Порочный святой (ЛП) - Идэн Вероника. Страница 11

Игроки из всех команд школы завывали, задевая край моей форменной юбки, держа телефоны наготове, чтобы сделать снимок. Третий парень, который попытался это сделать, встретил мой кулак в брюхо и мой крепкий ботинок на носке. Лукас видел все это с нескольких футов дальше по коридору, прислонившись к шкафчику с нечитаемым взглядом. Я отмахнулась от него и ворвалась в класс.

Был только обед, а я уже была готова пинать стену. Это было безумие. Как учителя могли допустить такое дерьмо?

Во время этих инцидентов рядом не было ни одного преподавателя, и большая часть меня была слишком упряма и горда, чтобы ползти в административный офис, чтобы подать официальную жалобу — даже если бы это означало прекращение мучений.

В последний раз, когда кабинет директора был вовлечен в одну из моих проблем, было унизительное расследование, которое я не хотела пережить.

— Ты собираешься поесть или продолжаешь сердито вышагивать? — спрашивает Блэр.

Она — мой единственный союзник.

Блэр заправляет свои серо-голубые волосы за ухо и берет один из протеиновых батончиков, которые я высыпала на скамейку во дворе, где мы проводим обеденный перерыв.

Мы не прячемся. Мы просто... отдыхаем от дерьма, которое не дает мне покоя с понедельника. Я отчаянно хочу, чтобы неделя закончилась, чтобы хоть на пару дней вырваться из этой психованной адской дыры.

Я опускаюсь рядом с Блэр на каменную скамью. Она холодно прижимается к моей заднице, и я плотнее обтягиваю свое тело кожаной курткой.

— Кто решил, что юбки — это хороший выбор униформы, — простонала я.

Блэр фыркает. — Мужчины.

— Фу.

— Капризы. — Она разрывает второй протеиновый батончик и подталкивает несколько пакетов в мою сторону. — Ешь. Ты не можешь планировать возмездие и мировое господство на голодный желудок.

— Я скорее пацифист. — Я издаю тяжелый вздох. — Неужели все студенты здесь всегда такие бешеные любители драмы? Менталитет толпы — это чертовски жутко.

Блэр дергает костлявым плечом. Часть меня чувствует себя виноватой за то, что заставила ее пропустить обед со мной. Я догадываюсь, что это один из немногих твердых приемов пищи, которые она получает из-за своего потрепанного вида и подержанной униформы. У меня в сумке есть еще одна коробка протеиновых батончиков, которую я передаю ей.

— Никогда не было чего-то такого большого. — Она изучает меня. — Я думаю, ты первый человек, который действительно противостоит тем придуркам, которые здесь заправляют. Остальные из нас, ничтожества, не высовывались.

— Какого черта, — бормочу я.

Вытащив телефон из кармана, я провела ногтем по его краям. В основном он у меня был выключен. Как только я его включаю, на него сыпятся новые сообщения со случайных номеров. Я перестала их читать, когда начали приходить фотографии членов.

— Это домогательство, а не розыгрыш. Он начал все это дерьмо.

Я все равно включаю телефон и отключаюсь от непрекращающегося жужжания новых уведомлений.

— Ты рассказала родителям?

— Нет. Я... — Я издаю вздох и сжимаю телефон в белой костяной хватке. — Мне пришлось дважды менять школу. Когда мне было шестнадцать, друг, которому, как я думала, я нравлюсь, он...

Блэр кладет руку мне на плечо и сжимает. — Ты не должна мне рассказывать.

— Я просто не хочу, чтобы они больше волновались. Я могу справиться с этим.

Мои глаза закрываются, когда воспоминания о кошмаре наводняют мой разум. Его руки держат меня, прикасаются ко мне, пока я умоляю его остановиться. Я чувствую себя глупо, что не объяснила Блэр остальную часть истории. Меня не изнасиловали, но меня все еще преследуют сны о его руках по всему телу, вдавливании моего лица в матрас, когда он прижимался к моей спине и пытался стянуть мои штаны.

Меня пробирает дрожь, и я сглатываю прилив желчи.

— А как насчет копов или чего-то еще? — Блэр кивает на мобильный телефон в моих руках. — По крайней мере, чтобы остановить дерьмо на твоем телефоне. — Она хлопает в ладоши и произносит мистическим голосом: Фото членов прочь.

