Порочный святой (ЛП) - Идэн Вероника. Страница 52

Даже если я ее не заслуживаю.

— Шшш, милая. — Я глажу ее волосы. Слова проливаются наружу. Я бессилен остановить признания, которые льются из меня. — Мне так жаль, Джемма. За все. Я должен был бороться сильнее. Говорить. Защищать тебя лучше. Я не должен был причинять тебе боль. Я не хочу этого делать, я только хочу сделать тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты всегда улыбалась.

Ее руки зарываются в мою рубашку, цепляясь за материал. Я обхватываю ее лицо и наклоняю голову, чтобы увидеть ее глаза.

— Теперь я всегда буду оберегать тебя.

Джемма кивает, ее лицо изображает муку, которая пронзает мое сердце. Непокрытой рукой я смахиваю дождь и слезы. Губы Джеммы подрагивают, и она смотрит на меня большими зелеными глазами.

Я целую ее, мои губы мягко прижимаются к ее губам, я обнимаю ее лицо, как будто оно хрупкое.

Знаю, что она не хрупкая. Она сильная. Яростная.

Девушка, которая подкралась ко мне, которая бросила мне вызов, которая заставила меня посмотреть в лицо маске, которую я так долго носил.

Джемма — единственная душа, которая когда-либо пела в полной гармонии с моей. Я люблю ее.

35

ДЖЕММА

Опасный стук сердца постепенно замедляется, чем крепче Лукас обнимает меня, он успокаивает всю боль, разрушающую мое сердце и разум. Его рот движется мягко и медленно.

Все исчезает, когда мы целуемся.

Мы расстаемся на вдохе, его лоб прижат к моему. Его большие пальцы проводят по моим щекам легкими движениями.

— Лукас, — шепчу я.

— Ты мне так дорога, что это меня пугает. — Его признание еще не закончено. Ему еще есть, что излить. — Скажи мне, что тебе нужно. Если ты хочешь, чтобы я встал перед всей школой и сказал правду, я скажу.

Сморщенный смешок покидает меня.

— Я серьезно. — Лукас прижимается губами к моему лбу. — С Мариссой ничего не было, я был только с тобой с сентября. — Он отступает назад, чтобы встретиться с моими глазами серьезным взглядом. — Это видео старое. С тех пор, как мы встречались.

— Мне тоже жаль. — Я выдохнула и обвила руками его талию, зарываясь в его тело в поисках тепла. Одна из его рук обхватывает меня, и это кажется правильным. — Я была так твердо намерена верить в то, что думала о тебе в своей голове, что поспешила с выводами. Так было проще, потому что это давало мне повод вернуться туда, где мне было комфортно.

Грустное выражение пересекает его лицо.

— Знаю, это грустно, но мне было легче справляться с жизнью, когда я оставалась снаружи. Например, фотография. Моя гордость заставляет меня отталкивать людей. Это был единственный способ, который я знала, как защитить себя. Если бы я поверила в худшее, я могла бы вернуться к тому, чтобы быть на воле в одиночестве, где ничто не могло бы причинить мне боль.

— Я не хочу, чтобы что-то снова причинило тебе боль.

Лукас дарит мне поцелуй, который заканчивается слишком быстро.

— Это невероятно. Что ты собираешься делать, преследовать меня до конца моей жизни и заключить меня в пузырчатую пленку? Наносить удары по всему, что попадется мне на глаза?

— Я хочу попробовать, только хочу все исправить. Если это означает, что ты больше никогда не захочешь говорить со мной, что ж, — Лукас нахмурился, но продолжил, — я пойму и все сделаю, никто больше не будет беспокоить тебя или шутить с тобой.

Я наклоняю голову в сторону, изучая его раскаянное выражение лица. Я вижу настоящего Лукаса — моего Лукаса. Не того фальшивого, который притворяется для школы, скрывая себя от всех.

— А если я хочу, чтобы ты со мной возился? Мне вроде как нравится с тобой ругаться.

Лукас моргает, затем расслабляется. Его выражение лица меняется на смесь облегчения и счастья.

— Мне тоже нравится ссориться с тобой, милая.

— Это очень весело.

Лукас делает вдох. — Джемма.

Молния высвечивает силуэты деревьев над головой, и на секунду яркость делает его похожим на своего тезку, потустороннего святого. Его взгляд пристален.

