Война на улицах - Кейв Питер. Страница 2

По окончании этого сюжета действие переместилось в Германию и перед глазами пошли новые кадры кровавого насилия. Разбушевавшиеся толпы крайне правых сравнивали с землей общежития рабочих-иммигрантов, совершали надругательства над могилами на еврейских кладбищах. Были показаны сцены нескольких убийств, совершенных расистами.

Следующим был бунт студентов в Сорбонском университете в Париже. Телекамера высвечивала жуткие сцены: французские полицейские из спецподразделения лежали в лужах собственной крови после того, как на смену плакатам с лозунгами протеста в руках студентов появились палки, мачете и пистолеты.

Неожиданно экран погас. Раздвинули шторы, и комнату вновь залил дневной свет. Несколько секунд министр внутренних дел внимательно изучал лица сидящих за столом.

— Франция... Италия... Германия, — подытожил он. — Кажется, вся Европа неожиданно охвачена пламенем жестокого насилия. Мы полагаем, джентльмены, что та же опасность вскоре может постигнуть и нашу страну.

Последовало длительное молчание, вызванное шоком от его слов. В конце концов, оно было прервано Адрианом Бендлом.

— Если позволите, господин министр, — сказал человек из министерства иностранных дел, — я продолжу рассказ с того места, где вы остановились.

Министр согласно кивнул и откинулся в кресле. Бендл оказался в центре внимания. Он встал и слегка склонился над столом.

— Как вы наверняка догадываетесь, джентльмены, сейчас мы довольно тесно сотрудничаем с властями большинства стран Европейского сообщества, — заявил он. — Помимо укрепившихся связей с Интерполом, мы также поддерживаем контакты с правительственными учреждениями, происходит обмен информацией по тайным операциям и между службами безопасности. По этим и иным каналам мы получили за последние месяцы сведения, которые вынуждают сделать весьма неприятные выводы. — Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжал: — На первый взгляд, сцены насилия, которые вы только что видели, могут показаться изолированными и случайными — в разных странах и по различным поводам. Вроде бы они никак не связаны. К сожалению, такая связь существует, что по меньшей мере вызывает беспокойство.

Последовала еще более продолжительная пауза, прежде чем Бендл вернулся к своему рассказу.

— В каждом из инцидентов, прошедших перед вашими глазами, есть черта, связывающая его с остальными, — продолжал он. — В тех немногих случаях, когда властям удавалось арестовать оставшихся в живых, а чаще — на основе посмертного вскрытия — у всех участников этих кровавых столкновений был обнаружен в крови новый наркотик в больших дозах. По нашему мнению, которое разделяют наши союзники в Европе, это весьма знаменательно.

Его прервал комиссар Макмиллан:

— Когда вы говорили о новом наркотике, что именно вы имели в виду?

Бендл обратился к Гривсу:

— Может быть, вы объясните комиссару, поскольку вам этот предмет лучше знаком?

Гривс встал.

— То, с чем мы здесь сталкиваемся, представляет собой синтетическое, выведенное в лаборатории вещество нового типа, которое прежде нам было неизвестно, — пояснил он. — Хотя оно во многом похоже на популярный ныне «экстази», это вещество, кажется, совмещает характеристики и производит такой же эффект, как некоторые опиумные наркотики и средства, вызывающие галлюцинации. Короче говоря, это химический коктейль, созданный с определенной целью и предназначенный для молодого поколения. Согласно нашим первым исследованиям, это вещество можно производить в больших количествах при минимальных затратах. Пока еще оно не получило широкого распространения, что свидетельствует о том, что сейчас оно проходит стадию испытаний. Если наши предположения справедливы, эта гадость вскоре буквально наводнит улицы городов Европы, и вряд ли наша страна останется в стороне.

— А какая связь со вспышками насилия? — вступил в беседу старший лейтенант Фрэнкс.

