Сайберия. Том 1 (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич. Страница 33

Я вздохнул. Предстоящая учёба меня изрядно беспокоила. Ну, читать и писать я умею. А вот, к примеру, воспоминания об алгебре, физике, химии и прочих естественных науках были очень расплывчатые. Кто знает, насколько сложной окажется местная программа?

— Сколько? — спросил я.

— Обучение стоит восемьсот рублей в год. В эту сумму входит оплата обмундирования, учебников, места в общежитии. Общежитие, кстати, казарменного типа, имей это в виду. Условия хорошие, но достаточно строгие. Многие предпочитают снимать комнату где-нибудь в городе.

— Я уже заметил, что у вас многое немного… по-военному.

— Это Сибирь, сынок. Ну, или как её в остальном мире зовут — Сайберия. Тут каждый второй — служивый. К тому же Горный институт готовит исключительно прикладных специалистов. Для исследовательских экспедиций, для добывающих партий, для службы в дальних гарнизонах. Дисциплина, смекалка и выдержка в нашей профессии — это всё. Видел ведь девиз института на глыбе с парящим эмберитом?

— Что-то на латыни?

—Mente et malleo! — торжественно произнёс Кабанов, подняв вверх палец. — Умом и молотком. Вот наши главные инструменты познания мира.

Мне почему-то вспомнился другой девиз. «Добрым словом и пистолетом». И если сочетать их, можно добиться куда больше, чем просто добрым словом.

— В общем, осваивайся, Богдан. Учись прилежно, не посрами отца. Если понадобится подтянуть тебя по каким-то предметам… Что-нибудь придумаем. Можно будет организовать репетиторов, за дополнительную плату, правда. Впрочем, думаю, ты справишься. Курс у нас сугубо практический, упор идёт на прикладные знания и навыки. Гуманитарные науки, как ты знаешь, наверное, у нас вообще не в чести. Государь их не приветствует

— Я, пожалуй, тоже.

— И то верно, — удовлетворённо поддакнул Кабанов. — Вся эта философия, филология и прочие мудрствования — это сплошной рассадник вольнодумства. Смущают неокрепшие умы, а потом к чему это приводит? К феминизму, разврату, либерализму и как итог — взрывам в поездах!

Я кивнул, сдерживая улыбку. Логический ряд, конечно, убойный.

— В общем, я к чему это всё. От геолога-изыскателя в Сайберии требуется не только теория, но и крепость духа и тела. Потому у нас, кстати, и физической культуре в программе особое место отведено. Ну, думаю с этим у тебя проблем не будет. Ты Василевский, и этим всё сказано. А знания — дело наживное. Тем более что главные знания, которые понадобятся там, на востоке, можно получить только у нас.

Я снова кивнул.

— Николай Георгиевич, позвольте ещё один вопрос.

— Да, конечно.

— Раз уж вы видели эту заметку в газетах… Что, если охранка придёт к вам и спросит напрямую? Мне не хотелось бы, чтобы из-за меня у вас были какие-то проблемы.

Кабанова это замечание, кажется, оскорбило. Побагровев, он насупился так, что седые бакенбарды встопорщились, как иглы у ежа.

— Ты за кого меня принимаешь, мальчишка? По-твоему, я сдам ищейкам единственного сына своего друга?

— Я совсем не это имел в виду. Просто…

— Всё, даже обсуждать это не хочу! Если охранка сюда сунется — им в любом случае придётся иметь дело со мной. А за своих студентов я всегда горой. Что касается конкретно тебя… Надеюсь, ты уже уяснил, что фамилией Василевский тебе пока бравировать не стоит. Подождём для начала, чем закончится вся эта история.

Он прошёлся по кабинету, в задумчивости насупив брови и рассуждая вслух.

— О твоем существовании сам Аскольд узнал меньше месяца назад. Кому он успел рассказать, кроме меня… Затрудняюсь предположить. В последние годы он мало с кем общался. Так что шансов, что на тебя выйдут жандармы из Демидова… Думаю, невелики.

— Что ж, будем надеяться.

— Будем надеяться, — повторил Кабанов. — Но мой тебе совет — пока выкинь это из головы. Избегай скандалов. Не шляйся без надобности по городу. Сосредоточься на учёбе. Уже после первого семестра обучения лучшие студенты отбираются для участия в реальных экспедициях на восток. А это не только практика, но и возможность подзаработать. При должном усердии к концу обучения ты сможешь крепко встать на ноги. А там уже можно будет задуматься о том, чтобы заявить о своих правах на наследие Василевского. Со своей стороны я, чем смогу, помогу.

