Код Бытия - Кейз Джон. Страница 64

Через несколько минут Ласситер прошел в свой номер, взял портативный компьютер и вернулся в вестибюль. Положив книгу перед собой, он создал файл «Список гостей» и начал вносить в него имена, адреса и даты. Очень скоро он выявил не одну, а даже несколько закономерностей. Почти все женщины задерживались в Монтекастелло пять или семь дней, но некоторые оставались в пансионате значительно дольше.

Первой такой пациенткой оказалась Ланиэль Жило из Антверпена. Она зарегистрировалась в отеле в конце сентября 1990 года и выехала месяцем позже. Столько же времени здесь гостила Кэти. В книге наверняка значились и другие, подобные им.

Ласситер вносил имя Ланиэль Жило в файл, когда в вестибюле появился Хью с пузатым коньячным бокалом в руке. Он не пытался скрыть удивления до тех пор, пока Ласситер не объяснил свои действия и не поинтересовался, почему одни пациентки оставались в клинике дольше других.

– Разные процедуры, – ответил Хью, опираясь спиной на колонну.

Он был слегка пьян.

– Что это означает?

Хью задумался, посмотрел в потолок, словно пытался найти там ответ, и вновь перевел взгляд на Ласситера, испытывая явные трудности с фокусировкой.

– Разные процедуры, – повторил он. – Оплодотворение «ин витро», или, говоря по-простому, в пробирке, осуществлялось довольно быстро и весьма эффективно. Барези брал одно женское яйцо и… Насколько подробно вы хотите все знать? Леди обожали распространяться на эти темы.

– Пока не могу сказать, – пожал плечами Ласситер.

– Как я уже сказал, оплодотворение «ин витро» не требовало длительного пребывания в клинике. Дамы покидали нас через несколько дней. – Хью смежил веки, скривил физиономию и продолжил: – Кроме того, существуют и другие способы пересадки… Пересадки гаметы… Пересадки зиготы. Забавный лексикон процесса производства детишек. – Он ухмыльнулся и сделал паузу: – «Интрафаллолиевая пересадка гамет»! Интересно, что такое эта проклятая гамета? Наверное, это знает каждый цивилизованный… – Он поболтал коньяк в бокале.

– А как насчет Ханны Рейнер? – спросил Ласситер. – Я ее пока не нашел. К какой группе принадлежала она?

– К другой, – сказал Хью, потирая веки, – к той, что с ооцитами. Требовался месяц. Ведь ваша сестра тоже гостила у нас целый месяц, не так ли?

– Да, она оставалась здесь довольно долго. Вы не знаете, почему это требовало столько времени?

Хью начал уже пожимать плечами, но остановился и, явно потрясенный своей осведомленностью, произнес:

– Вообще-то знаю, Ханна мне все объяснила. Во-первых, длительного пребывания требовал старик Барези. В другой клинике, где побывала Ханна, пациентки наносили врачу единственный визит для пересадки, а после начинали глотать таблетки и получать инъекции дома.

– Инъекции и таблетки?

– Для того, чтобы синхронизировать функционирование своего организма с организмом донора.

– Какого еще донора?

– Донора, давшего яйцо, этот самый ооцит.

Ласситер тупо смотрел на него.

– Иногда, – со вздохом начал Хью, – некоторые женщины, как Ханна, например, не могут забеременеть, потому что их яйцеклетки очень стары.

– Как это понять?

– Хм-м… они их получают – я имею в виду женщин – при рождении. Вам это, конечно, известно.

– Разумеется.

– Так вот, они с самого начала запасаются яйцеклетками на всю жизнь. И клетки, старея вместе с женщинами, иногда начинают портиться. Что-то случается с хромосомами, возникают генетические сдвиги, или яйцо вовсе не оплодотворяется. Для решения этих проблем разработана специальная технология. В результате ее применения женщины, подобные Ханне, могут иметь ребенка. Кто-то вроде Барези извлекает яйцеклетку у более молодой женщины-донора, оплодотворяет ее… скажем, спермой супруга Ханны и внедряет в более пожилую даму. – Совершенно обессиленный своим научным докладом, Хью отпил из бокала коньяк и пополоскал им рот.

– Значит, с чисто биологической точки зрения… это будет не ее ребенок?

Хью постучал ногтями по краю бокала, и стекло издало негромкий певучий звук.