— Единственная девушка для меня — это ты. Я никогда никого не хотел так, как тебя.

— О.

Когда он говорит это так, мой пульс учащается, а желудок подскакивает. Мое непокорное сердце бежит по кругу.

— Ты в моих венах. Ты проходишь через меня, даешь мне жизнь. — Он приближает свое лицо к моему, тепло его дыхания трепещет над моим ртом. — Ты первая, кому я рассказал об архитектуре, и я хочу, чтобы ты была первой, кому я расскажу обо всех своих мечтах и страхах.

В моей груди нарастает волна эмоций. Я смотрю на него, потеряв дар речи.

— Я клянусь, что ничто и никогда больше не причинит тебе боли. Я позабочусь об этом. — Лукас гладит меня по щеке. Я провожу рукой по его руке, обводя костяшки пальцев. — Ты будешь моей, Джемма? Если ты сможешь простить и принять меня, позволишь ли ты мне любить тебя так, как ты этого заслуживаешь?

С первой встречи с Лукасом он требовал от меня всего.

Крал у меня все без пощады.

Держал меня под своим контролем.

Он брал то, что хотел. В прошлом он пытался добиться моей преданности.

Это не то.

Это Лукас просит меня. Он предлагает свое сердце на блюдечке, если я согласна. Я могу сказать, что, если я скажу «нет», он примет его.

— Да.

Я задыхаюсь, когда его рот накрывает мой в обжигающем поцелуе. Нежная неуверенность сгорает в приливе жара, который заставляет меня вцепиться когтями, чтобы быть ближе к нему. Капли дождя покрывают нас, и гром повторяет наши звуки, когда наш поцелуй превращается в бурю.

Феникс взлетает в моем теле, белое пламя поднимается из пепла демонов, которые преследовали меня, чтобы переписать новые воспоминания, укрепляя меня.

Мое разбитое сердце исцеляется в этот момент, когда я соединяю свою душу с душой Лукаса поцелуем.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда мы расстаемся. Я не знаю, от чего это происходит: от эпического поцелуя или от ледяного дождя.

— Нам, наверное, лучше уйти отсюда, иначе ты можешь заболеть. — Он ведет меня к своему Range Rover, тепло салона — это теплые объятия. Он помогает мне сесть на пассажирское сиденье и достает из багажника одеяло, чтобы завернуть меня в него, аккуратно подоткнув края вокруг моего тела. — Могу я похитить тебя по старой памяти? Я согрею тебя и накормлю. Ты можешь взять Ланселота в компаньоны.

— Ты придурок. — Я качаю головой, улыбаясь.

Лукас подмигивает и закрывает дверь. Он стоит под низко нависшей веткой сосны, разговаривая по телефону.

Когда он садится, он берет меня за руку. — Общественная охрана заберет твою машину и привезет ее ко мне. Я бы попросил Дэва сделать это, но он занят в доме.

Киваю, когда Лукас разворачивает нас и едет по дороге и занимаю себя тем, что провожу подушечками пальцев по его костяшкам. Кожа не кажется разбитой, она лишь испачкана кровью того, кто пытался причинить мне боль. Это уже второй раз, когда он возвращает меня после дождливой спасательной операции. Я сжимаю его руку и улыбаюсь ему, когда он возвращает ее.

Дождь начинает стихать. Машины проезжают мимо нас по дороге, спускаясь от дома Лукаса. Когда мы подъезжаем, больше половины уже уехали.

— Где вечеринка?

— Какая разница, я не в настроении для нее. А ты?

— Не совсем.

Мы выходим из машины и видим, как Девлин, Алек и Коннор загоняют людей в его внедорожник. Ланселот танцует вокруг их ног, лая на всю эту суматоху. Когда мы подходим, Ланселот оставляет их и кружит вокруг нас, садясь на мои ботинки.

— У тебя получилось? — загадочно спрашивает Лукас у Девлина.

— Да. Они устроили драку, но у Коннора есть шантаж Бернса, который заставил его замолчать. Как только мы выгнали его и Мариссу, вечеринка закончилась. — Девлин поднимает палец. — Но не волнуйтесь. Я щедро открываю свой дом для тех, кто слишком пьян, чтобы идти домой, несколько других людей, живущих здесь, делают то же самое.

Лукас поднимает брови. — Это на тебя не похоже.