— Спасибо. Я вас не подведу.

— Уж надеюсь. Учти, всё вышесказанное вовсе не означает, что ты будешь на курсе моим любимчиком. Пожалуй, наоборот. Я за тобой буду следить, и спрос с тебя будет особый. А другим студентам о наших взаимоотношениях и вовсе знать не обязательно. Так что в кабинет ко мне без острой надобности не наведывайся.

— Разумеется.

— Всё, пока свободен. Подожди в приёмной, я переговорю с Амалией на твой счёт. Если она сейчас свободна, то займётся тобой лично. И жду на лекции в три часа.

Я коротко поклонился и вышел.

Глава 12

Лекционная аудитория выглядела вполне привычно — большой квадратный зал с трибуной и грифельной доской, перед которой амфитеатром выстроены восходящие ряды парт. Примерно так я её себе и представлял по всплывающим в памяти ассоциациям.

Мне точно доводилось раньше учиться в высшем учебном заведении, вот только было это давно, и при попытках вспомнить какие-то подробности в мозгу всплывали почему-то не лекции и конспекты, а совсем другие образы. Пьяные посиделки под гитару, ночные прогулки, упругие девичьи бедра под ладонями, жадные неумелые поцелуи, какие-то спонтанные и неадекватно жестокие драки…

Похоже, в той, прошлой жизни, я был не особо прилежным студентом. Ну что ж, не каждому даётся в этом деле второй шанс. Может, в этот раз получится лучше. Тем более что перед местной публикой я имею серьёзное преимущество. Тело-то, как и у них, молодое и терзаемое гормональными бурями. Но в противовес этому есть куда более богатый житейский опыт, большую часть которого я, правда, пока не помню. Собравшуюся в аудитории молодёжь я своими сверстниками не воспринимал. Не дети, конечно. Но салаги. В этом плане мне даже с Амалией, секретаршей Кабанова, общаться было куда интереснее.

Амалия, кстати, оказалась дамой весьма привлекательной, хотя и старательно пряталась за образом канцелярской крысы. Кажется, мой интерес она даже уловила, но держалась подчёркнуто по-деловому. Я даже пожалел, что Дар соблазнения, позаимствованный у Истоминой, давно развеялся. Было бы интересно взглянуть, как тает эта броня. Впрочем, думаю, и без всякой магии можно обойтись, просто это займёт чуть больше времени. Была бы цель. И желание.

Но интерес к противоположному полу я старался держать в узде, списывая его скорее на потребности тела. Настоящий Богдан, похоже, не очень-то был обласкан женским вниманием в той глуши, где он вырос. Так что, вырвавшись на волю, слегка ошалел от обилия, так сказать, внешних раздражителей. Мне же сейчас бегать за каждой юбкой попросту неразумно. Есть куда более насущные дела.

Главную проблему Кабанов передо мной обозначил чётко. Нужны деньги. Четыреста рублей, чтобы оплатить обучение в следующем семестре. Плюс на оплату дополнительных занятий (а они, подозреваю, понадобятся). Плюс в целом надо на что-то жить. На помощь Велесова я не особо рассчитывал — тот сам в долгах, как в шелках. Да и сидеть на чьей-то шее не хотелось, мне это претило. Я даже подумывал съехать от него в ближайшие дни и перебраться в общагу.

Местную форму Амалия мне уже выдала — тёмно-зеленую, с перекрещенными молотками на шевронах. Она оказалась весьма качественной, удобной и практичной — из добротной шерстяной ткани с шелковым подкладом, с гербовыми латунными пуговицами и кожаными заплатами на локтях. Разве что фуражка казалась жестковатой и не очень функциональной. Но, думаю, это просто с непривычки. Сапоги я оставил свои, купленные ещё в Юрге — в отношении обуви стандарты были расплывчатыми, допускались разные варианты. Ну, разве что совсем уж в лаптях появляться было нельзя.

Мой студенческий пропуск тоже был уже оформлен, но пока лежал в приёмной — нужно вклеить туда фотокарточку и поставить поверх печать. Сам снимок я сделать успел, но готов он будет только ближе к вечеру — местные технологии в этом плане не столь развиты, как на Земле. Хотя в некоторых других областях даже более развиты, если сравнивать с тем же периодом начала двадцатого века.