— В настоящий момент прямой связи не прослеживается, — признал Гривс, — но из того, что нам сейчас известно, одно из главных последствий употребления наркотика — ощущение всевластия и вседозволенности. Человек освобождается от всех моральных пут, у него появляется такое чувство, будто можно не опасаться никаких наказаний за аморальные и незаконные действия. Мы не уверены, повышается ли прирожденная агрессивность, поскольку испытания продолжаются. Но наши спецы вполне категорически заявляют, что использование этого наркотика определенно дает человеку, который его принял, стимул для насилия, а этого вполне достаточно для большинства сегодняшней молодежи. Им только этого и недостает.

Снова в разговор вмешался министр внутренних дел.

— Есть и другие факторы, вызывающие еще большее беспокойство, — указал он. — Далеко не последний из них — чрезвычайно широкий размах, который приобрели крайне правые движения и фракции, возникающие по всей Европе в настоящее время. Многие, если не все, инциденты, которые вы только что видели на экране, кажется, были вдохновлены подобной идеологией. Отсюда следует неизбежный и тревожный вывод.

Он прервал свою речь и вновь взглянул на Гривса.

— Возможно, вы поясните, что мы сейчас думаем по этому поводу.

Гривс согласно кивнул и продолжил рассказ:

— В том, что мы все увидели, бросаются в глаза два тревожных фактора. Первый — высокая степень организованности, и второй — степень вооруженности и качество оружия, которым обладают эти люди. Мы имеем дело не с мальчишками, размахивающими ножами с выскакивающим лезвием либо случайно попавшим им в руки пистолетом. Мы имеем дело с профессионалами, вооруженными автоматическими пистолетами, автоматическими винтовками, помповыми ружьями, даже гранатами.

Вмешался комиссар Макмиллан, и в его голосе звучало сомнение:

— Из ваших слов можно заключить, что мы имеем дело с террористами, а не с простыми уголовниками.

Лицо Гривса посуровело и окаменело, когда пришел его черед отвечать.

— Да, сэр, именно так вполне и может быть, — веско парировал он. — У нас есть серьезные основания предполагать, что в Европе создается террористическая организация нового типа, которая, возможно, установила контакт с крайне правыми. Если наши догадки оправданы, они формируют структуру, состоящую из высоко подвижных и активных ячеек, у которых уже есть — либо пока еще нет — центр, осуществляющий единый контроль.

Комиссар Макмиллан на некоторое время задумался, усваивая полученную информацию и представляя ее последствия. Потом глубоко вздохнул и молвил:

— Короче говоря, из ваших слов можно заключить, что в ближайшее время может возникнуть единая структура? И мы стоим перед перспективой того, что в наших городах начнет буйствовать совершенно новая террористическая организация?

В этом месте беседу продолжил министр внутренних дел.

— Именно этого-то мы и опасаемся, — мрачно сказал он. — Кроме того, мы считаем, что силы регулярной полиции отнюдь не соответствуют стоящей перед нами угрозе и не готовы с ней справиться.

Он помолчал, обведя взглядом сидящих за столом, и тихо добавил:

— Именно поэтому я и пригласил на сегодняшнюю встречу подполковника Дэвиса из САС.

Это заявление произвело должное впечатление, и какое-то время все молча обдумывали смысл высказывания. Из всех присутствующих больше всех удивился Барни Дэвис, но он же первым и нашелся.

— Простите, господин министр, но следует ли понимать ваши слова как намек на то, что вы хотели бы дислоцировать САС на улицах? Это в наших городах, больших и малых? — спросил он, не скрывая недоумения.

В ответ министр лишь пожал плечами.

— Мы именно так поступили в Белфасте, когда возникла необходимость. — Напомнил он и одарил Дэвиса легкой улыбкой. — Да и нельзя сказать, что ваши люди совсем уж непривычны к операциям в городских условиях.

Дэвис не стал возражать, но сомнения все же оставались, и он их высказал.

— При всем уважении к вашему мнению, согласитесь, что одно дело — осада посольства, и совсем другое — поставить перед спецподразделением по борьбе с терроризмом задачу ежедневного патрулирования улиц. — Он сделал паузу и добавил: — Я так понял, именно это вы имели в виду?