– По-моему, – сказал он, – в биологическом смысле это ее ребенок. Она вынашивает его полный срок, рожает в муках, нянчит. Но в генетическом смысле, я согласен, между матерью и ребенком нет ничего общего. Все ДНК получены младенцем от мужа и женщины-донора. Мне кажется, Ханну это немного смущало.

– Почему вы так думаете?

– Понимаете, он совсем не был похож на Иржи. Я имею в виду мальчонку. Разве не так?

– Не знаю, – сказал Ласситер – Я видел только фотографию, на которой изображен младенец. Значит, вы поддерживали связь с Ханной?

– Конечно. Пару лет мы писали друг другу еженедельно, затем переписка заглохла. Но она успела прислать мне снимок парнишки, и… мне кажется, он был похож на донора. В нем ничего не напоминало Иржи.

– Но почему на операцию уходил целый месяц?

– Ну во-первых, требовались инъекции гормональных препаратов. Я же сказал: дело в женщине, получающей яйцеклетку. Она должна синхронизировать свой цикл с циклом донора. И кроме того, они имели дело со старым Барези.

– Действительно.

– Он требовал, чтобы женщины оставались здесь. Даже пациенток из близлежащих мест он держал в «Акиле». Барези постоянно наблюдал за состоянием их гормонов. А кроме того, запрещал им летать самолетами… что-то, связанное с перепадами атмосферного давления.

Ласситер задумался. Кэти прошла через серьезное испытание, но никогда не упоминала о гормональных инъекциях, ооцитах или донорах яйцеклеток. Кэти всегда вела себя сдержанно, когда речь заходила о подобных вопросах. Она ни за что не стала бы обсуждать столь интимные вещи даже с ним. И в первую очередь с ним.

– Я могу попросить вас кое о чем? – спросил Хью.

– Конечно.

– Вы не могли бы в будущем ставить меня в известность? Об этих убийствах. Найджел дразнит меня в связи с Ханной, но она мне действительно очень нравилась. – Он беспомощно развел руками, посмотрел на Ласситера, зевнул и произнес: – Ну, мне, пожалуй, пора.

Ласситер вернулся к гроссбуху, просматривая страницы, заполненные именами и адресами. Работа не требовала умственных усилий, и его мысли блуждали в ином направлении.

«Не связаны ли убийства с донорами спермы или яйцеклеток?» – размышлял он. Ему попалось еще одно имя с пометкой, и он набрал его на клавиатуре компьютера. Иногда люди преследовали своих генетических отпрысков. Это чаще случалось с мужчинами, которые, вначале не ведая о своем отцовстве, позже бросались на поиски детей, уже кем-то усыновленных или удочеренных. Он даже видел такой сюжет в программе «60 минут» или какой-то другой передаче.

«Уже слишком поздно, – сказал себе Ласситер. – Ты устал». Неужели Гримальди искал и уничтожал своих отпрысков? Ласситер припомнил, что однажды уже отмел подобную версию, и, по-видимому, справедливо. Не было оснований считать Гримальди донором спермы. А даже если и так, с какой стати ему понадобилось истреблять своих «детищ»? Это возможно только в том случае, если он сумасшедший. Но возможность сумасшествия Гримальди Ласситер давно отверг.

Он заметил еще одну пометку «К.Б.» и внес данные о пациентке в компьютер.

Но что, если речь здесь идет о собственности, о наследовании? Наследник, прознав, что умерший был донором спермы, решил, что многочисленные отпрыски в один прекрасный момент отыщут его и потребуют часть наследства. «Гипотеза явно притянута за уши, – подумал Ласситер. – В этом случае гораздо проще уничтожить документы клиники (что и было сделано), а не истреблять младенцев».

Его указательный палец остановился на очередной записи. Женщина провела в «Акиле» тридцать два дня. Она стала четвертой. Ласситер еще не нашел Ханну Рейнер, но если верить Хью, скоро обнаружатся и другие. Поскольку Ханна и Кэти подвергались процедуре, связанной с ооцитами, Джо пометил их имена двойной звездочкой, на случай если длительность пребывания в клинике будет иметь значение для дальнейшего расследования.

А вот и еще одна пациентка – Мэри Уильямс из Миннеаполиса, штат Миннесота. Дама оставалась в Монтекастелло с 26 марта по 28 апреля 1991 года. Ласситер сверил записи в журнале. Так и есть. Пребывание Мэри в «Акиле» длилось тридцать два дня, так же как у Кэти. Женщины подверглись одинаковой процедуре и находились в пансионате вместе более недели.