиков в первый же день по прибытии в крепость представили друг другу.

- Здесь может быть только хуже, - проговорил его собеседник и лениво стряхнул с шапки налипший снег.

- Куда уж хуже, - буркнул княжич и тут память услужливо подсказала ему имя рядового, ехавшего рядом. – А вы, Олег, давно служите в крепости?

- Давно. Уже пятый год пошел, - ответил мужчина.

Марк взглянул вперед и едва успел натянуть поводья, когда ехавший во главе дозора Горан резко вскинул вверх руку, зажатую в кулак.

Все дозорные остановились и несколько секунд над лесом властвовали лишь ветер и снег. Затем Джурич спешился и взмахом руки велев двоим из отряда следовать за собой, что-то сказал третьему, носившему знак капитана на рукаве.

Капитан кивнул, и троица исчезла, углубившись в чащу.

- Что произошло? – спросил Вознесенский у своего собеседника.

- Не знаю, но Горан просто так отряд бы не остановил, да еще и при такой погоде, - ответил Олег и дозорные принялись ждать.

Марк поежился, чувствуя, как руки начинают замерзать даже под толщей перчаток. Отчего-то в голове мелькнула глупая мысль, что если бы на них сейчас кто-то напал, вряд ли он был бы в состоянии взять в руки меч, настолько замерз под ледяным ветром.

- Что-то они долго, - проговорил Вознесенский, а Олег лишь пожал плечами.

- После того, что произошло в крепости, охрану усилили, - бросил мужчина и Марк кивнул, словно отвечая на молчаливый вопрос: «Да, я все знаю. И это было ужасно».

Тогда, после нападения джарганцев горцы вырезали целое поселение, которое находилось неподалеку от стен форта. Затем обманом вошли в крепость. Ходили слухи о предательстве, но княжич не мог ничего утверждать, так как сам знал лишь то, что слышал от других.

В день нападения главнокомандующий и его лучший отряд были на аудиенции у государя. И, по словам очевидцев, горец Горан был с ними.

Если бы кто-то спросил Марка, верит ли он полукровкам, он бы ответил, что нет.

Горан ему не нравился. Слишком молчаливый. Слишком непонятный и таинственный. От этого человека веяло опасностью. В его жилах текла чужая враждебная кровь. Нет, княжич никак не мог понять, почему главнокомандующий держит полукровку при себе?

Сквозь завывание ветра донесся крик рога и по отряду словно прошла волна удивления.

Марк покосился на Олега, но тот выехал вперед, направив своего коня в сторону чащи, как и большая часть боевиков.

Вознесенский устремил взор туда, куда еще недавно ушли трое, и увидел через стену из бешено кружащегося снега, как Джурич и его люди возвращаются, но не одни.

Горан вел, поддерживая за плечи какого-то человека, лица которого было не разглядеть. Закутанные в заснеженную шубу, с лицом, обмотанным платком и высокой шапкой из медвежьего меха на голове, он шел пошатываясь и явно был измучен.

- Вознесенский и Егоров, берете третью лошадь, привязываете к ней джарганца и возвращаетесь в крепость, - распорядился Джурич, когда поднялся к своему отряду.

Услышав сквозь завывания снега свое имя Марк в первую секунду даже опешил, а затем, вспомнив о долге, ловко спешился и вышел вперед, вытянув руки по швам.