— Не могу поверить, что люди достаточно доверчивы для этого любительского дерьма. Неужели они не замечают, что это тот же ракурс, что и на другом видео?

— Люди чертовски глупы, а подростки — гремлины. Они поверят любому слуху и плохому фотомонтажу ради сочного кусочка развлечения.

— Это мрачная перспектива.

Смех, который вырывается у Блэр, мрачный и горький.

Я сильнее, чем думают люди. Я смогу это выдержать.

Несмотря на мою решимость, я чувствую, как на меня охотится весь студенческий коллектив. Они следуют за словами Лукаса Сэйнта, как бездумные лемминги, и каждый из них решил, что ненавидит меня.

И все потому, что я вступилась за себя против Лукаса.

Я целенаправленно начала парковаться в случайных местах по краям студенческой парковки, к раздражению Алека. Когда я шла к машине, раздался знакомый крик.

— Черт побери, — шиплю я.

Хватка за ремешок моей сумки останавливает меня, и сильное тело сталкивается со спиной, отбрасывая меня, спотыкаясь, вперед. Лукас обходит меня и не дает мне никуда деться, вклиниваясь в мое пространство, зажав меня между собой и мускулистым парнем позади меня.

Я сжимаю челюсть и смотрю на него. — Что тебе нужно?

У Лукаса самодовольная аура. Руки обхватывают мой живот и бродят там, где им вздумается. Я напрягаюсь и поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто это. Картер Бернс подмигивает мне в ответ.

— Думаешь, сможешь взять нас обоих сразу? — размышляет Лукас. Его грудь прижимается ко мне, когда он запускает пальцы в мои волосы. — Ребята из команды хотят уладить разногласия, которые происходят в раздевалке после тренировок.

— Тебе нужна передняя или задняя дверь, брат? — Картер прижимается носом к моему черепу. — Ты сладко пахнешь.

Низкий рык заставляет грудь Лукаса вибрировать. Это едва слышно, но я чувствую это. Он скользит прикосновением по моему лицу и обхватывает пальцами мое горло в контролирующем жесте. Его глаза скачут туда-сюда между моими.

— Ты можешь это сделать?

Я моргаю, когда понимаю, что этот вопрос на самом деле ожидает ответа.

— Нет, блядь, — говорю я с жестким смехом, но мой голос дрожит.

Лукас одаривает меня акульей ухмылкой и наклоняется ближе, чтобы прижаться губами к моему уху.

— Тебя пугает эта мысль? Что, если мы захотим этого? Я уже делился девушками с Картером. Хочешь, я заставлю тебя подпрыгивать на моем члене, а потом буду держать тебя неподвижно, пока Картер трахает твой рот?

Его дыхание горячее, и это заставляет меня дрожать.

Как бы ни пылала моя ненависть к нему в каждой клеточке моего тела, я представляю, какие грязные идеи он вкладывает в мою голову. От этих мыслей у меня между ног пульсирует болезненный жар. Его большой палец проводит по уголку моего рта. Мой желудок переворачивается, хотя я не знаю, от чего это происходит — от возбуждения или от страха.

— Идите на хуй, свиньи, — выдавливаю я сквозь зубы. Руки Картера все еще исследуют. — Останови эти руки и отпусти меня, Бернс, или твои яйца поджарятся. Если ты будешь трогать меня свободно, я буду трогать тебя в ответ, но я не думаю, что тебе это так же понравится.

— У твоего котенка есть когти, Святой.

Лукас смеется, но его глаза затуманены тьмой, которая вызывает во мне глубокий инстинкт страха перед тем, что он может со мной сделать.

Он легко оттаскивает меня от Картера и поворачивает к себе. Пристально глядя на меня, он направляет меня назад, пока я не врезаюсь в машину. Я смотрю вниз и в периферийном зрении вижу забавные противоречивые наклейки на бампере, которые мы с Алеком наклеили сзади в одной из наших многочисленных перепалок.

Лукас прижимает меня к машине, положив руки по обе стороны от моей головы. Картер прижимает свое тело ко мне, не замечая мгновенного раздраженного взгляда Лукаса, прежде чем он переключает все свое внимание на меня.