Ведьмина дорога (СИ) - Авербух Наталья Владимировна. Страница 84

— Бертильда… — недоумевающе захлопал глазами рыцарь. Он был страшно слаб от потери крови и недавней боли и с трудом мог соображать. — Что… что этот человек говорит?

— Я говорю, — не дал ведьме ответить батрак, — что Маглейн полезла сюда ради тебя. Кричала, что ты её рыцарь и она тебя не бросит. Её тут ждут, уж будь уверен. Чтобы пытать и сжечь живьём. Но нет. Она полезла. Так вот — не для того, чтобы ты сдох, держа её за руку!

— Оставь его, — покачал головой оборотень, подходя ближе. — Арне, прости нас, но священника мы привести не сможем. Это слишком опасно. Бертильду здесь ждёт смерть, и…

— Это правда? — перебил графский наследник, в упор уставившись на девушку.

Та внезапно смутилась, но кивнула. В пересказе это всё выглядело… как-то слишком похоже на сказки и песни, которыми она заслушивалась в детстве. Только там всё было наоборот. Там спасали девушку, а потом просили её руки.

— Ты… — она сглотнула, подбирая слова. — Ты был ранен из-за моей ошибки. Я не могла этого так оставить.

…я не хочу, чтобы ты умирал.

…ты клялся мне в верности, ты принадлежишь мне.

…я слишком многое отдала ради твоей жизни, чтобы сейчас отпустить.

Батрак нетерпеливо потянул ведьму прочь.

— Бертильда… — наконец выговорил рыцарь. — Ты станешь моей женой?

— Что?!

— Если я буду жить, — терпеливо повторил Арне, — ты станешь моей женой?

Батрак паскудно рассмеялся. Оборотень покачал головой. Магда оглянулась на них и поняла, что помощи не дождётся.

— Сначала выживи, — суховато ответила она. — И спроси меня через год. Согласен?

Арне просиял.

— Согласен, — поспешно ответил он.

— Не зря святоши ведьм жгут, — издевательски сообщил батрак. — Гляди-ка — ради своей жизни не захотел, гнусные вы твари, а ради девки — ой, пожалуйста!

Магда покачала головой. Она видела взгляд своего рыцаря. Арне отчаянно не хотел умирать, боялся… да, это было бы страшно — медленное истечение жизни на холодном полу в одиночестве… вспомнил ли он те же сказки и песни? Был ли впечатлён подвигом, который ради него был проделан? Какая разница? Он будет жить. Всё будет не напрасно.

А за год многое может случиться…

— Помолчи, — потребовала она.

Батрак пожал плечами.

— Дальше уж вы сами, — заявил он. — Я в ваши обряды не лезу.

Магда кивнула — не то батраку, не то самой себе и шагнула к умирающему рыцарю. Встала над его головой, мягко опустилась на колени. Махнула рукой, приглашая оборотня занять своё место в ногах умирающего. Закрыла глаза, сосредотачиваясь.

Лес… обряд проводится в лесу… обряд скреплен кровью ведьмы. Обряд скреплен кровью.

Магда запрокинула голову и запела без слов, связывая место начала колдовства — там, в лесу, — с чердаком, где находилась сейчас. Пришло спокойствие.

Ведьма — посредник, — учили в Бурой башне. — Ведьма — граница. Ведьма стоит между людьми и вещным миром, в котором заперты их души. Там, где не помогает грубая сила, где не справляется разрушительная магия чёрных волшебников, ведьмы действуют хитростью, мягкостью, вкрадчиво проникая внутрь. Крепости берут изнутри. Ведьма проникает внутрь вещей, мира, законов природы — и открывает их.

Так учили в Бурой башне.

— Забудь то, чему тебя учили, — кашляла старая Верена. — Ты — ведьма, значит, тебе быть послом от людей к лесу, к реке, к полям, к лугам. Помни — ведьма хранит границу. Ведьма всегда спокойна. Поклоняйся луне. Поклоняйся звёздам. Кланяйся светлячкам и ночным огням. Проси лес впустить тебя. Проси лес раскрыть тебе тайны. Забудь любовь, ненависть, вражду и дружбу. Откинь жалость и злорадство. Перекрёсток принадлежит всем дорогам, но никуда не ведёт. Ось никогда не вращается. Впусти в себя то, что должна. Откройся миру — и он поможет тебе. Забудь всё. Забудь. Забудь….

Магда запоздало поняла, что не смогла бы удержать в себе чужую боль: ведьмы так не делают. Ведьма — посредник, промежуточное звено. Взять — и тут же отдать. Точно так же ведьма не может быть счастлива или несчастна, но может принести и то, и другое.

Сейчас это не имело значения.

Магда протянула руку в сторону.

— Нож, — коротко бросила она.

Батрак что-то проворчал, но она не стала слушать и ждала, пока рука не ощутила знакомую тяжесть.

— Хороший нож… проводил… многих… многое… видел… — похвалила ведьма, едва ли слыша сама себя. То, что с ней творилось, не принадлежало этому миру.

Она ковырнула только-только начавшую заживать ранку, смочила виски умирающего собственной кровью.

— Бертильда, что ты дела?.. — начал было Арне, но она закрыла его рот вымазанными в крови пальцами.

— Ш-ш-ш… — ласково прошептала она. — Доверься мне.

Что он отвечал и отвечал ли — она уже не могла уловить. В ушах шумел ночной лес. Перед глазами было темно. Пахло листвой, травой, землёй, сталью и кровью.

Ведьма метнула нож ожидающему оборотню — метнула вслепую, не глядя и не раздумывая, как он будет его ловить. Оборотень опустился на колени напротив неё, освободил рану юноши от одежды.

— Во имя умершей луны, — нараспев заговорила девушка. — При луне юной, и при луне зрелой. И при старой, и при мёртвой — да свершится то, что свершается. Да откроются глаза, да изменится тело. Да свершится обмен, да будет подарен дар. Да будет он принят. Ты выбираешь жизнь. Жизнь выбирает тебя. Во имя умершей луны — в ожидании её рождения.

Оборотень полоснул себя ножом по руке, перехватил оружие, полоснул по другой. Глубоко, страшно, не давая ранам немедленно затянуться, как того требовала его природа. Ведьма, снова заведя песню без слов, сделала приглашающее движение — и кровь не хлынула, а потекла дугой, сперва поднимаясь, а потом медленно, под речитатив оборотня опускаясь в рану.

— Будь мне братом, — почти пел оборотень. — Будь мне сыном. Будь моим родичем. Кровью своей, жизнью своей, силой своей я делюсь. Во имя полной луны — и луны умершей, во имя молодой луны — и луны старой. Будь моей опорой, будь моей защитой, будь моим щитом, прикрой мне спину. Кровью своей, жизнью своей, силой своей я делюсь. Прими же мой дар. Смешай мою кровь со своей, мою силу, мою жизнь. Прими мой дар. Стань сильнее. Стань таким же, как я. Встань рядом со мной. Как готовится родиться луна — так и волк в тебе будет ждать своего часа. Как выходит она на небо — так и волк вырвется на свободу. Кровью своей, жизнью своей, силой своей я делюсь. Буду отцом тебе, буду братом, буду родичем. Буду твоим голосом в стае. Моя рука — над тобой, твоя спина прикрыта мной. В бою и в миру, всегда — наши следы лягут рядом. Принимаю тебя в стаю, мой младший брат. Живи. Живи. Живи!

Под его песню кровь пролилась в открытую рану. Пленник, про которого все почти забыли, завыл пуще прежнего: он принял на себя всю боль умирающего, всю муку превращения. Арне выгнулся на полу и бессильно упал. Вир завыл — громко, торжествующе, неспособный в это мгновение сдержаться — и откуда-то из леса раздался его же вой, колдовством пойманный и запертый на месте обряда.

Магда перестала петь, но ещё не открыла глаза. Её воля, связав два места проведения обряда, удерживала весь шум, все звуки там, в лесу. Отчаянно и безнадёжно, глухо сквозь кляп, выл пленник.

— Добейте его, — раздался холодный женский голос. Её голос. Голос ведьмы. — Он нам больше не нужен.

Мужчины переглянулись.

— Давно бы так, — обрадовался батрак и поспешил исполнить приказание, пока ведьма не одумается. Магда глубоко вздохнула, открыла глаза и осознала, что она только что сказала.

— Нет, нет, подожди, нельзя же!.. — запротестовала она, но было уже поздно. Девушка смертельно побледнела и отвернулась.

— Давно бы так, — поучительно повторил батрак. — Ну же, Маглейн, он с самого начала был обречён. Пора уходить. Мы слишком шумим.

— Мы шумим в лесу, — безжизненным голосом пояснила ведьма.